— Создавалось впечатление, что то преобразование в мечети наполнило его миром и добром. Он стал гораздо более уравновешенным человеком. Лучше работал, стал более сосредоточен, больше не выглядел подавленным. Для меня это было облегчение, потому что он перестал ко мне цепляться. Казалось, он действительно нашел в своей жизни какой-то смысл.
— Он когда-нибудь пытался обратить тебя в свою веру?
— Никогда.
— А после того, как он стал мусульманином, у него были какие-нибудь проблемы с безопасностью?
— Нет. Смена религии не имеет никакого отношения к службе безопасности. Он продолжал работать, как и раньше. К тому же, в любом случае, он уже потерял свой высокий уровень допуска.
— Проявлял какие-нибудь признаки радикализма?
— Насколько я могу припомнить, он был довольно аполитичен. Никаких разговоров о притеснениях, никаких заявлений против войн в Афганистане или Ираке… он вообще избегал подобных разговоров.
— В этом нет ничего удивительного. Он старался не привлекать внимания к своим взглядам.
Гидеон пожал плечами.
— Тебе виднее.
— А что насчет исчезновения?
— Это случилось очень внезапно. Он просто пропал. Никто понятия не имел, куда он делся.
— С ним перед этим произошли какие-нибудь перемены?
— Ничего такого не заметил.
— Что ж, по психологическому портрету он вполне подходит, — пробормотал Фордис. — Можно сказать, почти хрестоматийный образ.
Они приблизились к подъему Ла-Байяда, и перед ними у подножия гор Сангре-де-Кристо раскинулся Санта-Фе.
— И это все? — усмехнулся Фордис, прищурившись. — Я думал, он будет больше.
— Он достаточно большой, — возразил Гидеон. — Итак? Каков наш следующий шаг?
— Тройной эспрессо. С пылу с жару.
Гидеон вздрогнул. Он был заядлым любителем кофе, но Фордис явно мог дать ему несколько очков вперед.
— Если продолжишь пить эту крепкую жижу, тебе скоро понадобится катетер и мешочек для сбора мочи.
— Не беспокойся, помочиться я всегда смогу и самостоятельно, — усмехнулся Фордис в ответ.
Тем же вечером спутники остановились в книжном магазине «Собрание Сочинений», расположенном на Галистео-Стрит, где после третьей посещенной кофейни Фордис не переставал сыпать жалобами на качество кофе в этом городе. День был долгим, и Гидеон уже успел потерять счет чашкам кофе, которые успели попасть в организм Фордиса. Очередную порцию агент осушил одним глотком.
— Ну, хорошо, это хотя бы похоже на кофе. Но должен сказать тебе, я сыт по горло всем этим дерьмом, — заявил он, раздраженно взмахнув рукой с пустой чашкой. — Нью-Мексико не лучше Нью-Йорка. Мы здесь ничего не добились, кроме того, что заняли очередь за еще полусотней следователей, которые разнюхивают это дело. Мы ведем расследование уже двадцать четыре часа, и пока не добились ровным счетом ничего. Скажи, ты хорошенько осмотрел эту мечеть?
— Я разузнал бы больше, только если бы появился восставший из мертвых бен Ладен вместе со своими семьюдесятью двумя девственницами.
Их первой остановкой стала та самая мечеть, в которую впервые вошел Чолкер и в которую они до сих пор ждали официального допуска. От большого золотистого купола на четверть мили тянулась вереница служебных машин с их бесконечными проблесковыми огнями. Казалось, запрос Фордиса и Гидеона на осмотр мечети попросту потонул в бюрократической черной дыре.
После того хаоса, что воцарился в Нью-Йорке, Гидеон был крайне обеспокоен тем, что в Санта-Фе царило такое же волнение. Пока что здесь еще не началась неприкрытая паника, которая уже охватила Нью-Йорк, но с каждым часом чувство надвигающейся обреченности становилось все сильнее.
И все же в Нью-Йорке — Гидеон вынужден был это признать — паника приобрела пугающие масштабы. Этим утром им с Фордисом с трудом удалось покинуть Ла-Гуардиа: аэропорт был под завязку забит поддавшимися панике убегающими людьми, и у большинства из них даже еще не было билетов на вылет куда бы то ни было. В целом все это действо представляло собой сцену жуткого хаоса. Фордису удалось выбить два места в самолете только благодаря его удостоверению ФБР и вдобавок во время полета до Альбукерке ему пришлось исполнять обязанности воздушного маршала.
Гидеон отхлебнул кофе, наблюдая за тем, как суетится Фордис. К сожалению, в Альбукерке их легенда о «прикреплении к NEST» не принесла никаких результатов. Вдобавок к тому, что их попросту выставили из мечети, попасть в дом Чолкера им тоже не удалось — равно, как не удалось получить доступ и к его бывшему рабочему кабинету или к кому-либо из бывших коллег. Следственный тупик продолжался даже здесь — NEST первыми получали доступ ко всем материалам дела, а остальным правительственным агентствам вне зависимости от сферы деятельности приходилось дожидаться своей очереди. Даже само ФБР мало что могло противопоставить подобной бюрократической монополии — преуспевали только те его агенты, которые были прикомандированы к NEST. Кроме того, их небольшая эскапада в Квинс — по проникновению в апартаменты Чолкера — по-видимому, привлекла внимание Дарта: Фордис получил из его офиса довольно прохладное предупреждение.
Когда агент поднялся, направившись в уборную, рыжеволосая официантка вернулась и предложила Гидеону пополнить его чашку.
— А вашему другу обновить? — поинтересовалась она.
— Нет, лучше не стоит, он уже достаточно накачался. Но мне можете обновить, спасибо, — он одарил ее самой душевной из своих улыбок и пододвинул к ней чашку.
Она вернула ему улыбку, наливая кофе.
— Сливок добавить?
— Только если вы порекомендуете.
— Ну, мне нравится кофе со сливками.
— Значит, и мне понравится. И сахар, будьте добры. Много сахара.
Ее улыбка стала шире.
— Сколько вам положить?
— Кладите, пока не попрошу остановиться.
Фордис вернулся к столу, переводя взгляд с Гидеона на официантку и обратно. Затем он сел на свое место и обратился к Гидеону:
— Те уколы антибиотиков все еще не вылечили тебя от сифилиса?
Официантка поспешила ретироваться. Гидеон же ожег агента взглядом.
— Какого черта?