Окончание ее фразы перекрыл громкий треск. Берни, совершив немыслимый прыжок, успел отскочить от рухнувшей дверной створки. За оглушительным ударом последовала не менее оглушительная тишина. Вскочившие на ноги академики безмолвно таращились на сиротливо покачивающуюся половинку двери, образовавшуюся брешь и испуганных соискателей. А потом надутый индюк господин Мазель самым невозмутимым тоном произнес:
— Кто-то, помнится, выразил сомнение в наличии у выпускника нашей школы зачатков магической силы. Надеюсь, теперь этот вопрос снят?
Крессида появилась в комнате почти одновременно с собственным стуком — Вардан едва успел спустить ноги с кровати.
— Валяешься? А кто клялся, что перед ужином позанимается химией? — спросила она с напускной суровостью. Подошла, протянула миску с грушами, дождалась, пока Варди возьмет парочку, и перепорхнула с миской на подоконник, свое излюбленное место. — Так я и знала, что за тобой нужен глаз да глаз! Видишь, конспект принесла? Теперь не отвертишься.
— Вот свалились доброхоты на мою голову! — Пожаловался Вардан в пространство. — Хоть бы пинар отдохнуть дали! Берни только-только отвязался со своим древнефрагийским. С самого обеда неправильными глаголами мучил…
На самом деле дружеская забота Кресси и Берни трогала Вардана до стеснения в груди. Если бы не их помощь, ему, с его пятью классами казенной школы для неимущих, в академии пришлось бы ох, как солоно! Одни конспекты чего стоят! Разве этими лапищами, так и не привыкшими к тонюсенькому перу, поспеешь записать за лектором, который вдохновенно обрушивает нескончаемые вороха сведений на несчастные головы схоларов? Счастье, если половину запишешь, а потом половину этой половины разберешь. Каким бы болваном Вардан выглядел на семинарах, если бы друзья — безо всяких просьб и лишних разговоров — не взяли его под свою опеку!
Вот ведь странность какая: в школе, где все ученики были равны по положению, над Варди — огромным, неловким, медлительным как в движениях, так и в соображении — все только насмехались. А здесь, в академии, где деревенских парней и не встретишь почти, его приняли как равного. Если кто и посмеивается порой, то добродушно, без едкости. Или дело опять-таки в покровительстве Крессиды и Берни? Кресси, юркую, маленькую, острую на язычок, однокурсники с первых дней прозвали Веретянкой. Возможно, задирать безобидного увальня, который находится под защитой ядовитой змейки, кажется им не таким уж соблазнительным занятием. А друзей Берни способно защитить одно его имя. Бернардизирен Этаминанд Анакагор, четвертый сын эрла Филтонского — это вам не кот начхал…
— Опять витаешь в надмирных эмпиреях, Варди? Ты собрался податься в поэты или все-таки в лекари? Ну-ка, быстро повтори, какие соединения железа встречаются в природе?
— Вот объясни мне, Кресси, кому они нужны, эти соединения железа? И способы его выделения. Маг-земельщик обратит в чистое железо что угодно — хоть глину, хоть песок. А остальные, коли им зачем-то понадобится железо, пойдут к магу и купят, разве не так?
— А если кому-то понадобится вылечить лошадь, он пойдет к специалисту, который не поленился выучить соединения железа и получить диплом уважаемого учебного…
Триумфально ворвавшийся в комнату Берни не дал Крессиде закончить нравоучение.
— Нашел!
— Где? — хором воскликнули Варди и Кресси, вскакивая со своих мест.
Вопрос «кого?» или «что?» у них не возник: с первого дня занятий друзья маниакально разыскивали двух схоларов, злая шутка которых едва не стоила Берни и Кресси поступления в академию. К концу второго месяца безуспешных поисков они пришли к выводу, что шутники, скорее всего, обитают в секторе Бэт, где расположены учебные и жилые корпуса трех старших курсов.
— В третьем корпусе. Здесь, на нашей территории.
— Третий курс? Мы же вроде на них смотрели…
— Значит, видели не всех. Меня наша Старица попросила принести учебники из тамошней библиотеки. В читальном зале я на голубчиков и наткнулся. Что показательно, они тоже меня узнали. И я бы не сказал, что обрадовались. Нет, не сказал бы! Губы в ухмылке растянули, а глазки-то бегают. Отчего бы это? Кресси, ты должна туда сходить, убедиться, что это и твои доброжелатели. А заодно пошарить у них в головах, чтобы мы знали наверняка, куда удар больнее придется.
Крессида покачала головой.
— Если я сейчас покажусь им на глаза, они точно поймут, что мы собираемся с ними поквитаться, и будут настороже.
— Так это же хорошо! Пусть предвкушают.
