Дети часто предаются мучительству. Терзают муху… Пауку-косиножке оторвали ножки и пустили по дорожке… Сожгли усы кошке..
Издеваются над толстым, нескладным, бьют слабого, тихого, робкого, травят несхожего лицом, цветом кожи, фамилией…
Подойдем, посмотрим внимательно.
Мучат по-разному, из разных побуждений.
Этот еще не научился чувствовать, не представляет, что другому существу может быть больно — еще не срабатывает эмоциональное эхо, недоразвито… Бессознательно полагает, что чувствует только он один, а все остальное как бы и не живое. Младенец тычет пальчиком в глаз матери — любопытно!..
А этот вот чувствует. У этого — наслаждение муками жертвы! — корчами — криками! — наслаждение властью мучать и убивать!
Внимательно смотрим: маленький палач вершит возмездие, он мстит мухе за то, что его унизили; сегодня муха — это отец, спьяну давший оплеуху, а завтра мухой будет мальчишка-очкарик из соседнего подъезда..
Такая мстительно-возместительная жестокость легко обобщается, переносится с одного существа на другое и часто имеет ксенофобское продолжение.
Есть и гаденыши, далее гады, мучающие просто ради физического удовольствия, сладострастия, кайфа. Палачи по призванию, садисты врожденные. Такое устройство, сигналы чужого ада подаются на рай, на свой.
Примерно два-три на сотню народа. Женщины в равной доле с мужчинами.
Маленькие дурачки пошли вместе с гаденышем на чердак и повесили на проволоке кота, ласкового, пушистого, кот долго бился, потом затих; дурачкам было и жалко, и интересно, а главное, стыдно друг перед другом и перед гаденышем показать дрожь. А потом разбежались, и всем, кроме гаденыша, стало муторно и захотелось быстрее забыть.
Один дурачок и вправду забыл и готов снова идти с гаденышем, другой не может забыть, но хорохорится и назло себе совершает новые жестокости, чтобы совсем задушить эхо, из которого происходит совесть.
А третий, едва добежав домой, дает себе клятву: никогда больше, спешит обратно, чтобы скорей снять кота. Но кот уже мертв, и он хоронит его и рыдает, а потом подбирает и выхаживает всех доходяг-животяг, кормит их защищает, никогда не охотится
Есть и те, кого уже изначально никакими силами к мучительству не склонить, Кто они?.. Почему готовы отдать все, тут же пожертвовать собой, чтобы оградить от мучений другое существо, слабое и беспомощное, даже не человека — щенка, цыпленка?..
Почему для них наслаждение — кормить, защищать беспомощных, кто приохотил?
Этого — добрый человек. А этого — никто, сам. Антисадист. Мстить не станет даже за смертельную обиду, хотя не трус и умеет драться. Приведет противника в состояние беспомощности и остановится, не добьет, — напротив, поднимет, и часто на свою голову..
Ничто и никто не поможет продвинуться к добру лишь существу, в котором единолично властвует зверь начисто лишенный способности сочувствия или с извращением этой способности на обратный знак.
Два-три из ста?..
В ответ на одну из интернет-рассылок про одиночество получил такое письмо.
В.Л, по-моему, часто словом «одиночество» называют любую душевную или даже физическую боль. Любые душевные травмы и трудности переживаем как «меня не любят и никогда не полюбят»… Детски относим любой негатив в своей жизни, который беспомощны изменить, на счет того, что нам не хватает понимающих и любящих людей, божественных всемогущих родителей… Да, одиночество вызывает боль, в боль — одиночество!..
У меня же всю жизнь какой-то перевертыш этого одиночества боли: чувство вины перед одинокими, которых судьба обделила.
Вокруг меня их великое множество, и для общения они безошибочно выбирают в толпе именно меня… Рентгеновские аппараты у них в голове, что ли?..
Ничего особенного обычно не просят (ну денег чуть), просто общаются. Отбирают время и душевные силы, не более.
Но никак нельзя назвать этот отбор приятным: часто охватывает неодолимое отвращение — люди это обычно гнилые.
Не все несчастные противны, конечно, нет, но некоторые уж очень! — особенно грязные шлюхи и алкаши. После общения с ними ощущение, словно грязи наглоталась или наелась тухлятины, и как будто высосали тебя…
Они, допустим, не виноваты, что им так плохо, так одиноко, что они такие мерзкие…
Но и НЕ Я виновата, что им плохо и одиноко,
НЕ Я сделала их несчастными.
Откуда же во мне это чувство вины?.. Почему я ощущаю долг быть милосердной и возиться с отбросами общества, на которых никто и смотреть не хочет?..
Без меня мучаются они, с ними — мучаюсь я! Ничего не имею против вонючих пьяниц-бомжей, как не имею ничего против червяков, но ненавижу, когда они подходят ко мне близко. А отказать в общении не могу: жалею, сердце разрывается, боль от жалости невыносима. Боюсь таких человекочервяков больше, чем бандитов: у них надо мной страшная власть.
Стоит какому-нибудь такому сделать глаза брошенного котенка, и все — мне конец, я полностью перехожу в его распоряжение, подставляюсь и размякаю…
А ведь при заразительной жалости к себе у всех у них — махровое равнодушие ко мне и к моим страданиям. Никому и в голову не приходит, что мне может быть неприятно или некогда… И нуль благодарности, полный нуль!
Неуправляемая жалостливость поглотила мою личность и губит жизнь.
Долго встречалась с отвратным типом, который жить без меня не мог… Дружу с невезучими, без царя в голове, втягивающими меня в свои идиотские истории…
А рядом живут люди сильные, успешные, привлекательные, с которыми я хочу общаться, которые нравятся мне и которым нравлюсь я.
Но словно какая-то невидимая сила отводит от них мою душу и направляет в сторону отвратных несчастненьких.
Если же пытаюсь общаться с теми, кто мне симпатичен, внутри крик: «На кого тратишь время, когда вокруг столько нуждающихся?.. Не имеешь права жить в свое удовольствие, пока на земле хоть один несчастный остался, пока в Африке дети голодают!..»
Какая-то чушь. Самонасилие. Или болезнь?..
Не могу ни в какой литературе найти внятных сведений по этому поводу. «Вы никому ничего не должны»… Да знаю, что не должна, но чувствую по-другому!
Что делать с этим? Алена.
Ответ.
Алена, я подписался бы подо многими строками вашего письма. Я тоже не могу получать удовольствие от жизни во всей возможной полноте, зная, сколько на земле несчастий, а забывать об этом не получается. Тоже знаю, что никому ничего не должен (в том числе и себе), а чувствую по-другому.
В чем только не подозревал себя: в тщеславии, в нарциссическом желании играть роль благодетеля, вершителя судеб, замбога, в лицемерии, в трусости, в конформизме, в ханжестве, в мазохизме, в нездоровой зависимости от своего занятия… Все это, наверное, есть, понемногу или помногу, но исчерпывающего объяснения: почему знаю, что никому не должен, а чувствую, что должен, и делаю, — не дает.
Можете возразить: вы-то как раз должны заниматься обиженными судьбой, слабыми и несчастными со всеми их мерзостями и неблагодарностью, это ваша обязанность, врачебный долг, клятву Гиппократа давали.