Не исключено, но я так не думаю. Они сообщили тебе, куда именно она уехала — в Мексику, в Канаду, на Г авайи?
— Нет, не сообщили. Карл Стерн сказал, что лучше мне не знать об этом.
— А как ты сама думаешь, чем ты здесь занимаешься? Обеспечиваешь ей алиби?
— Наверное, да. По крайней мере, разговор шел именно об этом. — Она вновь взглянула на меня. — Пожалуйста, не смотрите на меня так. Я сама хочу рассказать вам все, что знаю, не надо меня допрашивать. Поверьте, у меня была ужасная ночь.
Она закрыла лицо руками, а когда отняла их, они были совсем мокрые. На тумбочке рядом с кроватью стояла коробочка с гигиеническими салфетками. Я вытащил одну и подал ей. Рина промокнула глаза и высморкалась. Неожиданно она спросила по-детски тоненьким голоском:
— Скажите, вы добрый человек?
— Надеюсь… — начал было я, но ее прямота смутила меня. — Нет, — сказал я честно, — не добрый. Когда я думаю об этом, я стараюсь быть добрым, но с каждым годом получается все хуже. Это то же самое, что пытаться подтянуться на одной руке. Можно всю жизнь тренироваться время от времени и все же никогда этого не добиться.
Она попробовала улыбнуться. Но уголки нежных губ не желали подниматься.
— Вы ответили как порядочный человек. Зачем вы приходили в дом Эстер сегодня ночью? Как вы туда вошли?
— Взломал дверь.
— Зачем? Моя сестра в чем-то виновата?
— Не знаю. Ее муж попросил меня разыскать ее. Этим я и занимался.
— У нее нет мужа. То есть, я имею в виду, муж Эстер умер.
— Это она сказала, что он умер, верно?
— Разве это не правда?
— Кажется, она вообще не говорит правды, когда можно обойтись ложью.
— Я знаю. — И она сухо добавила: — Но Эстер мне сестра, и я люблю ее. Я всегда делала для нее все, что могла. И буду делать.
— Поэтому ты и оказалась здесь?
— Да, именно поэтому. Ланс и Карл Стерн заявили, что я могу вызволить Эстер из большой беды, может быть, даже спасти от тюремного заключения. Все, что от меня требуется, так это прилететь сюда, зарегистрироваться под ее именем в отеле, а затем исчезнуть. Мы договорились, что я возьму такси, уеду за город, за аэропорт, а Карл Стерн подберет меня там. Но я почему-то не встретилась с ним. И вот в конце концов я очутилась здесь, и у меня совершенно сдали нервы.
— И поэтому ты звонила мне?
— Да. После того как я увидела заметку о Лансе, я задумалась. Если вы сообщили мне правду о нем, так, возможно, и все остальное тоже была правда. Я вспомнила кое-что, о чем вы говорили ночью, — первое, что у вас вырвалось, когда вы увидели меня в комнате Эстер. Вы спросили, — она старательно подбирала слова, как ребенок, повторяющий урок, — вы решили, что я — это Эстер, и сказали, что вы думали, что я мертва, — то есть, что она мертва.
— Да, я говорил это.
— Это правда?
Я не знал, что ответить. Она встала с кровати, пошатнулась и крепко схватила меня за руку.
— Эстер мертва? Не бойтесь сказать мне правду. Я выдержу.
— К сожалению, я сам точно не знаю.
— А как вы думаете?
— Я думаю, что мертва. Думаю, ее убили здесь, на Беверли-Хиллз, вчера, ближе к вечеру. И алиби, которое им нужно, не для Эстер. А для того, кто убил ее.
— Я не совсем понимаю…
— Допустим, Эстер была убита вчера. Ты выдаешь себя за нее, прилетаешь сюда, регистрируешься в отеле, исчезаешь. И ее уже не будут искать в Лос-Анджелесе.
— Я буду.
— Если сама останешься живой.
Ей потребовалась секунда, чтобы осознать то, что я сказал, и еще одна, чтобы соотнести это с действительностью. Она вздрогнула всем телом, заморгала, а затем замерла, неподвижно глядя на меня округлившимися синими глазами, в которых застыл ужас.
— Что же мне делать?
— Исчезнуть. Затаиться. Я постараюсь разобраться во всем. Но сначала ответь мне на несколько вопросов. Ты еще не объяснила, почему позволила им одурачить себя. И что ты знаешь о делишках твоей сестры. Она когда-нибудь говорила тебе, чем занимается?
— О, она и не думала откровенничать. Но я догадывалась. Я вам все расскажу, мистер Арчер. В некотором отношении я так же виновата, как и Эстер. На мне тоже лежит ответственность за все, что произошло.
Она немного помолчала, скользнув взглядом по желтым пластиковым стенам. Казалось, ее угнетала неприглядность комнаты, в которой она очутилась по воле случая. Вдруг ее взгляд остановился на двери за моей спиной и замер. Она оцепенела.
Я обернулся. Резкий солнечный свет, полоснувший меня по глазам, отразился на трех пистолетах. Один из них держал Фрост. Лэшмен и Марфельд прикрывали его с флангов. Позади них, по дорожке, посыпанной гравием, ползла миссис Буш. А на шоссе было еще видно обшарпанное желтое такси, в котором катил к городу мой знакомец Чарльз Эдейер. Он даже не оглянулся.
Все это я разглядел в то первое мгновение, когда моя рука сама рванулась к пистолету. Но я так и не дотронулся до него. Я соображал явно недостаточно быстро, но все же успел понять, что они только и ждут, когда у меня в руках окажется оружие. Поэтому я замер, прижав руку к груди.
Фрост сиял. На фоне лазурного бездонного неба он чем-то напоминал бабочку мертвая голова. На нем была цветная рубашка из переливчатого шелка, на голове — панама с такой же радужной лентой. Костюм из белой шерстяной фланели придавал ему сходство с теннисистом-профессионалом. Крепко сжимая пистолет, он приставил его к моему животу.
— Руки за голову. Что за приятный сюрприз!
Я подчинился.
— Мне тоже очень приятно.
— А теперь кругом.