У Полины тряслись поджилки от этого добродушия. Больше всего ей хотелось открыть глаза и очутиться дома. Какой дурной сон она видит. Зачем ей нужны чужие заговоры? Неволей придется подчиняться Филиппосу и делать вид, что она добровольно принимает его предложения. Интуиция подсказывала Полине, что внутри человека, изображающего из себя добряка, сидят такие демоны, видеть которых себе дороже.
Катер сделал большой круг и стал резко набирать скорость. Волны, перед его носом разбивались в мелкую пыль, и в ней светилась радуга. В море было полно кораблей. Полина без труда нашла «Санта Марию», которую видела с балкона темницы. Ей стало интересно понять, кто эти люди, подчиненные Филиппоса, или ничего не подозревающие поданные Сети? Каков был соблазн попасть на их корабль. Филиппос не рискнет угонять судно, на котором будет слишком много человек. Мозг заработал, ища варианты побега.
Филиппос отправил Ионаса за второй бутылкой шампанского. Полине принесли персиковый сок. Жидкость уже не лезла внутрь. Полина села по направлению движения катера. Ветер раздувал ей волосы и трепал одежду. Аналитическая программа никак не хотела выдавать подходящего ответа. Не исключено, что мирный островок Филиппоса самая надежная тюрьма в мире. Все, что существует вне Сети, как бы, не существует совсем. Миф, как история про загробную жизнь.
- Эй! Как тебя там... - Филиппос отпивал шампанское из горлышка бутылки. - Я свожу тебя в «цех» сегодня, прямо сейчас, как вернемся. Нечего тянуть резину. - Филиппос сделал мощный глоток, еле проглотив его и тут же отрыгнув газы. - Чем раньше у нас будет мотивированный союзник, тем лучше.
Полина не представляла, что такое «цех» в понимании Филиппоса. В ее привычном представлении цехом называлось белое, светлое помещение, в котором роботы собирали технику, мебель, детские игрушки. В устах сумрачного гения это слово приобретало зловещий оттенок.
Катер причалил к пирсу. Полине снова надели наручники и вывели на сушу. Филиппос смотрел на девушку пьяными глазками, в которых читалось предвкушение, от события, которое он ей приготовил. Полине было не по себе. Она заранее не хотела эту экскурсию.
Её снова завели в дом, где она впервые увидела Филиппоса, надели на голову мешок и повели по туннелям. В этот раз повороты были другими, но закончились они лифтом, который, судя по ощущениям, поехал вниз. Снова туннели. Запах сырости. Шум отъезжающей двери на вакуумном приводе. Резкий свет, после того, как с головы сдернули мешок.
- Добро пожаловать в «цех», работники которого отдают жизнь, чтобы сделать этот мир немного свободнее.
Полина стояла в ярко освещенной пещере на платформе, прикрепленной к стене в пяти метрах над полом. Над головой висели металлические балки, к которым были подвешены светильники и жгуты проводов, толщиной в руку Ионаса. Внизу, в несколько рядов, длиной метров в пятьдесят каждый располагались ряды столов с оборудованием. За каждым столом сидел человек. Их были сотни. Полина догадалась, что это то самое «боевое» место, где люди с помощью технологии сопряжения человека и компьютера отвоевывают у Сети свое право быть самостоятельными. Так, как они это понимают.
Филиппос смотрел на Полину и улыбался. По его глазам Полина поняла, что он ждет от нее реакции. В принципе, она готова была увидеть что-то подобное. На всякий случай, Полина приблизила картинку с работающими людьми, и чуть не потеряла сознание. То, что сверху казалось обычной работой за терминалом, оказалось совсем не тем. У людей не было верхней части черепной коробки. Вместо нее банка с прозрачной жидкостью и идущие от нее провода к компьютерам. Люди сидели в одной позе, бледные и безжизненные. На их лицах проступали сиюминутные эмоции, но даже улыбка на лице с обнаженным черепом, выглядела ужасающе.
Филиппос прочел в глазах девушки страх, отвращение и жалость.
- Что поделать, технологии несовершенны. Как только профессор Блохин явит нам свои знания в работающем материале, мы сможем закрыть этот «цех». А пока, эти самураи компьютерного кода сражаются с системой не жалея себя. Каждый из них обречен погибнуть. Человеческий мозг не предназначен для обработки двоичного кода долгое время. Быстро изнашивается.
- Они все... умрут?
- К сожалению, да. Кто-то сегодня, кто-то, через неделю. Новенькие, через пару месяцев. Нам нужен прогресс, и ты нам его обеспечишь. Мы нуждаемся в языке программирования, изобретенном Блохиным. Он намного безопаснее для человеческого мозга, и ты это подтверждаешь. Кровь из носа не в счет.
- Вы прикрываетесь благородными идеями, но творите зло! - Сдержаться было невозможно.
Эмоции и слезы душили Полину. Нельзя было осознать, что в такое спокойное время, где-то в пещере, находятся сотни людей с вскрытыми черепами. И еще удивительнее, что перед ней стоит человек оправдывающий использование людей в преступных целях и фактическое убийство в этом процессе.
- Они не мучаются. Им хорошо. Вместе с питательным раствором, они получают наркотик. Для них работа в Сети мощный кураж. Короткий режим Бога. Полное всемогущество. - Филиппос попытался смягчить первые впечатления Полины.
