— Видите ли, я — частный детектив.
— Частный детектив? — Крошечные пальчики вцепились в мою руку и сжали ее. Голос сразу изменился, понизился на целую октаву и утратил всякое сходство с птичьим щебетанием. — Что-нибудь случилось с Эстер?
— Насколько мне известно, пока нет. Я просто разыскиваю ее.
— У нее какие-то неприятности?
— Вполне возможно.
— Я так и знала. Я все время боялась, что слупится что-то ужасное. Нам всегда не везет. Всегда все выходит не так, как было задумано. — Она провела кончиками пальцев по лицу, которое стало вдруг похоже на мятую бумагу, — Я оказалась просто в безвыходном положении, — проговорила она охрипшим голосом, — уволилась с работы из-за нее и задолжала кучу денег разным людям. Если все рухнет, я просто не знаю, что делать. — Уронив руки, она вздернула подбородок. — Ну, давайте выкладывайте. Так, значит, это все сказки?
— Что именно?
— Ну все, о чем я вам рассказывала. То, что я услышала от нее. Контракт и путешествие в Италию, а также богатый умерший муж. Знаете, у меня с самого начала были сомнения насчет ее басен — не такая уж я дура.
— Да нет, кое-что, возможно, и правда. Но только какая-то часть. Ее муж не умер. Он не старик и не богач, и хочет вернуть ее. Вот потому-то я и пришел к вам.
— И это все? Не может быть. — Она с подозрением посмотрела на меня. Перенесенный удар как будто превратил ее в другого человека. Любопытно было бы знать, в какой мере ее внезапная суровость вызвана шоком, а в какой — является свойством ее натуры. — Вы что-то не договариваете. Вы же признались, что она попала в беду.
— Я только высказал предположение. Почему вы так в этом уверены?
— От вас очень трудно чего-нибудь добиться. — Миссис Кэмпбелл стояла передо мной, упершись кулаками в худые бедра и наклонившись вперед, словно боксер легчайшего веса. — Не пытайтесь отделаться туманными отговорками, хотя одному Богу известно, как я привыкла к этому, прожив здесь тридцать лет. Так попала она в беду или нет?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, миссис Кэмпбелл. Насколько мне известно, конкретного ничего нет. Все, что мне нужно, так это поговорить с ней.
— На какую тему?
— На тему ее возвращения к мужу,
— Почему бы ему самому не побеседовать с ней?
— Именно это он и собирается сделать. В данный момент он немного нездоров. У нас было много волпе-ний, пока мы пытались ее найти.
— Кто он?
— Молодой репортер из Торонто по имени Джордж Уолл.
— Джордж Уолл, — повторила она, — Джордж Уоллингфорд.
— Да, подходит.
— А что за человек этот Джордж Уолл?
— Мне кажется, он хороший человек, или будет таким, когда повзрослеет.
— Он любит ее?
— Очень. По-моему, даже слишком.
— А от меня вы хотите получить ее адрес?
— Если вы его знаете.
— Да уж, должна бы знать. Я прожила там почти десять лет. Беверли-Хиллз, улица Мэнор Крест, четырнадцать. Но, если это все, что вам нужно, почему вы сразу не спросили об этом? Взамен вы позволили мне трепать языком и поставить себя в глупое положение. Почему вы так поступили со мной?
— Прошу прощения. С моей стороны это было страшно невежливо. Но боюсь, дело не только в том, что Эстер сбежала от мужа. Вы сами высказали предположение, что она попала в беду.
— Для меня слово «сыщик» уже связано с неприятностями.
— А раньше у нее случались серьезные неприятности?
— Не будем говорить об этом.
— Вы часто встречались с ней нынешней зимой?
— Очень редко. Но один уик-энд провели вместе — на прошлой неделе.
— В доме на Беверли-Хиллз?
— Да. Она только что въехала туда и хотела посоветоваться со мной об отделке некоторых комнат. Люди, которые там жили до Эстер, не содержали дом в должном порядке — не то что в то время, когда у нас работала чета японцев: муж с женой. — Взгляд ее голубых глаз проник сквозь десятилетие в прошлое и вновь вернулся в настоящее. — Во всяком случае, мы чудесно провели уик-энд вдвоем, наедине: я и Эстер. Мы болтали, пересмотрели весь ее гардероб и представляли себе, что старое доброе время верпулось. И в конце концов Эстер предложила мне переехать к ней в первых числах января.
— Как мило с ее стороны.
— Не правда ли? Я очень удивилась и обрадовалась. В течение многих лет мы не были с ней близки по-настоящему. Собственно, я ее почти не видела. И вдруг, совершенно неожиданно, она просит меня жить вместе.
— Как вы думаете, почему?
Я задал этот вопрос потому, что, несмотря на весь свой романтизм, миссис Кэмпбелл производила впечатление человека, способного мыслить трезво. Присев на краешек стула в задумчивой позе, она прижала пальцы к вискам.
— Трудно сказать. Ну, разумеется, не из-за моих красивых синих глаз. Она собирается уехать на некоторое время, и кто-то должен остаться и присматривать за домом. А еще я думаю, она ужасно одинока.
— И напугана?
— Этого я не заметила. Хотя, конечно, все может быть. Но даже если бы она чего-то боялась, она бы мне не сказала. Мои девочки не делятся со мной своими секретами. — Она прикусила костяшку большого пальца на правой руке. Лицо у нее сморщилось, как у новорожденной обезьянки. — Как вы думаете, я могу все же переехать к ней в начале января?
— Я бы на это не рассчитывал.