Совсем другое дело идти по туннелям, ничего не боясь. Теперь перед ним, одетым в красные одежды и сопровождаемым главным смотрителем, все двери были открыты, а все встречные приветливы и почтительны. Наблюдательница Стил ждала их у входа в зал.
— Я пришла просить прощения, — сказала она Чималу, опустив глаза. — Я не знала, кто ты такой.
— Никто из нас не знал, наблюдательница, — ответил ей главный смотритель, касаясь висящего у нее на шее деуса, — но это не означает, что мы избегнем наказания — грех по неведению все равно остается грехом. Ты будешь носить пояс смирения тридцать дней, и носить его с радостью.
— Да, буду… — Ее глаза лихорадочно блестели, руки были стиснуты на груди. — Через боль приходит очищение.
— Да благословит тебя Великий Создатель, — сказал старик, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Покажи мне, как вы работаете, — попросил Чимал девушку.
— Я благодарна тебе за честь, которую ты мне оказываешь.
Она ввела его в большую круглую комнату со сводчатым потолком, все стены которой были заняты экранами, установленными на уровне глаз. Перед экранами сидели наблюдатели с наушниками; иногда они что-то говорили в висящие перед ними микрофоны. В центре комнаты находилось возвышение с установленным на нем экраном.
— Здесь сидит главный наблюдатель, — объяснила Стил, показывая на возвышение. — Он руководит работой остальных. Подымись сюда, и я покажу тебе, как это делается.
Чимал сел на стул перед экраном, и наблюдательница принялась показывать ему, как управлять механизмами.
— При помощи этих кнопок ты выбираешь камеру, изображение с которой хочешь увидеть. Камер 134, каждая из них имеет собственный код, и любой наблюдатель обязан знать все коды наизусть, чтобы немедленно вызвать нужный. На обучение этому уходят годы. Изображение чего ты желаешь увидеть?
— Есть ли камера, показывающая озеро у водопада?
— Есть. Ее номер 67. — Девушка нажала какие-то кнопки, и на экране появилось озеро — такое, каким оно было бы видно с высоты за водопадом. — Чтобы слышать звуки, нужно сделать так. — Новое нажатие кнопки, и стал слышен плеск воды и пение птицы в деревьях. Изображение было четким и передавало все оттенки цвета — как будто он смотрел на долину сквозь прорубленное в скале окно.
— Камера укреплена снаружи или внутри скалы?
— Большинство камер установлены за отверстиями в камне, чтобы их нельзя было обнаружить, хотя, конечно, многие замаскированы внутри храмов. Вот смотри. — Озеро исчезло с экрана, и Чимал увидел Ицкоатля, спускающегося по широким ступеням храмовой лестницы. — Это новый верховный жрец. Как только он прошел посвящение, произнес положенные молитвы и принес жертвы, мы позволили солнцу подняться. Смотрители солнца всегда радуются возможности остановить светило на денек — им редко выпадает такой хороший шанс для осмотра и регулировки.
Чимал сам стал нажимать кнопки, выбирая номера камер наугад и задавая их умной машине. Как оказалось, камеры были установлены в скалах вокруг всей долины, а одна даже вмонтирована в небо — она давала панорамный обзор долины; поворачивая ее и включая увеличение, можно было в деталях рассмотреть любую точку, хотя, конечно, без звукового сопровождения.
— Там, — сказала Стил, — видны четыре скалы на берегу реки. Они такие крутые, что на них нельзя влезть…
— Я знаю — пробовал.
— …и на вершине каждой установлена сдвоенная камера. Они используются для управления Коатлики в случае непредвиденных обстоятельств.
— Я уже включал одну из них — ее номер 28, — сказал Чимал, нажимая соответствующую кнопку. — Да, вот она.
— Как быстро ты запомнил код, — с почтением произнесла наблюдательница. — Мне на это понадобилось много лет.
— Покажи мне и все остальные помещения, пожалуйста, — обратился Чимал к Стил, поднимаясь с места.
— Как пожелаешь. Здесь все к твоим услугам.
Сначала они отправились в столовую, и там один из служителей усадил их за стол и принес какой-то теплый напиток. Других посетителей столовой служители не обслуживали: еду нужно было брать самим.
— Похоже, что здесь все меня знают, — удивленно произнес Чимал.
— Нам сообщили о тебе на утренней службе. Ты — Первопроходец, таких, как ты, еще никогда не было, и все очень взволнованы.
— Что это за напиток? — спросил Чимал, чтобы переменить тему.
Не так уж приятно было видеть благоговение на ее бледном лице с приоткрытым ртом и покрасневшим носом.
— Напиток называется чай. Как он тебе нравится?
Чимал оглядел большую комнату, наполненную голосами и звоном посуды, и внезапно осознал, чего в ней не хватает.
— А где же дети? По-моему, я вообще еще не видел здесь ни одного ребенка.
— Мне ничего об этом не известно, — ответила девушка, бледнея еще больше. — Если они существуют, то находятся в детском отсеке.
— Ничего не известно? Странный ответ. Сама-то ты была замужем, наблюдательница Стил? У тебя есть дети?
Ее лицо залилось краской, и со сдавленным писком девушка вскочила и выбежала из столовой.
Чимал допил свой чай и вернулся на обсервационный пост, где и нашел поджидающего его главного смотрителя. Когда Чимал рассказал ему о странном поведении девушки, тот серьезно кивнул.
— Мы с тобой можем это обсуждать, поскольку такие вещи входят в компетенцию главного смотрителя, но простые служители приучены избегать данной темы. Их жизнь проходит в чистоте и воздержании, они воспитаны так, чтобы быть выше животных отношений между мужчиной и женщиной, обычных для обитателей долины. Они в первую очередь наблюдатели, только во вторую — женщины, а лучшие из них и вовсе себя женщинами не считают. Для них женское тело, которым они наделены отроду, — источник огорчений и неудобств, оно мешает им в выполнении долга. Вера наблюдателей сильна.
— Похоже на то. Надеюсь, мой вопрос не покажется тебе нескромным, но ведь и наблюдатели должны откуда-то появляться?
— Нас не так уж много, и наша посвященная служению жизнь долга.
— Несомненно. Но все же, если только вы не бессмертны, вам бывает нужно пополнение? Откуда оно берется?
— Из детского отсека. Впрочем, это мелочь. Мы можем продолжить наш обход.
Главный смотритель поднялся, но Чимал не был склонен оставить разговор неоконченным.
— Что представляет собой детский отсек? Место, где машины вырабатывают полностью развитые человеческие существа?
— Хотел бы я, чтобы так было. Самая моя неприятная обязанность — присматривать за детским отсеком. Там невозможно навести порядок. Сейчас в детском отсеке четыре матери, хотя одна из них вот-вот умрет. Эти женщины были отобраны потому, что они — ну, они не учились как следует и не могли освоить другие полезные обязанности. Пришлось сделать их матерями.
— А отцы?