- Это..., это..., нельзя так. Это неправильный метод. - Полина говорила сквозь слезы. - Вас же учили, что добро преумножает добро, а боль, преумножает боль. Вы плодите зло!
- Вот только оставь свои метафизические рассуждения при себе. Это догма современного общества, которую запрещено опровергать. Я скажу тебе так, ты получаешь то, к чему стремишься, независимо от методов. Это человек придумал добро и зло, для описания своего отношения к миру. Вне человека ничего этого нет. Исчезни человек, не будет и всех тех явлений, что он придумал. - Глаза Филиппоса заблестели. - А тебе, девочка, лучше выбрать мою сторону добровольно, иначе.... - Он повел глазами вниз пещеры.
Полина не могла ничего ответить. Слова застряли в горле из-за захлестнувших эмоций. Ее психике был нанесен сокрушительный удар. Она прикоснулась к такой невероятной извращенной жестокости, что это ввело ее в ступор. Перед глазами стояли розовые мозги, просвечивающие через стекло колпаков. Внезапно подступила тошнота. Полину вырвало прямо на пол. Филиппос скривился в улыбке. Кажется, его удовлетворила реакция девушки.
- Всё, уходим!
Полина пришла в себя на балконе. Вскрытые черепушки против воли лезли в глаза. Волны ужаса накатывали, как только Полина понимала, что видела их вживую, что все это правда. Психика готова была надломиться, что могло привести к непредсказуемым последствиям. Выручил Блохин, заметивший, что Полина чересчур бледна и находится не в себе. Он протянул ей стакан с водой и бросил в него шипучую таблетку.
- Выпей и успокойся. Ты была в «цехе»? - Догадался профессор.
Полина кивнула.
- Какой он идиот, этот Филиппос, инквизитор, варвар. Тебе нужно выспаться, Громова. Не насилуй свое сознание. Попробуй выбросить это из головы.
Блохин взял под руку Полину и провел ее на свой гамак. Девушка вела себя как кукла, переставляла ноги и послушно выполняла просьбы профессора. Тот уложил ее в гамак и поставил ширму, закрывающую от солнца и назойливых чаек. Таблетка подействовала и Полина уснула.
Полина проспала оставшийся вечер и всю ночь и проснулась от запахов. Профессор готовил завтрак. Голова была тяжелой. Вчерашний день с момента посещения «цеха» Полина помнила плохо. В основном это были давящие на сердце чувства. Розовые мозги под колпаками снова полезли в глаза. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от них.
Полина отодвинула ширму. Профессор самозабвенно готовил гренки. Он вздрогнул, когда Полина заговорила.
- Доброе утро, профессор! - Произнесла она и скрипнула ножками отодвигаемого стула.
- О, ты проснулась! Чего нам не хватает в Сети, так это возможности готовить самостоятельно. Смотри, какие вкусные штуки получаются из хлеба.
На блюде лежали несколько остывающих гренок. Некоторые из них были пережарены. Блохин положил последние четыре куска и и стал готовить кофе.
- Тебе без кофеина, и со сливками.
Полина просто кивнула. Ей было все равно какой кофе пить. В свете последних событий, бытовые запросы казались сущей ерундой. Профессор поставил перед ней кружку. Ароматный пар забил тревожные мысли. Гренка оказалась приятной на вкус, хотя и жестковатой. Профессор тоже сел за стол и захрустел. В отличие от Полины, он наслаждался завтраком. Рассматривал гренки, перед тем, как откусить и громко выдыхал после каждого глотка кофе.
- Не драматизируй, Полин. Мы с тобой в более привилегированном положении. Мы им нужны. Ты, как уникальный носитель знаний, я как ученый.
- Это страшно! Это, как в фильме ужасов, только по-настоящему! Он извращенный садист, монстр!
- Тихо, тихо, Полин. - Блохин положил свою руку поверх ее и многозначительно поводил глазами по балкону, показывая, что их видят и слышат. - В истории человеческой цивилизации были и не такие жестокости. Инквизиция, фашизм. В человеке еще дремлет первобытность. Нет-нет, да и пробивается наружу. Мы отвыкли от этого, забыли, как противодействовать.
- Филиппос мне сказал, что вы сами вышли на него?
Блохин вздохнул и замер, так и не дожевав кусок гренки.
- Я его вычислил. Подумал, что это такой же ученый, как и я. Когда понял, кто он на самом деле, было уже поздно. А тут ты со своим экзаменом. Прости, что я старый дурак поддался искушению ввязать тебя в это дело. Я никогда себе этого не прощу.
- Ладно, Владимир Константинович, будем решать уравнение с имеющимися переменными. Прокрастинация нам никак не поможет. В конце концов... - Полина прибавила голос, - мы можем и не знать, что стоим на пути прогресса, который приведет человечество к светлому будущему.
Блохин догадался, что Полина работала на тех, кто подсматривал и подслушивал.
- Это меня и заставляет трудиться в поте лица.
Завтрак закончился. Полина немного успокоилась. Вскрытые черепки убрались на задворки памяти. Полина анализировала поведение Блохина, и пришла к выводу, что он не в сговоре с Филиппосом. Вчера она была не уверена в этом. Профессор пытался вести свою игру, но в условиях изоляции сделать это было трудно. Каждое их слово и движение разбиралось шпионящими компьютерами и всякий полунамек мог быть интерпретирован, как попытка сговора.
- Отдохни до обеда, посмотри телевизор. - Профессор сделал едва уловимый намек на последнем слове.