Они не ведают, что творят, объясняла мать, пока он бродил меж тел наебаб и тронутых. Живут в иллюзиях, насаживаемых вакхра: чтобы один стал другому врагом, достаточно представить, что перед тобой обыкновенная тварь, которую можно и нужно убить. Мужчины не видели в них женщин и людей, только монстров. Мстительные по природе вакхра овладели искусством в совершенстве; их принцип общения схож с запахами Матери, но токсин порождает агрессию, вытесняет волю и здравый смысл, оставляя лишь слепую злобу.
Искатель почему-то вспомнил Кару и то, как она собиралась взять Казематы. Предложил подобное Матери - собраться кучей и людонуть вакхра. С такой как Рисс в этом не будет никакой сложности, думал искатель и оказался не прав. Запахи Матери ослабевали к гнездовью вакхра, там она не могла до них дотянуться, как не могла и направлять, и оберегать множество бледнолицых одновременно. Учится понемногу с каждым приходом воды, а силы Рисс быстро истощают ее.
- Так отпугни зверей.
Не прислушиваются. Ими движут инстинкты, только немногих могу обмануть.
Цой точнее воссоздал в памяти - и провел Мать с собой, - толпу наебаб, окружавших разродившуюся женщину и к Тронутому, что склонился над ней, но, как не старался, не мог вспомнить образ младенца.
- Я видел женщину. Она родила, - по телу прошел холодок; охватили страх и отвращение, к сгустку жизненной силы, что едва успел окрепнуть. Чужака выворачивало от мысли, которую никак не удавалось нащупать и объяснить.
Не женщина.
- Я вижу всех наеба... Вакхра, пепельноволосыми, но не ее. Это женщина, - настаивало убежденное в собственной правоте сознание искателя, вплетенное в энергию Матери, и в него, точно кол, вонзилось непринятие.
Нет. Это Ла вара Вакхра. Королева. Умеет глубже проникнуть в тебя, найти образ более близкий.
Вакхра, нашептывала Мать, пока человек ощущал злобу, граничащую с ненавистью, не имели особей самцов, но пластичность генов позволяла приспособиться, брать семя других и выращивать. Искатель, далекий от всего этого, задал вопрос, ответ на который был более интересен и прост в понимании:
- Чей облик она приняла?
Матери. Настоящей. Женщины, которая вырастила тебя.
- Я ее не помню, - а сам мысленно выдохнул, обрадовавшись тому, что пришел в мир по-человечески.
Мозг помнит. Королеву нужно разрушить. Тебе хватит сил.
- Почему? - руку прожгло в месте, где зрела нечистота. Цой буквально ощутил, как черная паутинка, питаясь им, отвоевала себе еще пару миллиметров его тела.
Думает, что будет сопротивляться мне, как ей. Не пустит меня в твою голову.
- Пустила же?..
Я не угроза.
Нечистота вновь шевельнулась.
Не хочу подчинить тебя. Ла вара Вакхра хочет. Хочет направить против меня. Как тех, кто ушел. Хочет убить.
- За что? - и осознав причину, проговорил полусебе: - За то, что Они пленили их, изучали, пытаясь найти способ размножения, без ущерба другим видам.
Мстят.
- А если убьют?
