— Невыносимый Коул Гамильтон, — процедила Элисон сквозь стиснутые зубы.
Смех Коула был таким неожиданным, что она даже открыла от удивления глаза.
— Ну вот и хорошо, — сказал он. — Теперь вы снова стали собой. Можете спать дальше. Желаю хороших снов.
Элисон поспешила поймать его на слове. Ей показалось, что она спала не больше пяти минут, когда Коул снова начал трясти ее за плечо. На этот раз, прежде чем он успел задать ей хоть один вопрос, Элисон четко и внятно произнесла:
— Меня зовут Элисон Вард. Вас — Коул Гамильтон. И если вы не уберете руки, я врежу по вашей самодовольной физиономии.
— А почему это моя физиономия кажется вам такой уж самодовольной?
— Потому что вы явно слишком высокого о себе мнения. Знаете, что я вам скажу… — Но Элисон не смогла закончить. Ей казалось, что чей-то голос произносит где-то вдалеке те слова, что она собиралась сказать Коулу с того самого обеда, но Элисон не могла бы сказать с уверенностью, что это не было очередным сном.
В следующий раз она проснулась сама при ярком свете дня. Элисон сонно свернулась калачиком под теплым одеялом, радуясь про себя тому, что сегодня воскресенье и можно поспать подольше. Минут через двадцать она встанет и приготовит завтрак, но сейчас так приятно было нежиться в собственной… — и тут память вернулась к Элисон. Да нет же, она вовсе не в собственной постели. Она в доме Коула, возможно даже в его кровати. Она ударилась головой о край кормушки. Насколько сильно?
Элисон покрутила головой. Голова немного побаливала, но никаких серьезных повреждений явно не было. Тогда почему же она упала в обморок и так долго оставалась без сознания? Кто-то вызвал врача — это она помнила. Это врач говорил что-то о переутомлении и недоедании?
Она села и хотела откинуть одеяло, но застыла неподвижно, с удивлением обнаружив сидящего рядом с кроватью Коула. Глаза его были закрыты, голова откинута назад, открывая взгляду сильную мускулистую шею. Коул крепко спал.
Утренний свет падал ему на лицо, позволяя разглядеть красиво очерченный рот, скулы и твердую линию подбородка. Элисон хотела отвести глаза, но любопытство ее оказалось слишком сильным. Спящий Коул казался словно другим человеком, не тем, которого она знала. Вечно настороженные глаза были прикрыты веками, упрямые губы расслаблены. Коул выглядел моложе и даже казался… уязвимым. Так кто же из этих двух мужчин настоящий Коул Гамильтон? Этот, спящий, или тот, агрессивный нахал, который позволил себе откровенно приставать к почти незнакомой женщине, не дававшей для этого никакого повода?
— Доброе утро, мисс ветеринар. — Пока Элисон сидела, погруженная в свои мысли, Коул проснулся и теперь с усмешкой смотрел на нее. — Как вы себя чувствуете? Достаточно хорошо для одного из неподражаемых завтраков миссис Бреннер?
— Миссис Бреннер?
— Это моя экономка. А также блюстительница моей морали, моего рассудка и многого другого. — Ирония в голосе Коула вызвала у Элисон улыбку, но он тут же испортил все, добавив: — Как это глупо — голодать. И с чего вы взяли, что у вас лишний вес? На ваших обтянутых кожей ребрах нет ни унции лишнего жира.
Когда до Элисон дошел смысл его слов, она едва подавила возмущенный возглас. Дрожащей рукой она залезла под одеяло и обнаружила, что спала в одной тоненькой хлопчатобумажной футболке. Кто-то раздел ее, пока она была без сознания, и по лукавой усмешке Коула Гамильтона нетрудно было догадаться, кто именно справился с этой задачей.
Элисон раскрыла было рот, чтобы высказать все, что думает по этому поводу, но в последний момент сдержалась. Нечего ему думать, что он способен вывести ее из себя. И она не собирается объяснять, почему не успела вчера пообедать и поужинать. Если Коул думает, что у женщины, которая работает по четырнадцать часов в сутки, хватает глупости сесть на диету, — что ж, пускай. Он не дождется от нее объяснений. И приступов девичьей скромности тоже.
Элисон оглянулась в поисках одежды и увидела ее, аккуратно сложенную на стуле рядом с кроватью. Полностью игнорируя заинтересованный взгляд Коула, Элисон встала и взяла одежду. Пятен на ее костюме не было — очевидно, за ночь кто-то успел его выстирать.
— Ванная вон там, — Коул указал на дверь. — Когда закончите туалет, спускайтесь вниз. Я попрошу миссис Бреннер приготовить сытный завтрак. Может быть, от еды у вас улучшится настроение.
На этот раз Элисон не удостоила его даже взглядом. С выражением горделивого достоинства — и плевать, что на ней надета мужская футболка, доходящая до колен, — она проследовала в ванную и захлопнула за собой дверь. И была почти уверена, что расслышала смех Коула, прежде чем включить воду.
Через пятнадцать минут, приняв душ и вымыв голову, Элисон спустилась вниз.
