В Суэце суда берут на борт лоцмана и получают прожектора для прохождения канала; здесь же санитарная служба обрызгивает палубу зловонной жидкостью, отравляющей воздух. Мы стоим на рейде, и никто из пассажиров не сходит на берег, где не создано никаких условий для отдыха иностранцев. Зато в Порт-Саиде, на другом конце канала, возле пристани раскинулось множество кафе с оркестрами и модных магазинов; немного дальше предлагает свои услуги чичероне; одним словом, любой человек может найти здесь что-нибудь на свой вкус…
Я спокойно читаю в своей каюте, как вдруг раздается стук. Какой-то феллах в феске просовывает голову в дверь и разражается смехом. Я узнаю Михаэля. Он быстро входит в каюту и говорит:
— Я пришел вас предупредить, что полиция запретит вам высадку в Порт-Саиде; вы попали на заметку в связи с последним делом… — И, не давая мне вставить слова, продолжает: — Мне некогда вдаваться в подробности, но знайте: то, что произошло — дело рук Махмуда, который выдал вас таможне. Вам позволили покинуть Суэц, так как против вас не было никаких улик, и устроили западню возле тайника, но в ловушку угодил Реис.
— Не кажется ли вам, что в этом замешан и Троханис?
— Очень возможно, ведь начальника пограничного гарнизона вызвал в Каир влиятельный чиновник — приятель Троханиса.
— Откуда же он узнал?
По лицу Михаэля пробегает многозначительная улыбка, и он отвечает:
— Понятия не имею, но это, видимо, не составило для него труда, поскольку он контролирует каждый шаг бандитов. Один из сообщников Реиса, затаивший злобу на своего шефа, перешел на сторону Троханиса. Он-то скорее всего и подговорил Махмуда, которому нет равных в подлости.
— Где же я увижу Горгиса?
— В Порт-Саиде.
— Но вы сказали, что меня не выпустят на берег…
— Вам и не надо будет спрашивать разрешения. Поясняю: я придумал весь этот маскарад, чтобы приехать с судном египетских поставщиков. Я пришел на пристань, где местные фелюги забирают своих работников, и часовой выдал мне пропуск, позволяющий сойти на берег в том же месте. Возьмите его и переоденьтесь в мой костюм — солдаты не запоминают лиц и лишь проверяют документы. Вдобавок многие из них не умеют читать.
— А как же вы?
— Я останусь здесь, если позволите. Прежде чем надеть мою джеллабию, предупредите пассажирского помощника, что вам нездоровится и попросите вас не беспокоить, даже если полиция захочет вас видеть. Не забудьте, что вам надлежит быть на борту, как только судно прибудет в Порт-Саид, чтобы избежать осложнений…
Я отправляюсь к пассажирскому помощнику, с которым мы давно знакомы. Он догадывается, что моя болезнь не более чем предлог, и обещает оказать содействие. Я возвращаюсь в свою каюту и переодеваюсь в костюм феллаха, а Михаэль тем временем дает мне последние указания:
— Как только сойдете на берег, ступайте в Суэц, где вас ждет Ставро. Он отвезет вас в Каир на поезде или на чем-то другом. Главное, чтобы вы успели вернуться на пароход. — Между тем раздается звон колокола, призывающего пассажиров покинуть судно. — Спешите, фелюга, на которой я приехал, стоит у заднего трапа по правому борту. На ее парусе значится номер тринадцать — это счастливое число. Садитесь в нее и не задавайте никаких вопросов. Хозяин в курсе, но он сделает вид, что ничего не знает.
В тот же миг в дверь стучат. Я слышу голос пассажирского помощника, спорящего с каким-то человеком:
— Оставьте его в покое! Я же вам говорю, что он нездоров…
— Но мне надо его видеть. Пусть он остается в постели.
Михаэль отпихивает меня в угол каюты и отвечает недовольным голосом:
— В чем дело? Я же просил, чтобы меня не трогали, черт побери!
— Вас хочет видеть полиция…
Михаэль приоткрывает дверь и бросает в лицо полицейскому:
— Идите вы… вместе с вашей вонючей страной! Я болен, и мне не о чем с вами говорить.
С этими словами он захлопывает дверь и запирает ее на ключ.
Полицейский хохочет и удаляется, бормоча себе под нос:
— Какой невежа… Он мне нагрубил, но мне все равно: я видел его лицо, и этого достаточно…
Мешкать больше нельзя, я выскакиваю в коридор и устремляюсь к грузовому трапу. К счастью, баркас еще здесь; юнга готовится отдать швартовы, а хозяин следит за трапом со шкотом в руках. Я сбегаю по ступенькам вниз и усаживаюсь среди пустых ящиков. Невозмутимый араб тотчас же отдает приказ юнге, и парусник отчаливает. Вскоре мы догоняем полицейский катер, наводненный людьми в красных фесках, которые направляются в бюро паспортного контроля в полной уверенности, что Монфрейд находится в своей каюте. Суда поставщиков не проходят паспортного контроля. Только безобидных пассажиров подвергают строгому досмотру перед выходом на берег.
Портовые суда швартуются при входе в канал у небольших пристаней на сваях, где часовой с ружьем проверяет пропуска. Как только фелюга подходит к причалу, я кладу в руку хозяина судна один фунт, быстро поднимаюсь по трапу и с некоторым волнением протягиваю часовому пропуск. Он берет мои документы, не глядя, и вскоре я оказываюсь на эспланаде Порт-Тауфика. Близится полночь, и последняя электричка в Суэц уже ушла. Мне приходится проделать путь в три километра между Порт-Тауфиком и Суэцем пешком, вдоль по дамбе, где проходит железная дорога, шоссе и нефтепровод. Через каждые полкилометра мне встречается часовой, наблюдающий за черной гладью канала, и я вспоминаю о своем первом приключении…
В доме Ставро никто не спит в ожидании моего появления. Все смеются над моим нарядом, и, когда я рассказываю, какую шутку мы сыграли с полицейскими, веселье становится еще более бурным.
