И ребята умчались.
Митя шагал вперёд и назад и тёр уши. Улица была пустынной, дым медленно поднимался из труб. Митя грел нос, оттопыривая нижнюю губу и дуя наверх. Тёплый воздух замерзал на ресницах, делая их белыми, а нос красным. А когда и нос начал белеть, Митя пробормотал: «Побегу в сельсовет…» — и побежал.
В сельсовете печка смотрела сквозь чугунную дверцу четырьмя сверкающими глазами и гудела. Кончали годовой отчёт.
— Одна тысяча триста два, — бубнил бухгалтер; он вёл пальцем по приходо-расходной книге, — помножить на одну тысячу пять…
В комнате пахло пригоревшим железом. Девушка-счетовод Трещала на арифмометре, как будто молола в кофейной мельнице серебряные монеты, и время от времени озабоченно поглядывала на свои ногти, покрытые к празднику малиновым лаком.
А председатель сельсовета дядя Андрей сидел в шапке и жалобно говорил:
— Каждый год берём обязательство кончить годовой отчёт к двадцать пятому декабря и каждый год опаздываем на встречу…
На стульях висела авоська с бутылками и свёртками; это ещё больше бередило душу председателя.
Со скрипом отворилась дверь, раздался тоненький голос Мити:
— Дядя Андрей!
— Не мешай! — зашикали на него хором сотрудники.
Оглядев комнату, Митя в отчаянии закричал:
— Старый год уже ушёл?!
Председатель поднял голову и тупо посмотрел на мальчика. Митя стал сбивчиво объяснять:
— Да старичок… который хотел забрать Лёлю… С милицией…
— Какую Лёлю? — спросила счетовод.
— Девочку… ну, которую я вылепил из снега…
Все оторвались от отчёта и поглядели на Митю; даже печка с любопытством смотрела на него своими сверкающими глазами. Девушка-счетовод сокрушённо сказала:
— И чего матери смотрят… Я бы такого мальчишку…
Но Митя уже не слыхал. Он мчался по улице, не чуя под собой ног, и бормотал:
— Обманули…
Одним духом взобрался Митя по лестнице на сеновал.
— Лёля! — Никто ему не ответил.
— Лёля! — крикнул он второй раз.
В углу что-то зашевелилось: оказалось, это был воробей; он вспорхнул и исчез под застрехой.
Митя выскочил на улицу. Ни Чёрной души, ни двух других баб не было видно. В отчаянии Митя ещё раз подбежал к сеновалу и увидел следы: большие следы — баб, и рядом маленькие — Лёлины. Следы вели в лес.
— Лёля! — завопил Митя не своим голосом.
На его крик выбежала мать. Ни слова не говоря, она схватила мальчика за руку и потащила в дверь.
Митя громко кричал:
— Пусти!.. Я должен её спасти!.. Её убьют…
Но это не тронуло сердце матери. Она захлопнула дверь и посадила сына чистить картошку.
Доводилось ли вам когда-нибудь в большом городе, в самом центре, среди афишных тумб, троллейбусов и универмагов видеть старинную, башню с зубцами, к которой сходятся все главные улицы? Такая башня стоит посреди города Ярославля, и каждый может прочесть на дощечке: «Знаменская башня. Памятник старины. Охраняется законом».
Под её сводами живут вороны, каркая, когда звонят телефоны напротив в номерах гостиницы «Медведь». А в сумерки, в тот час, когда зажигаются огни у подъезда театра имени Волкова, вороны засыпают, и башня погружается в мрак и тишину.
Как раз к этой башне 31 декабря ровно в час дня подкатило такси, из которого вылез Старый год, замотанный башлыком с кисточкой. Он юркнул под каменные ворота и исчез в какой-то незаметной двери.
Поднимаясь по крутой лестнице, где в каждом углу пряталось каменное эхо, старичок вытащил из кармана связку старинных ключей. И остановился поражённый: дверь открыта! Что это?
Старичок полез по лестнице ещё более узкой: и вторая дверь оказалась открытой! Ахнув, Старый год побежал по третьей, винтовой, лестнице, быстро вращаясь вокруг себя, и через люк в полу попал, законен, в свою комнату с бойницами вместо окон, где посреди потолка висел огромный неподвижный маятник и вверху торчали зубчатые колёса гигантского заржавленного механизма.
— Кто здесь? — закричал Старый год.
Сверху из колёс высунулась лысая голова.
— Я… Часовой мастер!..
— Что вы тут делаете?
Часовой мастер сказал вежливо:
— Дело в том, что горсовет поручил мне к Новому году починить часы этой башни.
— Эти часы нельзя починить! — зашипел Старый год. — Знаете ли вы, что они стоят со времён царицы Анны Иоанновны?!
— Мне ли это не знать! — заносчиво сказал мастер.