Однажды, разбудив Квазимодо, мы с огорчением обнаружили, что он нас всех обвел вокруг пальца — среди подушечек лежало блестящее белое яйцо. После этого он уже не сумел толком прийти в себя. Сделался озлобленным, угрюмым, раздраженно клевал любого, кто пытался взять его в руки. Потом он отложил второе яйцо, и это изменило его до неузнаваемости. Он… то есть она становилась все более дикой, обращалась с нами, как с заклятыми врагами, прокрадывалась в кухню за едой, словно опасаясь голодной смерти. Вскоре даже звуки граммофона уже не могли залучить ее в дом. Последний раз я ее видел на оливе — птица с поразительным жеманством курлыкала, изображая из себя смиренницу, а сидевший на соседней ветке здоровущий кавалер переминался и ворковал в совершенном экстазе.
Какое-то время тип с розовыми жуками регулярно заглядывал на нашу виллу с пополнением для моего зверинца: то лягушка, то воробей со сломанным крылышком. Однажды мы с матерью в приливе сентиментальности купили у него всех розовых жуков и, когда он ушел, выпустили их на свободу. Несколько дней от этих жуков не было спасу: они ползали по кроватям, прятались в ванной, а по ночам бились о горящие лампы и сваливались на нас розовыми опалами.
Последний раз я видел этого типа как-то вечером, сидя на холмике. Он явно возвращался с вечеринки, где хорошо нагрузился: шел по дороге, наигрывая на свирели печальную мелодию, и его шатало из стороны в сторону. Я крикнул ему какое-то приветствие, и он от всей души махнул рукой, при этом даже не обернувшись. Перед тем как он скрылся за поворотом, на мгновение четко очертился его силуэт на фоне лавандового вечернего неба, и я хорошо разглядел потертую шляпу с шевелящимися перьями, оттопыренные карманы пиджака и на спине бамбуковые клетки со спящими голубями. А над его головой нарезали сонные круги маленькие розовые пятнышки. Потом он свернул, и осталось только бледное небо с народившимся месяцем, похожим на плывущее серебристое перо, да еще звук свирели, постепенно умирающий в сумерках.
Не успели мы толком обжиться на розовой вилле, как моя мать решила, что я совсем одичал и мне нужно дать какое-то образование. Но как это осуществить на уединенном греческом острове? Как всегда, стоило возникнуть проблеме, и тут же вся семья с энтузиазмом взялась за ее решение. У каждого была своя идея, что для меня лучше, и каждый ее отстаивал с таким жаром, что дискуссия о моем будущем превращалась в настоящую свару.
— Куда спешить с учебой? — сказал Лесли. — Он ведь умеет читать, правильно? Освоим с ним стрельбу, а если мы купим яхту, я научу его ходить под парусом.
— Но, дорогой, ему это потом вряд ли пригодится, — возразила мать и как-то туманно добавила: — Ну разве что он пойдет в торговый флот.
— Мне кажется, ему необходимо научиться танцевать, — вступила Марго, — а не то будет расти косноязычный зажатый подросток.
— Ты права, дорогая, но этим можно заняться потом. Сначала надо получить основы… математика, французский… и пишет он с ужасными ошибками.
— Литература, вот что ему нужно, — убежденно сказал Ларри. — Хорошая литературная основа. Остальное само собой приложится. Я ему рекомендовал почитать хорошие книжки.
— А тебе не кажется, что Рабле для него немного устарел? — осторожно спросила мать.
— Настоящий, классный юмор, — беззаботно отреагировал Ларри. — Важно, чтобы он уже сейчас получил правильное представление о сексе.
— Ты просто помешан на сексе, — чопорно заметила Марго. — О чем бы мы ни спорили, тебе обязательно надо это вставить.
— Ему нужен здоровый образ жизни на свежем воздухе. Если он научится стрелять и управлять яхтой… — гнул свое Лесли.
— Да перестань ты строить из себя святого отца, — заявил Ларри. — Ты еще предложи омовения в ледяной воде.
— Сказать тебе, в чем твоя проблема? Ты берешь этот высокомерный тон, как будто ты один все знаешь, и другие точки зрения ты просто не слышишь.
— Как можно выслушивать такую примитивную точку зрения, как твоя?
— Ну всё, всё, брейк, — не выдержала мать.
— Просто ему отказывает разум.
— Нет, как вам это нравится! — вскипел Ларри. — Да в этой семье я самый разумный.
— Пусть так, дорогой, но пикировка не помогает решению проблемы. Нам нужен человек, который сможет нашего Джерри чему-то научить и будет поощрять его интересы.
— У него, похоже, есть только один интерес, — не без горечи заметил Ларри. — Непреодолимая потребность заполнять любую пустоту какой-нибудь живностью. Я не считаю, что это надо поощрять. Жизнь и без того полна опасностей. Сегодня утром полез в сигаретницу, а оттуда вылетел здоровенный шмель.
— А на меня выскочил кузнечик, — мрачно изрек Лесли.