— Ты не понимаешь! На третьем курсе уже вовсю читают магические дисциплины, не то что у нас. Если они будут ждать подвоха, обвешаются экранами так, что мы их ничем не достанем. Тут нужно действовать хитрее. Как бы мне посмотреть на них, чтобы они меня не заметили? На кого схолары не обратят внимания?
— На какую-нибудь серенькую мышку из соучениц?
— Может быть. Но это не лучший вариант: слишком сложный и ненадежный. Переодеться уборщицей?
— Не пойдет. Жилые корпуса убирают по утрам, когда схолары на занятиях. Вечером в общежитии уборщица будет бросаться в глаза не меньше, чем балаганная плясунья. О, придумал: подавальщица в столовой! До ужина еще пинара два, ты как раз успеешь найти подходящую девицу из столовской обслуги и выпросить у нее чепец с передником. — Берни снял с пояса кошель и вытряхнул на ладонь пару серебряных. — Вот, возьми, это придаст твоей просьбе убедительности.
К тому времени, как Крессида вернулась, Вардан и Берни успели не только поужинать, но и сыграть две партии в «войну магов», и даже выучить способы выделения железа из природных соединений.
— Ты почему так долго? — накинулся на девушку Берни. — Мы уже собрались снаряжать спасательную экспедицию.
— Запас продовольствия для спасенной предусмотрели? — деловито спросила Кресси, усаживаясь к столу. — Выкладывайте, а не то сейчас возьму и сомлею от слабости. И ничего вам не скажу, вот! — И показала язык.
— Смотри-ка ты, не раздвоенный! — удивился Берни.
Вардан размотал одеяло, извлек из его недр прихваченный еще из дому походный котелок, в который переложил припасенную для Кресси порцию ужина, и выставил на стол.
— Остыло все, — проворчал он.
— Ничего, быстрее поест, быстрее подобреет.
— Вафем вам вовва-а ва? Вы мфыть пээвумаы?
— Ладно-ладно, ешь давай, еще подавишься! — испугался Варди.
— Возись потом с тобой, вместо того, чтобы военный совет держать, — подхватил Берни.
Крессида молча метнула в него огрызком груши. И попала. Берни картинно рухнул на пол.
— Ты бы, Варди, прибрался, что ли. Не комната, а свалка какая-то. Эрловы дети на полу валяются, огрызки…
Берни вскочил и сел к столу.
— Ну, если ты уже способна членораздельно изъясняться, рассказывай.
— Значит так, — сказала Крессида, отодвигая котелок. — Рыжего зовут Туриматом. Основная стихия — земля, вторая — вода. Лопоухий у нас Сельфан. Мог бы стать универсалом: имеются задатки к управлению четырьмя основными стихиями, но задействованы только каналы земли и огня. Оба придурка — ларты. Туримат — сын члена совета гильдии медников, Сельфан — отпрыск городского менялы. Ведущий в этой шкодливой парочке Туримат. По крайней мере, он автор их дурацких хохм. Популярная на курсе личность. Жертвы розыгрышей, понятное дело, любви к нему не питают, зато охотники повеселиться за чужой счет носят на руках. Сельфан такой славой не пользуется и, я бы сказала, к ней не стремится. Он вообще-то себе на уме.
— А про их тайные страстишки что-нибудь выяснила? — не утерпел Берни.
— Я как раз к этому подошла, — с достоинством ответствовала Крессида. — В чахлой груди Туримата пылает большое и светлое тайное чувство. То есть это он думает, что тайное. Весь его курс давно знает, что рыжий втрескался в аспирантку, которая читает им материаловедение. И не только знает, но заключает пари, чем этот потенциальный роман кончится. Рискнет ли Туримат объясниться и, если рискнет, то когда. И как его пассия на объяснение отреагирует: даст по физиономии, отбреет словесно, поднимет на смех, срежет на экзамене, ну, и так далее… Ставящих на то, что дама примет признание благосклонно, нет. И я не поленилась выяснить, почему… Кстати, из-за этого и задержалась: ее не так-то просто было найти.
— Но ты, конечно, преодолела все трудности и пришла к нам с победой?
— Конечно. Прекрасную деву зовут Нелисея. Она вроде меня — дитя смешанного брака. Мать тери, отец — ларт. Но в моем случае это к осложнениям не привело. — Крессида, не глядя, показала кулак открывшему рот Берни. — А вот Нелисея страдает тяжелой формой снобизма. С терами она — само очарование, на лартов смотрит с рассеянным недоумением. «Кто эти люди? Что они здесь делают?» А на прочих — как солдат на вошь. Так что, сами понимаете, шансов у рыжего мало.
— Это интересно… — Берни задумчиво взял со стола вилку и повертел в руках. — А что с лопоухим?