На третий день путешествия слева по борту и по ветру появился остров.
Погода стояла ясная и тихая. Из моря выросли кокосовые пальмы, неподвижные, словно их вырезали из жести. Поверхность воды рассекали плавники и хвосты двух или трех синих акул.
— Совершим прогулку по бережку? — крикнул я. — Это будет легко. Вы меня слышите?
Бриг сам повернул бушпритом в направлении прохода в атолл.
— Следует убрать часть парусов, чтобы не разбить морду дюжине инфузорий, — добавил я, будучи в отличном настроении.
Ответа не последовало.
Я бросился на поиски карлика в желтом кафтане и трехголового дога, но не нашел их.
Между тем Единорог скользнул вдоль стен из серого коралла и словно приклеился к причалу.
Я потратил некоторое время, чтобы спустить паруса. Работа оказалась на удивление легкой, хотя обычно требует более одной пары рук.
— Послушайте, — крикнул я, — если нравится, прячьтесь, я а хочу походить по палубе для коров, местечко мне нравится.
Мне довольно хорошо известны южные острова, и тот, по которому ступал, ничем не отличался от островов, где приходилось бывать, добывая копру или трепангов.
Кокосовые пальмы были высокими, плодоносными и ухоженными; в прозрачной и спокойной воде атолла скользили рыбешки. На дне колыхались длинные водоросли. Твердая почва блестела, словно ее припудрили слюдой.
— Наверняка, здесь есть деревня, — бормотал я, двигаясь по утоптанной тропинке.
Прошел около лье сквозь заросли, не заметив ни малейшего дымка.
И вдруг, повернув почти под прямым углом, увидел дом.
Никогда бы не подумал, что такая усадьба из розового кирпича может стоять среди джунглей Океании.
— Хорошее гнездышко, которое сперла птичка Рокк где-то во Франции и перенесла в эту забытую богом дыру, — воскликнул я. — Но чему удивляться? Чего я только не увидел с того вечера, когда посетил наш славный Единорог! Смотри-ка, здесь живут люди!
Дверь в глубине высокого крыльца была приоткрыта, за ней открывалась красивая гостиная.
Я принюхался к запахам дома, похоже, принадлежащего зажиточному буржуа — ароматы кухни, варенья и испанского табака.
Я колебался, какую из трех или четырех дверей выбрать, когда нежный и вежливый голос пригласил:
— Входите в крайнюю справа, мистер Гроув!
Меня действительно зовут Натаниель Гроув. Но из всех необъяснимых вещей, случившихся во время моих приключений, та, что меня узнали, показалась мне самой удивительной.
— Меня и вправду зовут Натаниель Гроув, — сказал я, входя в гостиную, розовую как внутренность граната.
В низком кресле с сигаретой во рту сидела и улыбалась молодая дама с приятным лицом.
— Араковый пунш, виски или французское шампанское? — осведомилась она.
— Вы очень любезны, — сказал я, здороваясь. — А поскольку столь любезны, с охотой отведаю шампанского.
Золотистая пробка взлетела к потолку, и мне поднесли высокий хрустальный бокал.
— Коли вы знаете мое имя, — я уже осмелел, ибо незнакомка подмигнула мне с излишне игривым видом для дамы хорошего воспитания, — простите за нахальство, но с кем имею честь общаться?
— Называйте меня графиней! — со смехом ответила она.
— Охотно, — мой смех звучал еще громче, — тем более, я и сам маркиз.
Она извлекла из серебряного ящичка сигарету и дружеским, грациозным жестом бросила мне. Я поймал ее на лету.
— Значит, вы и были тем человеком, кто украл мустьерскую тарелку барона Нюттингена?
— Ого! — возразил я. — Вы, похоже, в курсе дела, но я ничего не знаю о вашем бароне.
— Он провел в вашей компании несколько дней вместе с верным Кроппи. Полагаю, после долгих лет заточения он воспользовался вашей глупостью, чтобы подышать свежим воздухом и немного размять ноги.
— Хм, — промычал я. — Не очень-то понятно. Кроме того, вы обвиняете меня в глупости. Было бы неплохо объясниться, ибо вопросы чести и вежливости, милая дамочка, простите, графиня, волнуют меня в первую очередь.
— Справедливо, — согласилась она, наполняя мой бокал. — Пора объясниться. Меня зовут Жанна Ардан, графиня Фрондевиль. Вам что-нибудь говорит это имя, мистер Гроув?
— Хм… если только… У меня есть кое-какие исторические познания… в связи с обучением, которое мне навязали в Кембридже. В начале XVI века где-то во Франции, кажется в Альби, жила некая дама Ардан, окончившая дни на костре за обман и колдовство.
Она кивнула.
— Знания делают вам честь, мистер Гроув. Так вот я и есть та самая дама Ардан, как вы сказали.
— Браво! — воскликнул я. — Вы любите посмеяться, но и я люблю хорошую шутку, а эта в моем вкусе. Я за свою жизнь видел нескольких людей, которые упрямо не хотели выходить из горящего дома, и поджарились живьем. Они не походили на вас.
— Вы мне делаете комплимент, — она мило погрозила пальчиком. — Однако надеюсь, вы считаете, что я говорю правду. Конечно, признаюсь, я выглядела не очень красивой, когда костер погас и альбигойский палач извлек мои останки. К счастью, мой учитель, специалист по черной магии, ученейший Бартоломе Луструс, с помощью могучих заклинаний вернул мне подходящий облик, который вы и видите перед собой, мистер Гроув.
— Он… действительно подходящий, — в изумлении пробормотал я.
— Не буду утомлять долгими рассказами, — продолжила она. — Человек, отдавший меня в руки судей, был моим кузеном, бароном Нюттингеном. Он ухаживал за мной. Вы знакомы с ним, мистер Гроув, и согласитесь, что у него неприятное лицо, отвратительный характер, и муж из него получился бы никудышный. Мой добрый учитель Луструс помог своей наукой, и я на тысячу лет засадила его в мустьерскую тарелку.
— Засадили в тарелку? — вскричал я.