Однажды, разбудив Квазимодо, мы с огорчением обнаружили, что он нас всех обвел вокруг пальца — среди подушечек лежало блестящее белое яйцо. После этого он уже не сумел толком прийти в себя. Сделался озлобленным, угрюмым, раздраженно клевал любого, кто пытался взять его в руки. Потом он отложил второе яйцо, и это изменило его до неузнаваемости. Он… то есть она становилась все более дикой, обращалась с нами, как с заклятыми врагами, прокрадывалась в кухню за едой, словно опасаясь голодной смерти. Вскоре даже звуки граммофона уже не могли залучить ее в дом. Последний раз я ее видел на оливе — птица с поразительным жеманством курлыкала, изображая из себя смиренницу, а сидевший на соседней ветке здоровущий кавалер переминался и ворковал в совершенном экстазе.
Какое-то время тип с розовыми жуками регулярно заглядывал на нашу виллу с пополнением для моего зверинца: то лягушка, то воробей со сломанным крылышком. Однажды мы с матерью в приливе сентиментальности купили у него всех розовых жуков и, когда он ушел, выпустили их на свободу. Несколько дней от этих жуков не было спасу: они ползали по кроватям, прятались в ванной, а по ночам бились о горящие лампы и сваливались на нас розовыми опалами.
Последний раз я видел этого типа как-то вечером, сидя на холмике. Он явно возвращался с вечеринки, где хорошо нагрузился: шел по дороге, наигрывая на свирели печальную мелодию, и его шатало из стороны в сторону. Я крикнул ему какое-то приветствие, и он от всей души махнул рукой, при этом даже не обернувшись. Перед тем как он скрылся за поворотом, на мгновение четко очертился его силуэт на фоне лавандового вечернего неба, и я хорошо разглядел потертую шляпу с шевелящимися перьями, оттопыренные карманы пиджака и на спине бамбуковые клетки со спящими голубями. А над его головой нарезали сонные круги маленькие розовые пятнышки. Потом он свернул, и осталось только бледное небо с народившимся месяцем, похожим на плывущее серебристое перо, да еще звук свирели, постепенно умирающий в сумерках.
Не успели мы толком обжиться на розовой вилле, как моя мать решила, что я совсем одичал и мне нужно дать какое-то образование. Но как это осуществить на уединенном греческом острове? Как всегда, стоило возникнуть проблеме, и тут же вся семья с энтузиазмом взялась за ее решение. У каждого была своя идея, что для меня лучше, и каждый ее отстаивал с таким жаром, что дискуссия о моем будущем превращалась в настоящую свару.
— Куда спешить с учебой? — сказал Лесли. — Он ведь умеет читать, правильно? Освоим с ним стрельбу, а если мы купим яхту, я научу его ходить под парусом.
— Но, дорогой, ему это потом вряд ли пригодится, — возразила мать и как-то туманно добавила: — Ну разве что он пойдет в торговый флот.
— Мне кажется, ему необходимо научиться танцевать, — вступила Марго, — а не то будет расти косноязычный зажатый подросток.
— Ты права, дорогая, но этим можно заняться потом. Сначала надо получить основы… математика, французский… и пишет он с ужасными ошибками.
— Литература, вот что ему нужно, — убежденно сказал Ларри. — Хорошая литературная основа. Остальное само собой приложится. Я ему рекомендовал почитать хорошие книжки.
— А тебе не кажется, что Рабле для него немного устарел? — осторожно спросила мать.
— Настоящий, классный юмор, — беззаботно отреагировал Ларри. — Важно, чтобы он уже сейчас получил правильное представление о сексе.
— Ты просто помешан на сексе, — чопорно заметила Марго. — О чем бы мы ни спорили, тебе обязательно надо это вставить.
— Ему нужен здоровый образ жизни на свежем воздухе. Если он научится стрелять и управлять яхтой… — гнул свое Лесли.
— Да перестань ты строить из себя святого отца, — заявил Ларри. — Ты еще предложи омовения в ледяной воде.
— Сказать тебе, в чем твоя проблема? Ты берешь этот высокомерный тон, как будто ты один все знаешь, и другие точки зрения ты просто не слышишь.
— Как можно выслушивать такую примитивную точку зрения, как твоя?
— Ну всё, всё, брейк, — не выдержала мать.
— Просто ему отказывает разум.
— Нет, как вам это нравится! — вскипел Ларри. — Да в этой семье я самый разумный.
— Пусть так, дорогой, но пикировка не помогает решению проблемы. Нам нужен человек, который сможет нашего Джерри чему-то научить и будет поощрять его интересы.
— У него, похоже, есть только один интерес, — не без горечи заметил Ларри. — Непреодолимая потребность заполнять любую пустоту какой-нибудь живностью. Я не считаю, что это надо поощрять. Жизнь и без того полна опасностей. Сегодня утром полез в сигаретницу, а оттуда вылетел здоровенный шмель.
— А на меня выскочил кузнечик, — мрачно изрек Лесли.