Ставро в свою очередь повествует об аресте Реиса и Абдульфатов. Расследование дела вскрыло и другие, еще более злостные преступления, многие таможенники, и заподозренные в сговоре с бандитами, были уволены. С Реисом случился удар, его разбил паралич. Ему пришлось распроститься со своим замком и золотой мебелью. Все это пойдет с молотка для уплаты штрафа.
Хотя разгром наших врагов принес нам избавление, Ставро испытывает жалость к жертвам предательства. Сколько зла причинил им этот Махмуд, которого прельстила премия в сто пятьдесят — двести фунтов! Больше всего на свете Ставро ненавидит доносчиков. Он осыпает предателя градом ругательств, и мне с трудом удается остановить поток его красноречия. Надо хоть немного поспать: в семь часов утра мы должны сесть на поезд, что отвезет нас в Порт-Саид на встречу с Горгисом.
Я никак не могу привыкнуть к своему наряду, мне кажется, что моя феска приковывает к себе все взгляды. Но после пересадки в Исмаилии на душе становится легче.
Я еду в купе второго класса в полном одиночестве. Ставро сел в забитый до отказа вагон третьего класса, где, по его мнению, он будет меньше бросаться в глаза.
На отрезке пути, где линия проходит вдоль канала, я пытаюсь разглядеть свой пароход и вскоре различаю две знакомые черные трубы и белые мачты. Видимо, пакетбот стоит в ожидании каравана судов, движущегося ему навстречу. Эта задержка позволит нам выиграть несколько лишних часов.
В Порт-Саиде я вижу на перроне Ставро, направляющегося к выходу с Горгисом. Вероятно, Горгис приехал тем же поездом из Каира. Я следую за приятелями на некотором расстоянии, не сомневаясь, что вскоре кто-нибудь подаст мне знак. В самом деле, у двери вокзала ко мне подходит кучер и приглашает в свой экипаж; заметив мою нерешительность, он указывает глазами на моих друзей, которые уже сели в другую коляску.
Оба экипажа везут нас по многолюдным улицам и вскоре останавливаются у небольшой гостиницы подозрительного вида. Однако, переступив порог, я попадаю в атмосферу доброй старой Греции, так поразившей меня во время моего путешествия на Пелопоннес. Здесь проживают лишь постоянные клиенты-греки, которых хозяин встречает как родных.
В прихожей развешаны олеографии с изображением свергнутых государей, недвусмысленно заявляющие о монархистских взглядах здешних постояльцев. Это меня ничуть не удивляет, ибо Горгис не раз намекал с таинственным видом, что стоит во главе патриотической организации, мечтающей о реставрации монархии.
Хозяин гостиницы, односельчанин Горгиса, встречает его с неподдельной радостью и оказывает ему знаки внимания.
Мы держим совет в маленькой комнатке с белыми занавесками под неусыпным оком иконы в золотом окладе. Прежде всего мы улаживаем финансовые дела, а затем договариваемся, что три тонны, оставшиеся в Обоке, будут доставлены в три приема с промежутком в четыре-пять месяцев. Поскольку я попал в поле зрения полиции, наши встречи будут проходить в южной части залива. Мы намечаем на карте пункты, подходящие для этой цели, и придумываем для них зашифрованные названия. Так, остров Жубаль становится Юлией; теперь можно будет без всякого риска передать по телеграфу о приезде драгоценной тетушки.
Деловое свидание завершается традиционным жареным ягненком, которого мы запиваем превосходным вином. За трапезой Горгис сообщает мне, что крах Реиса привел к разорению мелких перекупщиков из городов Верхнего и Нижнего Египта, потерявших более двадцати тысяч фунтов стерлингов. Сам Реис, как видно, припрятал деньги в надежном месте, ибо в его огромном сейфе ничего не нашли. Но для чего нужно золото парализованному человеку, которого ждет тюрьма в случае выздоровления?.. В результате расследования была обнаружена химическая фабрика, принадлежащая какому-то немцу, тайно производящая кокаин — наркотик, постепенно вытесняющий гашиш. Этот алкалоид очень прост в употреблении и вызывает немедленный эффект, поэтому с тех пор, как он появился, эфенди предпочитают его индийской конопле, ведь для нее требуется водяная трубка и время, чтобы ее раскурить.
Горгис уверен, что власти чинят произвол, накладывая необоснованный запрет на мое пребывание в стране, в результате происков Троханиса, надеющегося таким образом навязать мне свою волю.
Гудок входящего в порт парохода кладет конец нашим разговорам. Я бегу к причалу, чтобы подняться на борт с первыми посетителями — продавцами сувениров, фотографами, менялами и прочими профессионалами, обирающими пассажиров. Вахтенный у трапа провожает меня изумленным взглядом. Пригнувшись, я пробегаю по коридору, скидываю свой наряд в каком-то закутке и с замиранием сердца направляюсь в свою каюту. По дороге, на трапе, я сталкиваюсь с пассажирским помощником Лавиньясом. Он воздевает руки к небу и восклицает:
— Вот вы где! Вас везде ищут! Полиция Суэца приказала комиссару не выпускать вас на берег в Порт-Саиде, и верзила-полицейский не спускает глаз с вашей каюты.