— Спасибо, принцесса.
— Можно, я сяду впереди? — спросил Скип.
— Конечно.
Мальчик перебрался через спинку сиденья и прошептал Карпентеру на ухо:
— Дейдре тоже хочет вперед.
— Скажи, пускай залезает, — шепнул в ответ Карпентер.
— Давай к нам, Дейдре.
Голова у Сэма была больше пяти футов шириной, но на водительское сиденье из них приходилось только четыре. И все же, когда Дейдре уселась по другую руку от Скипа, осталось немало места. Оба ели бутерброды и запивали шипучкой. И куда в них только лезло? Впрочем, какая разница, не жалко. Запасов в кладовой Сэма хватило бы на две недели для пары взрослых мужчин.
Дейдре сидела в профиль к Карпентеру, а когда выглядывала в боковое окошко, он видел только ее затылок. На Карпентера они не смотрела. Ну конечно, чего же еще ожидать? Он простой водитель, а она — принцесса! В Бюро он значился голографистом и неплохо зарабатывал, но по большей части только тем и занимался, что водил ящероходы и звероходы, то есть грузовики.
Однако, несмотря на ее холодность, Карпентер чувствовал себя заботливым родителем, который вывез детишек на прогулку в зоопарк.
И что за зоопарк! Ящерицы повсюду, отливают на солнце всеми цветами радуги. Из зарослей осоки выглядывает анкилозавр, но даже эта бронированная махина не решается стать Сэму поперек дороги. Длинноногий орнитомим, до смерти напуганный трицератанком, спрятался за дерево — ну вылитый страус. Два взрослых анатозавра тоже бросили закусывать листвой, решив пообедать где-нибудь в другом месте. Струтиомим, беззубый и уж совсем неотличимый от страуса, со всех ног рванул через прогалину. А вдобавок к ящерам — и змеи, и черепахи, и странные зубастые птицы на деревьях.
Впрочем, Карпентер держал ушки на макушке, помня о тиранозаврах, — мало ли, вдруг один из этих гигантских хищников тоже решил прогуляться.
Внезапно впереди прогремел взрыв, появилась воронка. На лобовое стекло дождем посыпались комья земли.
— Они нас заметили! — воскликнул Скип.
Объехав воронку, Карпентер направил Сэма в гущу леса. Одной рукой он вел машину, другой — держал бутерброд, а бутылку рутбира зажимал между коленей. Торопливо расправившись с бутербродом, залпом допил бутылку и поставил ее на пол. Притормозив, взглянул на запястье: почти шесть вечера, стемнеет не скоро. Он глянул на детишек. Позабыв о бутербродах и шипучке, они вглядывались сквозь выпуклое лобовое стекло в редкие клочки неба среди густой листвы.
— Кажется, самое время улизнуть от них, как думаете?
— Но как, мистер Карпентер? Сэма могут засечь даже под деревьями, а стоит выехать на открытое место, тут же окружат воронками, и вам придется отдать нас.
— Похоже, вы забыли самую важную часть моего рассказа о Сэме: он умеет прыгать во времени.
Скип сразу просиял, а Дейдре даже удостоила Карпентера взглядом. Он ухмыльнулся:
— Давайте, приканчивайте бутерброды, и выше нос!
Дейдре что-то прошептала на ухо Скипу, после чего тотсказал:
— Дейдре предлагает перескочить на пять дней назад. Тогда похитители нас ни за что не найдут, потому как их здесьеще не было.
— И вас обоих — тоже. Мы вроде как поставим время в тупик. Мелкие парадоксы оно еще терпит, но если подкинуть такой, то, чего доброго, вычеркнет из памяти не только вас, детишки, но и меня, потому что пять дней назад я тут тоже еще не появился. К тому же на прыжки тратится уйма энергии, и автономная машина времени вроде Сэма посадит все батареи, если перескочит в прошлое дальше, чем на четыре дня. Так что ограничимся-ка мы одним часом.
Чем меньше временная дистанция, тем сложнее расчеты для прыжка. Карпентер перевел Сэма на автопилот, доверив автоматике самостоятельно выбирать дорогу. Деревья по-прежнему росли густо: пока никакой опасности, что ящероход заметят похитители. В приборную панель был встроен компактный калькулятор, и Карпентер стал вбивать в него арифметические головоломки.