Как и спальня, комнаты внизу были обставлены видавшей виды мебелью из черного дерева, которая выглядела так, словно простояла здесь десятки лет и простоит еще столько же. Элисон одобрительно взглянула на широкие, должно быть, очень удобные диваны и кресла, пушистые восточные ковры, от одного взгляда на которые у Марго наверняка загорелись бы глаза. В одной из комнат стены были уставлены книжными полками. Элисон остановилась на пороге, разглядывая раскрытую книгу, лежащую вверх обложкой на столе. Она ожидала увидеть какой-нибудь эротический роман или книгу по коневодству, но вместо этого обнаружила томик ранних стихов Вордсворта.
Удивившись про себя тому, что Коул увлекается поэзией, Элисон двинулась дальше. Она дошла до большой комнаты, которую в прежние времена назвали бы гостиной, и остановилась, пораженная уютом помещения, которое должно было бы казаться слишком холодным и огромным из-за высоких потолков.
Внимание ее привлекли несколько семейных фотографий, стоящих на пианино. Элисон даже подошла, чтобы рассмотреть их поближе. В основном это были самые обыкновенные фотографии — свадьбы, матери с новорожденными младенцами, семейные портреты. Коул присутствовал только на одной из фотографий — молодой, очень красивый, он стоял рядом с седеющим мужчиной, на которого был поразительно похож. В отличие от остальных это был явно любительский снимок. Судя по потертым краям, эту фотографию кто-то долго носил в бумажнике. Поставив снимок на место, Элисон вышла из комнаты, гадая про себя, кто из молодых женщин на других фотографиях — бывшая жена Коула и почему распался их брак.
Идя на запах кофе и жарящегося бекона, Элисон оказалась наконец в небольшой кухне в задней части дома. Хотя кухня была оснащена самой современной техникой, дубовые шкафчики и рабочий столик явно были старыми, как и большой круглый стол, за которым пил кофе Коул.
Он представил Элисон миссис Бреннер, величавой женщине с живыми карими глазами, считавшей себя лучшей кухаркой на свете. Миссис Бреннер остановилась на пути от стола к раковине ровно настолько, чтобы кивнуть Элисон и окинуть ее долгим оценивающим взглядом, а затем продолжила готовить.
Элисон спросила о кобыле, и Коул заверил ее, что мать и жеребенок чувствуют себя отлично.
— Доктор Вильсон считает, что с вами тоже все в порядке, — добавил Коул. — Но если будут мучить головные боли, советовал обратиться к нему.
Хотя Элисон решила про себя оставаться неприступной и высокомерной, сейчас она с благодарностью вспомнила, как заботливо ухаживал за ней Коул вчера вечером. Он был так добр к ней, но почему же его улыбка вызывала сейчас у Элисон такое раздражение?
— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы просидели всю ночь у моей постели, — довольно холодно произнесла она.
— Нет проблем. Когда миссис Бреннер вернулась из города, она подменила меня на несколько часов. — Коул улыбнулся Элисон, и в глазах его мелькнуло теплое выражение. — Очень благодарен вам за свою кобылу. Я по-прежнему испытываю некоторое предубеждение против женщин-ветеринаров, но должен признать, что вы отлично знаете свое дело.
Элисон почувствовала, как краснеет. Слава Богу, в этот момент миссис Бреннер поставила перед ней тарелку яичницы с беконом.
Как и обещал Коул, это был настоящий деревенский завтрак с картофельными чипсами и домашним печеньем. Миссис Бреннер с удовольствием смотрела, как исчезает пища с тарелки Элисон. Она поставила перед девушкой еще одну тарелку с печеньем и баночку меда, бормоча что-то себе под нос об этих глупых диетах. Поскольку Коул был рядом, Элисон не стала разубеждать пожилую женщину.
Почувствовав, что не способна больше проглотить ни куска, Элисон со стоном отодвинула тарелку. Запив еду кофе, она поблагодарила миссис Бреннер за самый шикарный завтрак в своей жизни и отправилась вместе с Коулом в сарай.
Осмотр показал, что с кобылой и ее длинноногим жеребенком действительно все в порядке.
— У тебя такой красивый малыш, — нежно сказала Элисон, погладив лошадь между глаз. — Ты простила меня за то, что я сделала тебе вчера больно?
Словно понимая сказанное, кобыла потерлась носом о плечо Элисон.
— Вижу, это ваша любимица, — заметила Элисон.
Коул поморщился.
— У меня тут ранчо, а не питомник избалованного богача. В бизнесе нет места сантиментам. Я не делаю любимцев из своих животных.
Элисон хотела было обвинить его во лжи, но вместо этого только потрепала кобылу по холке и взяла свои инструменты. Коул помог ей нести чемоданчик, Элисон не стала отказываться, потому что все еще чувствовала слабость в ногах.
— Мне кажется, вы все еще не оправились, — сказал Коул. — Я собираюсь отвезти вас домой. А один из моих людей пригонит попозже вашу машину.
Элисон собралась возразить, но решила, что не стоит спорить по этому поводу, и спокойно забралась в машину Коула.
Всю дорогу Коул рассказывал о ранчо и своих проблемах с необузданным жеребцом. Вспомнив завтрак миссис Бреннер и заботу Коула, Элисон решила про себя, что он был, в общем, весьма любезен. Просидеть полночи у ее кровати — это признак… признак чего? «Джентльмен» звучало слишком старомодно, и все же поведение Коула вызывало в памяти именно это слово. Все это доказывало, что Коул, несмотря на свои недостатки, человек серьезный и ответственный.
Когда они подъехали к жилищу Элисон, туда тут же ворвались Лори и Лерлин, как всегда, тараторя без умолку.