– Мистер Гарпер, вступитесь же, ради бога! – бледная, как полотно, закричала Мэриан. – Ведь Гитзкот способен убить кого угодно!
– Полно, дорогая мисс, – успокоительно ответил толстяк, – уйдите в дом, здесь не место молодой девушке.
– Но он убьет его! – горько плача, сказала девушка.
– Кого убьет? Вашего жениха? – несколько удивился Гарпер тому страстному вмешательству, с которым относилась Мэриан к разыгравшейся сцене. – Да ведь он совершенно в стороне. Это ссора между Биллом и Гитзкотом!
Девушка, не проронив больше ни слова и закрыв лицо руками, удалилась в дом в сопровождении Роусона, не спеша подошедшего к ней.
– Пустите меня! – ревел Гитзкот. – Я убью этого мерзавца, как собаку!
– В самом деле, отпустите его! – хладнокровно сказал Браун, бросая на землю пистолет. – С нас довольно и ножей!
Регуляторы расступились, и два противника, пожирая друг друга глазами, остановились один против другого. Руки их судорожно сжимали ножи. Каждый ждал нападения противника, Браун – спокойный и бесстрастный, Гитзкот – разъяренный, но озадаченный хладнокровием врага. Несколько мгновений длилось молчание, показавшее нерешительность соперников. Все затаили дыхание. Мэриан, точно приговоренная к смерти, скрестив руки, стояла на крыльце дома, с мучительной тревогой ожидая конца. Не понятное никому волнение молодой девушки было настолько сильно, что она дрожала всем телом.
Наконец, напряженное ожидание утомило зрителей, и они решили развести противников.
– Довольно, Гитзкот! – сказал Мулинс. – Нужно было драться, когда было время. Неделикатно заставлять хозяев этого гостеприимного дома переживать такие неприятные минуты.
– Это-то и удержало меня! – проворчал Гитзкот, давая товарищам увести себя. – Но этот молокосос пусть не подставляется под дуло моего карабина!
Хвастливые и неуместные слова регулятора вызвали неодобрительные замечания даже у его товарищей.
– Пускай болтает! – насмешливо сказал Браун. – Ведь это все, что ему остается делать!
Гарпер, в свою очередь, взял племянника за руку и потащил в дом.
– Пойдем, Билл, – уговаривал он его. – Ты с честью вышел из этого столкновения, чего же тебе больше? Нужно пощадить и бедных женщин, перепуганных этой ссорой. Ведь Мэриан даже упала в обморок.
– Мэриан дурно! – воскликнул Браун, бросаясь к дому. – Впрочем, что мне за дело, – вдруг опомнился он, – ведь с ней ее жених!
В это время регуляторы уже уехали, и Роусон также собирался уйти. Пока Гарпер сговаривался с Робертсом, чтобы идти помогать старику отыскивать пропавших свиней и, кстати, зайти к Баренсу, о котором он слышал как об очень разговорчивом и даже любившем приврать человеке, проповедник подошел к Брауну, поблагодарил его и призвал благословение Божие на него, чтобы защитить от мести злопамятного Гитзкота.
– О, я нисколько не боюсь его! – просто ответил молодой человек. – Моя сила и трусость противника гарантируют мне безопасность. Я сам не буду искать с ним ссоры, ну а он-то и подавно, поверьте, больше не решится связываться со мной!
После отъезда Роусона, отправившегося на проповедь на другую ферму, Мэриан, все еще не успокоившаяся от пережитых волнений, бледная и заплаканная, сидела у камина. Около нее стояла старушка-мать, утешавшая девушку, как могла.
Гарпер, Браун и Робертс сидели тут же, покуривая трубки и рассуждая о текущих событиях.
– Полно же, дочурка, – говорила миссис Робертс. – Чего ты волнуешься?! Все обошлось благополучно. Твой жених здоров и невредим. Он поехал теперь не той дорогой, что регуляторы, следовательно, никакая опасность ему не угрожает. Поди-ка лучше на воздух, право, это лучше всего успокоит тебя. Стыдись, такая взрослая девица, и вдруг плачет!.. Мистер Браун, – обратилась она к молодому человеку, видя, что грусть не покидает Мэриан и слезы медленно, одна за другой, падают на руки, – будьте добры, уговорите эту непослушную особу пройтись немного и сами проводите ее. Свежий воздух и прогулка лучшее средство от расстройства нервов.
