Холеное лицо Владыки оставалось бесстрастным.
— Я не сомневался в этом, маршал. Придет время — и я поблагодарю ваших почтенных предков. А пока назначаю вас губернатором Пао-Туна. После взятия город необходимо почистить.
— Весьма почтительно припадаю к стопам Бессмертного, — выдержка начальника Генштаба не уступала выдержке Владыки. — Осмелюсь заметить, что взятие вверенного моим заботам Пао-Туна предусмотрено как заключительный этап операции «Возвращение». И он невозможен… Простите, вряд ли возможен без участия сверхтяжелых танков.
— Чертог Блаженств рассмотрит предложение Генштаба. Не откажите передать привет вашей прелестной супруге.
Все-таки Владыка не сумел скрыть охватившее его возбуждение: чуть расширились и сверкнули карие с желтинкой глаза. Начальник Генштаба позволил себе внутренне усмехнуться. Умение владеть собой — высокое искусство, доступное далеко не всем. И уж, конечно, не сыну танцовщицы из края горных лунгов. Покойный Бессмертный Владыка, отец нынешнего, был несколько вольнодумен — он выбирал наложниц за красоту.
Когда вновь назначенный губернатор Пао-Туна был уже у дверей, его остановил медовый голос личного секретаря Чертога Блаженств:
— Маршал, вы забыли взять свой орден.
…Спустя восемнадцать минут посол дон Мигель Хуан Родриго Санта-Мария де Гуэрро-Бланко-и-Карвахаль принял Бессмертного Владыку.
ОМГА сообщает:
…Трагическая неудача экспедиции в кратер Энарба на планете Галуг. Доктор Зигель говорит: «Мы повторим попытку».
…Напряженные дебаты развернулись на пленарном заседании экономической секции Конференции по вопросам использования боэция. Попытки обструкции терпят фиаско.
…Громкий скандал разразился в Управлении Финансового Контроля ДКГ. Инспектор, известный под прозвищем «Малыш», обвиняется в получении колоссальных взяток.
…Послы великих держав провели серию консультаций в связи с эскалацией конфликта на Дархае. Достигнута принципиальная договоренность. Встречи прошли в обстановке взаимопонимания.
Земля, планета для всех. Уолфиш-Бей.
3 июля 2098 года по Галактическому исчислению.
Голубые волны облизывают бархатистый песок. В небе ни облачка. Февраль в Южной Африке — мягкий, вкрадчивый месяц. Далеко еще до июльских ветров и до бурь августа. Словно в насмешку сохраняет этот райский уголок жутковатое название «Берег Скелетов». Изредка из возрожденной саванны приходят на пляжи побережья любопытные антилопы: посмотреть на странных людей, барахтающихся в соленой воде, с достоинством пронести себя мимо шезлонгов и получить то, чем их никогда не балует старый бушмен Хендрик, смотритель заповедника.
Около акульей выгородки, как всегда, бушует толпа. Зрелище стоит того: два любителя против двух профессионалов. Два поклонника острых ощущений против двух голубых акул. Некоторые называют этот спорт «корридой эпохи равновесия». Хотя в чем-то они правы, однако у акул почти нет шансов не только на победу, но и на спасение. Бывает, конечно, и наоборот. Но так редко, что Вселенская Лига Друзей Живого который год ведет борьбу с этой разновидностью убийства, борьбу, столь же бескомпромиссную, сколь и безуспешную. Вот и сейчас среди толпы болельщиков нашлась миловидная девушка, подбадривающая рыб. Впрочем, ей не повезло: еще за две минуты до контрольного времени покрасневшая вода успокоилась, и акулы со вспоротыми животами пошли на дно. Пожав друг другу руки, победители разошлись.
— Лемурка, ты действительно хотела, чтобы со вспоротым брюхом всплыл я?
— Называйте меня Эльмирой, Андрей.
— Ну перестань… если я бы знал, что для тебя это так серьезно, я бы не полез.
— А я не нуждаюсь в одолжениях убийцы.
— Но это же был честный бой…
— Вот именно. Ты вел себя, как какой-то… древний солдат!
— Обижаешь, начальник… Древнего солдата эта тварь съела бы, не моргнув. И вообще, чем тебе не нравятся солдаты?
— Ну знаешь ли!
Воистину, принципы — не какой-нибудь фунт изюма. Поступаться ими мало кто умеет, а уж отстаивать до последнего вздоха — все мастера. Но… Милые бранятся, только тешатся. И хотя Лемурка была убежденной защитницей всего живого, но, право же, большая рыба с тупыми глазами и рядами острых зубов, несмотря на безусловный трагизм своей участи, была не тем, что могло бы поссорить их всерьез. Во всяком случае, к пестрой компании, вольготно расположившейся у кромки прибоя, Андрей и Эльмира вернулись еще не примирившимися окончательно, но уже и не переругиваясь. Встретили их не без укора.
— О, Андрюша! Гитара-то заждалась…
— Да ладно, ребята, вы же уже все слышали. А впрочем, по особому заказу, — быстрый взгляд на Эльмиру, — одна очень старая песня!
Задымилась земля в костре, Словно ночь расплескала медь.
Вертолеты летят быстрей, Чем хотелось бы мне лететь.
И молчанье, сводя с ума, Между нами встает опять; Ты не жди от меня письма, Мне отсюда нельзя писать…
Мягкий перебор струн налился силой, окреп, гитара уже не Шептала, она говорила, тихо и грозно.
Горизонт распахнулся вширь, Исчерпав синеву до дна, Подо мной не война и мир, Подо мною — одна война.
Те, кто пулю глотнул во мгле, Как и я, под сплетеньем трасс, Вместе с нами летят к земле, Потому что таков приказ…
Песня зазвучала на два голоса. Давешний светловолосый напарник Андрея по битве в акульей выгородке, высокий парень с алым значком на груди, оставив свою компанию, подсел поближе и подхватил последнюю строфу.
Под ногами земля — тверда.
Автоматы рычат давно, Те, кто ждал нас, кричат «Ура»
Не по-русски, но все равно.
Выползает из тьмы рассвет, Прерывает короткий бой, Надевает земля берет, Как и наш — голубой…
Как-то незаметно обе компании слились в круг. Молоденький паренек, едва ли не самый младший здесь, попытался пробраться поближе к поющим, но его оттерли, прикрикнув: «Яан, уши надеру!».
Сигарету свою тушу, К вертолету бегу, скользя.
Пуду дома — все расскажу, А писать, извини, нельзя…
Песня оборвалась коротким всхлипом струны, но никто не шелохнулся. Девушки зябко поеживались.