Сбежали вниз. Попытались выскочить на другую платформу, но и там тьма. И там словно отгрызли часть лестницы, выплюнув несколько ступеней.
— Что это? — испуганно прошептал Рустам.
— Те, кто нам мешает. Нас не видно. Вот и перекрыли все подряд.
— И что будем делать? Куда теперь идти? Время-то идет…
— Я думаю — надо вперед! Другого пути нет. Значит, вперед.
— Туд… туда?
— Есть варианты?
Сделав глубокий вдох, Анти-поэт зашагал по ступеням. Чернота все ближе — теперь она обернулась осязаемой, дымчатой завесой, клубящейся перед ним. Едва различимый, но до омерзения прилипчивый запах забивался в нос, и казалось, что все — и одежда, и волосы, и даже кожа — мгновенно пропитались этой вонью. В полной тишине слышалось частое дыхание Рустама.
Застыв на мгновение, Антип ступил во мрак. Тьма молниеносно затмила взор, и тяжелою глыбой навалился страх. Холод пронзил, вызывая крупную дрожь. Мысли, трепыхающиеся в голове, выстроились в одном направлении: впереди катастрофа, впереди смерть — неминуемая, вызванная собственной глупостью, гибель. Но спасение есть! Избежать чудовищного конца легко: надо лишь отступить. Сделать шаг назад и выбраться из омерзительного мрака. Там жизнь, там дом. Антип бросился обратно, сшибая с ног Рустама, и два тела вывалились из черного облака на лестницу.
— Нам… нам не пройти! — зарыдал перепуганный Рустам.
— Что это было? — Антип поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам.
— Мне показалось, что я… умираю!
— Такая же фигня. Но нас же не видят, не чувствуют, не знают, где мы. Значит, это просто ширма, маскировка, желание испугать. Нас пытаются остановить!
— Ты что… больной?! — в ужасе вскрикнул Рустам, — Ты опять туда собрался?
— А какой выход? Бросить все? Сбежать? Ты это предлагаешь?
— Я… ну… это… — залепетал Рустам.
— В общем, как говорится, кто смел, тот и поел. Я иду! Ты со мной?
— Я… боюсь!
— Я тоже.
— И… нам опять туда? — дрожащая рука указала на сгусток тьмы на лестнице.
— Вперед! — одними губами произнес Антип и снова вошел в страшное марево.
Чернота больно впилась в глаза — зрение пропало. Казалось впереди множество километров пути, насыщенного чем-то ужасным, невыносимым, смертельным. Снова возникло желание вернуться, но настырный Антип шел и шел вверх. Стало безумно холодно. Словно тонны льда образовались под кожей, сковывая каждую мышцу, и миллионы игл пронзили тело, вкручиваясь до костей. Будто бы тысячи крючьев рвали и тянули, желая растащить на множество кусков.
Вдруг, в этом могильном холоде, в этом состоянии почти смерти, Антип ощутил каплю тепла. Чуток жизни. Это Рустам в страхе вцепился в руку товарища. Это друг. Это помощь. Это жизнь! Анти-поэт быстрее зашагал вперед, волоком таща испуганного приятеля. Еще шаг, еще мгновение, и… мгла расступилась, разбежалась по сторонам.
В глаза ударил мягкий свет ночного депо. В лицо пахнуло прохладным, горьковатым, но таким живым, воздухом. Грохот вагонов, звон рельсов… Чернота осталась позади, клубясь зловонным дымом. Вышли! Выбрались. Спаслись…
— Что… что это было? — тяжело дыша, спросил Рустам.
— Понты́! — радостно провозгласил Антип, — Дешевые адские понты́!
Железнодорожные пути, в изобилии разбросанные у вокзала, постепенно слились — маневровые стрелки превратили клубок рельсов в две привычные колеи. Одинокий электровоз спешит по своим делам. В кабине, кроме машиниста, Антип, устроившийся на старом пивном ящике, и Рустам, дремлющий на откидном сидении.
Договорились быстро. Пара слов, пара купюр, и машинист спрятал деньги в карман, кивнул в сторону кабины, и вот, приятели трясутся в чреве локомотива. Несутся в сторону Рассудова.
— Везучий татарин, в любой обстановке готов спать! — хмыкнул Анти-поэт.
— Русский в кассах выспался! — сквозь дрему проговорил Рустам, не открывая глаз.
— Слишком часто останавливаемся, — беспокойно произнес Антип и обратился к машинисту, — Долго еще?
Машинист передернул плечами.
— Очень многословно…
Волна прилип к телевизору. Время неутомимо двигалось вперед, но до цели пути еще далеко. На экране молчаливые фигуры Рустама, Антипа и машиниста покачивались под стук колес.
Тишина в доме Алексея прерывалась лишь скрипом дорогих половиц — это Ждан и Белый, нервничая, вышагивали по гостиной. Испуганный Макс вжался в мякоть дивана, подтянув ноги к подбородку. Степан лениво переставлял здоровые литые шахматы, изображая спокойствие.
— Ну, что там, есть что новое? — в очередной раз спрашивал Михаил.
— Все тоже, — привычно отвечал Алексей.
— Что ж так долго-то? Видно хорошо?
— Нормально. Если бы Рустам еще фото не убирал, вообще было бы отлично. Можно ему это передать?
— Нельзя, — Ждан положил огромную лапу на плечо Волны, — Сколько раз повторять — связь односторонняя. Мы видим только через фото. Хорошо хоть уговорили взять его с собой… Время подходит к концу. Как бы нам их спрятать от стражи?
— Ты так и не объяснил, для чего им в Рассудово, кто этот казак и откуда он что знает, — проговорил Белый.
— Не сейчас, — отмахнулся богатырь.
Нервы на пределе. Сколько событий, сколько неприятностей. Что заставляет каждый семафор вспыхивать красным? Совпадение или чей-то умысел? Больше всего пугает другое: Ждан веками собирал информацию и готовил план восстания; никто кроме близких людей не знал деталей, да и он сам, еще совсем недавно понятия не имел о существовании Алексея и его друзей, но когда в Олове начали действовать, стража накинулась именно на Антипа и Рустама. Откуда узнали? От кого?
Странно, почему их не убили. Хотели усыпить, а значит остановить, но ведь куда проще подстроить «неприятность» и убрать друзей. Подобная белиберда никак не вязалась с привычной логикой.