Посвящается Реджи, Бонни, Эдди, Мел и Билли
Карпентер не верил своим глазам. Нет, молодой анатозавр под деревом гинкго — это в порядке вещей, в век ящеров и не такое встретишь. Но мальчик и девочка на ветвях? Какого мезозоя они делают в верхнемеловом периоде?
Подавшись вперед на водительском сиденье трицератанка, Карпентер разглядывал детей сквозь бронированное стекло кабины, замаскированной под голову гигантской рептилии. Нет, не привиделось. Мальчик и девочка столь же реальны, как и загнавший их на дерево анатозавр. Явно напуганы — лица белее меловых утесов, что далеко к северу торчат над рощицами ив, дубов, саговников и гинкго, разбросанными по доисторической равнине.
Карпентера вдруг осенило. Детишки наверняка имеют отношение к тому самому ископаемому анахронизму, чье происхождение он прибыл исследовать! Правда, мисс Сэндз, свежеиспеченный хронологист Североамериканского палеонтологического бюро, не заметила в свой времяскоп никаких детей, так ведь прибор и не различает ничего мельче зауропода или холма. Нечего и удивляться, просто надо было соображать и глядеть чуть дальше своего носа. Простая логика: если здесь в эпоху ящеров обитали люди, то и ребятишек должны были иметь.
Анатозавр стоял на задних лапах, уплетая нижние побеги гинкго. Похоже, он уже забыл о детях, прячущихся на дереве. Зато дети о нем не забыли, а появление трицератанка, выглядевшего точь-в-точь, как рогатый динозавр вида Triceratops elatus, только удвоило их страх.
Не догадываясь, что сзади подкрадывается механическое чудовище, анатозавр как ни в чем не бывало хрумкал своими похожими на утиный клюв челюстями. Это был здоровенный грязно-бурый ящер, пузатый, со сплюснутой головой, мощными задними и коротенькими передними лапами. Длинный увесистый хвост помогал ему удерживать равновесие. Поскольку анатозавры не плотоядные, мальчик с девочкой, скорее всего, просто случайно оказались у него на пути.
— Вперед, Сэм! — скомандовал Карпентер бронированной машине. — Поучим-ка зверюгу хорошим манерам!
После выхода из фотонного туннеля, пробитого сквозь эпохи стационарной машиной времени Ллонки, Карпентер уже несколько часов двигался на север — черепашьим шагом, чтобы не проглядеть признаков человеческого присутствия. Он потому не сразу увязал детей с ископаемыми останками, что окаменевший скелет принадлежал взрослому мужчине. Таких скелетов больше не нашли, но это еще не повод думать, что человек здесь был один. Чтобы кости сохранились в целости миллионы лет, кто-то их должен был аккуратно похоронить, а отсюда логически следовало, что в этом районе, который в документах Бюро официально именовался Мел-16, были и другие обитатели, которым не так повезло.
Карпентер перевел Сэма на вторую передачу и пальнул из правой верхней рогопушки, целясь чуть левее бедра анатозавра. Ствол растущего чуть дальше саговника переломился с оглушительным треском. Мгновение анатозавр пялился на расколотое дерево, затем обернулся. Одного взгляда на атакующий трицератанк хватило, чтобы зверюга, вытянув хвост в струнку, пустилась наутек в направлении ивовой рощи.
Остановив ящероход в нескольких ярдах от гинкго, Карпентер вновь посмотрел на детей. Если раньше их лица были белее мела, то теперь стали серыми. Анатозавр и сам по себе не подарок, а тут еще — и трехрогое чудище, способное напугать до смерти любого обитателя Мела-16, за исключением разве что местного владыки, свирепого тиранозавра.
Передвинувшись на пассажирское место, Карпентер открыл дверь. В кондиционированное нутро Сэма ворвался влажный и жаркий, но невероятно свежий воздух. Карпентер спрыгнул на землю. Его красная клетчатая рубашка, коричневые брюки и черные ботинки прозвучали резким диссонансом в симфонии доисторических времен.
Дерево гинкго одиноко высилось на пологом склоне, а окружающая равнина простиралась на север до меловых утесов. С запада ее ограничивали лесистые холмы, переходящие в молодые горы, с востока — внутреннее море, невидимое за многочисленными перелесками, а с юга — широкая река, на берегу которой и располагались фотонно-полевые ворота из далекого будущего.
— Эй, можете слезать! Сэм вас не тронет.
На него уставились две пары глаз, широко распахнутых и синих-синих — таких он в жизни не видал. Их переполняло изумление, не разбавленное и каплей понимания.
— Ну же, слезайте, — поманив рукой, повторил он. — Бояться нечего.
Девочка с мальчиком повернулись друг к другу и обменялись фразами на непонятном языке. Потом, наконец, решились покинуть свой насест, сползли по стволу и прижались к нему спинами, не сводя с Карпентера глаз.
Карпентер остановился от них в нескольких футах и стал разглядывать.