Скип подался вперед, следя за вычислениями на экране.
— Ваши цифры почти как наши, мистер Карпентер, — заметил он. — Если надо, сестра может умножать такое в уме. Дейдре, сколько будет 828 464 280 на 4 692 438 921?
— 3 887 518 032 130 241 880, - тут же последовал ответ.
— Пожалуй, стоит пересчитать, — сухо заметил Карпентер и нажал на кнопку. На экране загорелось 3 887 518 032 130 241 880. Он не поверил своим глазам.
— Дейдре у нас математический гений, — пояснил Скип. — А я сам больше по части механизмов. Ученые из Королевской академии наук говорят, что принцы и принцессы редко бывают гениями. По их словам члены королевской семьи обычно балбесы, хотя, конечно, это слово ученые не используют. Их небось чуть инфаркт не хватил, когда нас с Дейдре похитили.
— Думаю, вашим родителям пришлось еще тяжелее.
— Ну, в некотором роде. Если нас не вернут, придется искать нового наследника, то есть подпустить к трону кого-то из наших кузенов, что родителям совсем не понравится.
— Я имел в виду не поиски нового наследника, а то, что вы, ребята, в опасности.
— Вряд ли их это сильно заботит. Мы им, можно сказать, чужие. Даже живем в другой части дворца, и они видят нас разве что во время публичных церемоний или королевских свадеб, где должна присутствовать вся семья.
— Знаешь, — сказал Карпентер, — в ту сказку, что ты мне рассказал, и без того не верится, поэтому не делай ее еще несусветнее. Каждый заботится о своих детях, даже короли и королевы.
— Возможно, так и есть на Земле будущего, но не на нынешнем Марсе. Там никому нет дела до своих детей. Наверное, вам это кажется странным, ведь я еще не рассказал о десентиментализации. У нас в тринадцать лет всех десентиментализируют. Простейшая операция на мозге, ее способен выполнить почти каждый хирург. Ученые давным-давно выяснили, что чувства — главная причина нестабильности, и цивилизацию штормит куда меньше без всяких там сантиментов вроде любви, привязанности и сострадания, которые сбивают людей с толку. Если все это убрать, человек начинает принимать спокойные, взвешенные решения, им движет только логика. Выплески ненависти время от времени случаются, но, как правило, после десентиментализации люди выбирают оптимальный путь к успеху и богатству и спокойно следуют ему. Конечно, нашим родителям не приходится думать о деньгах, но на жизнь они смотрят так же беспристрастно, как и все прочие марсиане. Они просто не способны сильно беспокоиться обо мне и Дейдре. Наше отсутствие их, ясное дело, встревожило, но чувства тут ни при чем.
Карпентер вгляделся в серьезное лицо Скипа и строгий профиль Дейдре.
— Вот оно что. Ясно.
— Это похищение больше касается правительства, чем наших родителей. Король с королевой и преемственность трона — традиция. Нельзя сказать, что королевская семья играет большую роль в управлении государством, просто так заведено. На заре нашей истории короли держали страну в кулаке, теперь же власть перешла к народу, во всяком случае, народ так считает. Просто все привыкли к королевскому дому, нужно же смотреть на кого-то снизу вверх.
— У нас на Земле есть похожее правительство, но без всякой десентиментализации.
— Она никак не влияет на потребность в королевской семье. Это своего рода идеал, символ богатства и высокого положения.
Карпентер вдруг осознал, что общается с мальчиком так, будто они с сестрой действительно марсиане. Сомнения рассеялись, сменившись полным доверием. Ясные голубые глаза Скипа не лгали, и, не мешай здравый смысл, Карпентер поверил бы его словам с самого начала.
Иногда здравый смысл может стать худшим врагом. Здравый смысл навеял Птолемею его абсурдные геоцентрические представления о Вселенной. Тот же здравый смысл руководил средневековыми врачами, когда те пускали кровь своим пациентам. И он же подкинул Колумбу идею обозвать население Сан-Сальвадора индейцами.
Итак, детишки с Марса — принц и принцесса. Их похитили, они сбежали. Что ж, так тому и быть.
Карпентер закончил подсчеты и дернул рубильник временного скачка.