– Конечно, мисс Мэриан, – с готовностью поднялся Билл, подходя к ней и предлагая руку, – пойдемте-ка, развлекитесь немного!
Мэриан наконец немного успокоилась и послушно отправилась за Брауном.
Солнце начинало закатываться. Длинные тени деревьев перечеркивали дорогу. Слышалось пение птиц. По сучьям гигантских пихт весело скакали белки, кидая вниз ореховую скорлупу, звонко ударявшуюся о землю. Вот на прогалине показалась олениха с детенышами и, вытянув голову, долго прислушивалась к обычному лесному шуму, затем осторожно двинулась дальше, все время оглядываясь, не грозит ли какая-нибудь опасность ее детенышам. Мэриан и Браун, шедшие по тропинке, не возбуждали чувства опасения у животных, которые точно чутьем угадывали, что эти двое им не враги. Кругом царила торжественная тишина векового девственного леса, нарушаемая лишь монотонным шелестом листьев гигантских дубов.
– Я, право, не знаю, как и благодарить вас, мистер Браун! – начала молодая девушка. – Вы с такою самоотверженностью защитили честь мистера Роусона, подвергая опасности самого себя, что…
– О, мисс Мэриан, опасность была вовсе не велика, – перебил девушку смущенный похвалою Браун, – человек, постоянно толкующий, что он всех и вся уничтожит и убьет, – как правило, трус! Он и Роусона-то задел, будучи уверен, что тот ему не ответит, как того и требовало его положение.
– Вы, кажется, все-таки сомневаетесь в мужестве мистера Роусона? – спросила Мэриан.
– О, нисколько! Он не мог ответить на оскорбление ударом ножа: ведь он проповедник!
– Как бы там ни было, я счастлива, что вы питаете такие искренние дружеские чувства к мистеру Роусону, – сказала девушка. – Скажите, когда вы с ним подружились?
– Какая у меня с ним дружба?! – изумился Браун. – Да я с ним и вижусь-то первый раз!
– И вы рисковали своей жизнью из-за незнакомого человека? – с удивлением смотря на собеседника, спросила Мэриан.
– Он – ваш жених, и этого для меня достаточно. Я видел, как вы побледнели при нанесенном ему оскорблении, и не мог сдержаться. Однако что с вами, мисс Робертс? Вам опять дурно? Присядьте вот на этот пень. Отдохните немного.
Мэриан машинально последовала за своим спутником и так же машинально опустилась на пень, к которому подвел ее молодой человек. Видимо, какая-то неотвязная мысль беспокоила ее.
– Скажите, Браун, правду мне говорил отец, рассказывая, что вы собираетесь покинуть нас и принять участие в войне за независимость Техаса? Что вас заставляет решиться на такой шаг?
– Многое, Мэриан! Я хочу развлечься, хочу отделаться от некоторых мучительных воспоминаний, и лучшее средство для этого – война. Впоследствии, если все благополучно кончится, я вернусь, и тогда, как предлагает мне ваш отец, займусь вместе с ним торговлей лошадьми.
– Стало быть, вы несчастливы, если бежите отсюда? Как жаль, что Арканзас вам не по душе, а я так люблю наш край!
– Ваша любовь к месту, где вы встретили любимого человека и нашли свое счастье, вполне понятна. В таком случае можно полюбить страну и худшую, чем Арканзас. Я же оказался здесь несчастлив!
– А кто же, по-вашему, счастлив здесь? – задумчиво спросила девушка.
– Несомненно, Роусон! – уверенно ответил Браун, даже чуть испугавшись своей уверенности.
– Нам, кажется, уже пора вернуться домой! – вдруг порывисто встала со своего места Мэриан. – Да и москиты перед заходом солнца становятся невыносимы.
Молодые люди повернули обратно и некоторое время шли молча, не обменявшись ни словом.
– Скажите, Билл, ведь вы живете со своим дядей? – спросила Мэриан, чтобы хоть как-нибудь нарушить тягостное для обоих молчание.
– Да, мисс Мэриан, мы живем вместе с ним, по-холостяцки, – скучная жизнь!.. Я слышал, что мистер Роусон собирается поселиться неподалеку? – спросил он в свою очередь. – На днях, как он при мне говорил вашему отцу, он получает большую сумму денег, и тогда…
– Тогда состоится наша свадьба, потому что отец иначе не соглашается выдать меня за Роусона. Он и вообще-то противник этого брака.