Мальчик — на вид лет девяти, в темно-синей, окантованной золотом блузе с коротким рукавом и брюках в тон. Девочка — лет одиннадцати, одетая так же, только цвет ближе к небесно-голубому и брюки скорее похожи на панталоны. Трудно сказать, чья одежда в большем беспорядке, но у девочки она грязнее, видимо, из-за светлого цвета. Ботинки обоих облепила засохшая грязь. Девочка чуть выше ростом, голова гордо откинута, золотистые волосы свободно падают на плечи. Мальчик — темноволосый, коротко стриженный. Оба худые, с тонкими чертами лица. Похоже, брат и сестра.
Наконец, глядя серьезно в серые глаза Карпентера, мальчик заговорил — на том же непонятном языке. Не встретив понимания, перешел на другое наречие, но Карпентер снова покачал головой и попробовал начать беседу сам: по-английски, по-французски, по-немецки — других современных языков он не знал. Мальчик каждый раз качал головой, а девочка просто стояла с застывшим лицом, молча глядя на Карпентера.
Известные ему древние языки он опробовать не стал. Как правило, современные дети не смыслят ни в арамейском, ни в ионийском или дорийском диалектах древнегреческого. Сам он изучил их, путешествуя во времени по заданиям Ассоциации исторических исследований — дочернего подразделения Бюро. А что до этих двоих, то дети, определенно, современные. У них это просто на лбу написано. Непонятно, из какой страны и каким ветром их занесло в Мел-16, но прибыть они могли только на машине времени Ллонки и вряд ли в одиночку.
Казалось, надежда понять друг друга была потеряна окончательно, но мальчик полез в карман брюк и достал что-то вроде сережек. Одну пару закрепил на мочках ушей, а другую протянул собеседнику, явно призывая последовать своему примеру. Это были клипсы с крохотными подвесками. Когда Карпентер стал прилаживать их на уши, подвески оказались мембранами, которые плотно прилегли к ушным отверстиям, нисколько при этом не ограничивая способность слышать.
Мальчик повернулся к девочке.
— Давай, Дейдре, — сказал он по-английски. — У тебя тоже есть пара, и не одна, я знаю. Надевай.
Дейдре? Во всяком случае, имя звучало похоже.
Девочка вытащила из кармана такую же пару серег и молча прикрепила к ушам.
Карпентер заподозрил, что его разыгрывают.
— Быстро же ты освоил мой язык, — сухо заметил он.
— Да нет, я говорю на своем, — покачал головой мальчик, и Карпентер заметил, что губы его двигаются не в такт словам. — Это из-за толковушек моя речь похожа на вашу. Они действуют прямо на звуковой нерв, и вам только кажется, что язык ваш. Конечно, имена непереводимы, так что преобразуются в ближайшие по звучанию. А некоторые слова остаются как есть, потому что толковушки эффективны не на сто процентов. Почти все, что я говорю, вы слышите так, как сказали бы сами, и наоборот. У нас на Марсе такая мешанина разных наречий, что жизни не хватит их выучить. Даже в одной стране несколько языков. Так что без толковушек никак, вот их и придумали. Каждый носит при себе хотя бы две пары.
— На Марсе?
— Да, мы с Марса. С Большого Марса. Меня зовут Скип.
— Скип… а дальше? Фамилия?
Мальчик, похоже, растерялся.
— На Марсе только имена.
— А я Джим Карпентер. — Он взглянул на Дейдре, но та словно не замечала его. — Это твоя сестра?
— Да.
— Она что, немая?
— Ну, понимаете, мистер Карпентер, ей нельзя говорить с вами. Она принцесса.
— Ясно. Что ж, раз принцесса, значит, ты принц, а ведь ты со мной говоришь.
— Я другое дело. Дейдре особенная, она следующая в линии к трону Большого Марса. И еще любит задаваться.
Дейдре сверкнула глазами, но смолчала.
— А на Земле мы потому, что нас похитили, — продолжал Скип.
«Ну надо же, — подумал Карпентер, — забраться в верхнемеловой период, чтобы спасти от уткомордого динозавра не кого-нибудь, а саму принцессу Марса, с братишкой! А вдобавок выясняется, что их еще и похитили!»
Однако поверить в эту историю было не труднее, чем в то, что рассказал детям он сам.
— Я землянин из 1998 года, то есть из будущего — до моего времени еще 74 051 622 года. А это Сэм, мой грузовик. — Он показал на трицератанк. — Правда, в нем больше от танка, чем от грузовика… в общем, бронированный грузовик. Сэм — это кличка. Главный двигатель у него работает от батарей, которые сам же и подзаряжает. А еще у Сэма есть свой небольшой диффузионно-фотонный блок, который позволяет совершать короткие прыжки во времени и возвращаться в точку отсчета с поправкой на время, проведенное в прошлом. В отдаленное будущее встроенный контроллер прыгать не позволяет. На бортах скрыты автоматические голокамеры. В доисторических временах я обычно собираю голографический материал, но на этот раз задание особое: выяснить происхождение ископаемых останков человека. Новые методы позволяют палеонтологам очень точно датировать находки, с погрешностью до недели. Однако из-за последующих геологических изменений, в данном случае, образования Скалистых гор, нельзя сказать с уверенностью, где погиб человек.