— Ланс!
Ланс выскочил за дверь и с силой захлопнул дверь.
Кармела как парализованная повернулась к Шейну:
— Ты видел его глаза, когда он смотрел на меня? Он ненавидит меня, Микаэль.
— За десять лет он научился ненавидеть массу вещей, Кармела, — ровным голосом проговорил он.
— Я слышала все, что он говорил. Об отце и обо всем. Ты веришь этому, Микаэль? Это правда?
— Сам не знаю, — ответил Шейн и вздохнул. — Не знаю даже, верит ли сам Ланс.
Кармела медленно подошла к нему. Она вся осунулась, и все черты ее лица обострились, только глаза сверкали, как угли.
— Что ты хочешь сказать?
— Сам не знаю, — повторил Шейн, беспокойно заерзав в кресле. — Знаю только, что Ланс всеми силами противится расследованию гибели солдата. Другие также противятся по тем или иным причинам. — Он встал и кивнул на кресло. — Сядь и расслабься. Я закажу еще бутылку, и мы выпьем.
Рано утром Шейн отправился в полицейское управление. Он уже подходил к кабинету шефа полиции, когда дверь открылась и на пороге появился сам Даер. Его сопровождали Нил Кокрейн из «Фри пресс» и голенастый молодой человек с растрепанной прической и круглыми пытливыми глазами за толстенными стеклами очков; он поглядывал на Шейна с важным видом.
Изо рта у Даера торчала неизменная сигарета в длинном мундштуке. Увидев Шейна, он обратился к своим спутникам:
— Вот и он сам, можете ему задать вопросы. Идите в мой кабинет, если хотите. Ты, кажется, знаком с Кокрейном, Шейн? А это Джаспер Додж из утренней газеты.
Шейн буркнул, что, дескать, с Кокрейном он знаком, и пожал руку важничающему молодому репортеру, который промямлил, что рад познакомиться с ним, Шейном. Даер двинулся было дальше, но Шейн перегородил ему дорогу и спросил, что все это значит.
— Я только что дал ребятам отчет о вскрытии. Они хотят задать тебе пару вопросов. Они хотят знать, на каком основании ты потребовал вскрытия и кто тебя нанял.
Шейн усмехнулся:
— Катились бы они к чертовой матери.
— Есть еще кое-какие вопросы, — язвительно вставил Нил Кокрейн, просунув между ними свою лохматую голову. — Мои читатели хотели бы знать…
— Провались ты со своими читателями, Кокрейн. Я еще не готов делать заявления. — Он подхватил Даера под руку. — Мне кое о чем надо переговорить с тобой.
— У меня сейчас дел по горло. — Даер двинулся по коридору. — Мои ребята доставили парочку подозреваемых по версии, которую мы разрабатываем.
— Я с тобой.
— Мы тоже, Шейн, — с вызовом бросил Кокрейн. — Моя газета хочет знать, кто подкупил доктора Томпсона, чтобы он фальсифицировал результаты вскрытия.
Шейн как будто не слышал коротышку. Он двинулся с Даером по коридору. Оба репортера плелись позади них.
— Что за версия? — не выказывая особого интереса, спросил Шейн.
— Парни из Форт-Блисса довольно регулярно уходят в самоволку в Хуарес, переодевшись в гражданские шмотки, сам знаешь для чего, — объяснил Даер. — Мы сотрудничаем с армейским начальством… — Он замолчал, подойдя к двери одной из камер предварительного заключения рядом с пропускной. Открыв ее, он вошел внутрь. Шейн вошел следом за ним.
В пустой комнате стояли двое полицейских в форме, а двое задержанных сидели. Одна из них была мексиканской девушкой со знойными черными глазами и ярко накрашенными, сердито поджатыми губами. На вид ей было не больше шестнадцати. На ней были тонкая белая блузка, сквозь которую просвечивал розовый лифчик, и очень коротенькая юбочка намного выше колен. Вискозные чулки у нее спустились, а по всей икре на одной ноге спустилась петля. Она сидела развалясь на скамье. Рядом с этой мексиканской шлюшкой сидел элегантно одетый высокий мужчина. Он держался прямо, положив руки на колени. У него были злые глаза, крючковатый нос и воинственный квадратный подбородок.
— Вот они, шеф, — указал на сидящих один из полицейских. — Из мужика слова не вытянешь, а девка говорит…
Девица открыла рот, и оттуда полился поток мексиканской брани. Мужчина поджал губы и не смотрел на нее. Девица остановилась так же внезапно, как начала, и уставилась на двух репортеров, заглядывающих в камеру из-за спин Даера и Шейна. Она вскочила со своего места с криком:
— Сеньор Кокрейн! Вы должны сказать им, что Маркита не плохая девочка. Вы скажете им, чтоб выпустили меня, а?
Нил Кокрейн с вялой улыбочкой на физиономии, смахивающей на хорька, просунулся в камеру.
— Ты за что здесь, Маркита? — спросил он.
— Ни за што. Ничего такого я не делала. Но эфти мужики повязали меня, сама не знаю за што. — Она с возмущенным видом передернула плечиками и заегозила худыми ягодицами, затем плюхнулась обратно на скамью, задрав юбчонку выше колен и вытянув намазанные красной помадой губки.
— Ты хорошо знаешь эту девицу? — обратился Даер к репортеру «Фри пресс».
— Как-то пару раз сталкивался с ней в Хуаресе. Что у вас на нее?
Шеф Даер обернулся к патрульному полицейскому, который доложил ему о задержанных.
— Мы задержали ее с двумя солдатами в форме, когда она привела их в лавку подержанного платья к этому человеку, — объяснил тот. — Мы уже давно наблюдали за этим местом по подозрению в том, что он снабжает солдат гражданским платьем, чтобы те переходили границу для развлечений. С нами был военный патруль, и солдаты признались, что эта девица подцепила их на улице и предложила научить, как смотаться в Хуарес без всяких проблем.
— Вы кто такой? — обратился Даер к щеголю.
— Сидней Дж. Лаример, — произнес тот на чистом английском, чеканя каждое слово, высокомерным и язвительным тоном. — У меня законный бизнес, и я выражаю возмущение. Требую защиты закона.
— Что у вас за бизнес?
— Скупаю и продаю слегка поношенную одежду и багаж.
— И снабжаете гражданским платьем солдат, желающих прогуляться через границу?
Лаример посмотрел на шефа полиции:
— Требую, чтобы мне позволили позвонить моему адвокату.
Даер обратился к девушке: