— А ну стой! — крикнула я. — Вернись немедленно! Мы не закончили!
Дверь в мою комнату распахнулась и ворвался Сережа со своей электронной гитарой в руках. Он быстро окинул взглядом комнату, но никакой опасности не обнаружил.
— Ты чего буянишь? Я уж думал, грабитель в дом проник. Хотя для шестого этажа это странно.
— Ты собирался защищать меня вот с этим? — я скептически покосилась на гитару.
— Что было под рукой, то и схватил, — смутился он и сразу сменил тему, решив пошутить. — Ты, бывало, говорила сама с собой, но не припомню, чтобы сама с собой ругалась. Следующая стадия?
Настала очередь смущаться мне.
— Э-э-э… Нет, я просто… — я покосилась на зеркало, но там отражались только мы. — Я говорила по телефону!
— Врать нехорошо, — сказал он, доставая мобильник из заднего кармана джинсов. — Ты забыла его в ванной. Так что случилось?
Вот черт!
— Ничего… Просто иди спать.
— Ты уверена? — Сережа пристально посмотрел на меня, и я отвела взгляд. — Последние сутки ты сама не своя. Что тебя тревожит?
— Ничего, — слишком поспешно выпалила я, — все в порядке.
— Ты ведь не забыла, что всегда можешь мне все рассказать? — серьезно спросил он, а затем шутливо добавил. — Даже если ты за эти полгода с переспала с другим и теперь мучаешься совестью. Да что там другой, даже если ты не заплатила налоги! Все равно можешь мне рассказать.
Ох, а ему, как вижу, тоже интересно, была ли я с кем-то за это время. Не была, но он мне не сказал про себя, вот и я не скажу.
— Да, конечно помню, — шутить настроения не было. — Все, давай, поджал хвост и пошел спать немедленно. Я как раз тоже собираюсь.
Он сделал шаг в сторону, в его глазах заискрились смешинки, и я приготовилась, что сейчас он что-нибудь эдакое выкинет.
— О, Лисс, позволь я вот тут посплю, на коврике. Не выгоняй, это же бесчеловечно — держать свое домашнее животное за дверью, когда сама спишь в тепле и уюте.
— Пошел вон! — я с улыбкой схватила подушку и швырнула в него.
Уворачиваться он не стал, и когда подушка попала в цель, схватился за грудь:
— Ах, ты меня ранила в самое сердце! Как ты могла так поступить! Больше нет у тебя любимой охотничьей таксы, — с этими словами он повалился на подушку и покосился на меня. — Ну как, натурально вышло? «Оскар» мой?
— Твой, твой, — согласилась я и не смогла сдержать смешок. — А теперь иди к себе!
— Ну мам, я еще немножко, — шутливо заканючил он, вставая, а затем сгреб меня за пояс, чмокнул в висок и отпустил. — Приятных снов.
Сережа закрыл за собой дверь, оставив меня наедине с мыслями, и они сразу набросились, словно голодные псы на кусок мяса. Если на секунду представить, что мальчишка говорит правду, то мой отказ, когда на кону такие ставки, это непростительное преступление. Еще вчера я жила спокойной нормальной жизнью, а сегодня от меня требуют спасать человечество. Самый главный вопрос, готова ли я к этому? Хотя нет, мальчишка прав, вопрос иной: готова ли я наблюдать гибель мира и осознавать, что могла это остановить, но струсила?
Я бросила настороженный взгляд на зеркало в дверце шкафа. Там никого не было, однако жуткое ощущение, что за мной наблюдают, не оставляло. Пересилив себя, я подошла к кровати и улеглась, накрылась одеялом. Музыка из комнаты Волчонка давно уже замолчала, а я все лежала в тишине и пыталась уснуть, но похоже, сегодня я у Морфея в черном списке, тревога никак не желала уходить. В конце концов я не выдержала, встала и тихо прокралась до комнаты Сережки. Уверена, там точно смогу уснуть, рядом с ним всегда спокойно. Об этической стороне поступка как-то не хотелось думать, и я старательно отодвигала эти мысли в сторону. Он наверняка уже спит и не заметит, а я потихоньку привалюсь рядом, только и всего. В любом случае я не смогу уснуть одна.
Раньше дверь в комнату Волка не скрипела, надеюсь, это не изменилось. Я медленно приоткрыла ее так, чтобы щель оказалась для меня достаточной, и проскользнула внутрь, тихо шурша по ковру. Тут, как обычно, темно не было: индикаторы музыкальной аппаратуры, помигивая, освещали помещение, а с улицы заглядывала луна. Так, кровать тоже подвести меня не должна. Раньше она не скрипела, точно помню. Большая, двуспальная, удобная…
Я аккуратно присела на ее край и замерла, прислушиваясь. Ровное дыхание, тишина. Похоже, не ошиблась, спит. Тихо улеглась на кровати рядом. Что буду выдумывать о причинах того, почему он проснулся рядом со мной, буду думать завтра. А сейчас — спать! Черт, подушку забыла… А и наплевать. Забытое ощущение уюта охватило меня так привычно и приятно, что в сон потянуло невероятно быстро. Я вытянулась рядом с ним и уже в полусне по привычке, от которой так и не избавилась, потянула на себя край одеяла.
— Не ютись на краю, ложись ближе, — раздался его шепот, от которого я чуть не подскочила на месте, а сердце пустилось бешеным галопом, прогоняя сонливость.
Рука обняла меня за пояс и придвинула к нему, прижав спиной к груди.
— Так ты не спишь! — нервно бросила я, пытаясь угомонить бьющееся в ребра сердце.
Его рука медленно провела мне по поясу до бедра, задирая халат вверх, что отнюдь не способствовало спокойствию. Так, Алиса, немедленно сделай что-нибудь, ты ведь знаешь, чем всё кончится, если срочно не остановиться. Но предательские мысли разбежались по углам и забились так далеко, что никак не получалось ни одну из них ухватить. Меня спас сам Сережа:
— Лисенок, прости, я помню, что обещал… — шепнул он мне в ухо, отчего по телу пробежалась дрожь.
Вот зар-р-раза, он ведь прекрасно знает, как я на это реагирую!
— …но я просто не смог отказать себе в удовольствии коснуться тебя. Так ведь и свихнуться недолго. Ты оставила меня на полгода, — губы обхватили мочку моего уха, и я непроизвольно выдохнула. — А тут ты снова рядом, и пришла сама. Я почти счастлив. И ты прекрасно знаешь, что нужно сделать, чтобы я стал еще счастливее. Позволь мне. Отмени обещание.
— Нет, — срочно пробормотала я, пока не передумала. — Мне просто хочется уснуть рядом с тобой.
— Ты уверена? — его горячее дыхание прошуршало вдоль шеи, вызвав в глубине моей души очередной отклик удовольствия.
— Да, — надеюсь, что вру я убедительно.
Он с сожалением вздохнул и отпустил мое ухо, но не отстранился. Я незаметно выдохнула, приводя себя в чувство и пытаясь успокоиться.
— Тогда хотя бы расскажи, что тебя тревожит.
— Ничего, — я все еще убедительна?
— Ну, Лисс, врать нехорошо. А умалчивание приравниваю к вранью. И либо ты мне все расскажешь, либо я забуду про свое обещание. И знаешь, мне сейчас очень хочется, чтобы ты промолчала. Но ты, похоже, этого не хочешь, так что я был бы не против услышать ответ.
Я перебрала в голове кучу вариантов. Не хотелось его беспокоить, и потому надо было соврать ему что-то правдоподобное, но ничего такого не находилось. И почему когда надо срочно что-то придумать, моя голова отказывается работать? В итоге я, так и не выдумав ничего, пошла самым прямым путем:
— Не хочу об этом говорить.
— Лисенок, я всего лишь хочу помочь. А кроме того, мне очень жаль, что ты так отдалилась от меня, что перестала делиться своими мыслями. Без ножа режешь, бросай это дело, — он крепче прижал меня к себе. — Если с тобой что-то случится, я не переживу.
Я развернулась в его руках, положила ладонь на щеку и заглянула в глаза. В полумраке его лица почти не было видно, только глаза блестели, отражая свет от огоньков его музыкального центра, а под пальцами привычно ощущалась вечерняя щетина. Сколько раз я лежала с ним так же. Вот и сейчас просто по привычке так сильно захотелось поцеловать его, что я с трудом сдержалась. Но нет, сначала надо разобраться с призраком. Не хочу взваливать на Волчонка свои проблемы.