Чужака скрутило и уволокло по неосязаемому естеству Матери, пока перед глазами из неряшливых мазков не образовалось Ядро; совсем как арах - бесчисленное множество колец, наслоенных друг на друга, крутились все быстрее, и где-то там, внутри, спрятано его прошлое. Казалось, он почти нащупал Слепок - протянись и получишь, - и белый свет, что проступал меж колец, накалился докрасна. Сознание искателя вновь извилось спиралью и его отпружинило далеко-далеко, под самые облака, а внизу, как на ладони, простирались нескончаемые, вечно зеленые земли Каторги и черный порез в самом центре лабиринта Старого города - Обелиск. Услышал множество голосов; каторжане считали, что сами призраки охраняют его, но теперь знал, что все голоса до единого принадлежали Матери. Капли дождя падали вниз. День раз за разом сменялся ночью; все заливало то солнцем, то луной. Гремел гром, отплясывали молнии. Дождь прекращался и начинался вновь, пока из пореза не расползлась Зима. Сильнее обычной; густой туман скрыл Обелиск, вспыхивали зарницы, что-то грохотало и трещало внутри. Белая мгла надвигалась гулом и багровела, подминая Каторгу утробистыми тучами. Цой спутал стук крови в висках с обезумевшим стадом, что неслось прочь в попытках спастись от погибели. Безумная боль разрывала тело с каждым вдохом. Алый туман поглощал один Дом за другим и его сотрясло немыслимым криком каторжан, а туман все полз и полз, окрашивая красным пустоши Пепелища, гнав перед собой ор крикунов - предвестника Конца Всему, а когда все кончилось, и Зима развеялась, не осталось ничего, кроме иссушенной земли, укрытой сине-белой коркой, поблескивающей в солнечных лучах; и даже после всего - в этом было нечто прекрасное, вселявшее не только страх, но и очарование.
Его лихорадило, сердце билось, как у пойманного троллика, а руки, прежде спокойные, не находили себе места, пока не почувствовали тепло. Бледнолицые хранят не Ядро, как он ошибочно подумал поначалу, они оберегают планету, Каторгу. Понимание пронеслось в мозгу искателя, пока он отсутствующе глядел в выражавшие симпатию глаза Рисс. Она согревала его похолодевшие грубые руки теплом своих мягких ладоней.
- Еб твою мать... - ошарашено, почти шепотом проговорил искатель, будто только что пережил самую страшную смерть из всех прочих.
Что?.. мысль отозвалась в голове.
- Э? Не, это не тебе, - говорил, а сам искал помощи в темных глазах девушки, но та была слишком слаба. Оживилась немного, когда пропищал ролл на груди. Рисс что-то сказала, но он больше не мог разобрать ее слов - сознание возвращалось обратно, в крохотную оболочку, и заполняло собой понимание. Не мог решиться ответить на вызов: в водовороте событий и открытий совсем позабыл про тех, кто ждал его под землей. Высвободил руки и виновато скользнул пальцем по устройству.
- Тесой? - заговорил взволнованный голос Анны.
- Да.
- Ти жив! Я так рада, - засмеялась от радости, и он вспомнил ее умиляющее лицо, ямочки на щеках от искренней улыбки и пожалел, что не мог вызывать ее с той легкостью, которой удавалось Лису. - Ми наблюдали за роллом, вверх-вниз. Вверх и вниз. Что там случилось?
Рисс удивленно проговорила что-то еще.
- Кто это там с тобой? - ее голос изменился; такой интонации раньше не слышал.
- Женщины. Женщина, ее зовут, гм, - попытался произнести имя полностью, но не смог и ограничился сокращенным вариантом. - Рисс.
Анна молчала какое-то время, а затем спросила:
- На каком языке она говорит? Не могу разобрать. Ролл что-нибудь записал из еио речи?
Увидев, как искатель увлекся беседой и приятным голосом из устройства, Рисс быстро потеряла к нему интерес, изящно поднялась и ушла, вызывающе покачивая бедрами. Мужчины и женщины, не выпуская друг друга из объятий, но приостановив совокупление, не сводили глаз с чужака.
- Я и сам не понимаю. - Цой поднялся и вышел наружу, искал глазами Рисс, но безуспешно. - Обелиск не опасен.
- Откуда ти знаешь? Ти что-то нашиол?
- Он сказал мне.
- Он?
- Обелиск.
- Он разговаривает с тобой? - на той стороне явно зашевелились. - Каким образом?
- Она. Мать. Запахами, ассоциациями, еще интерпретациями какими-то. Все сложно, но это не важно. Вы не выходите, оставайтесь внутри.