Он спустился в свою лодку и кивнул Жако. Двигатель взревел, и лодка рванулась. Де Бомон помахал рукой на прощанье, вынул золотой портсигар из внутреннего кармана, выбрал сигарету и закурил.
– Сказать Марселю, чтобы он привез вас сегодня вечером? – спросил Жако.
Де Бомон кивнул:
– И Пьеру тоже. Но и вы мне понадобитесь, Жако.
– Что-нибудь интересное?
– Я только что видел привидение, – спокойно сказал де Бомон. – Привидение, призрак, гость из прошлого. Это всегда захватывающе.
Он откинулся на спинку сиденья, а Жако резко выкрутил штурвал. Лодка описала крутую дугу по воде. Лицо Жако оставалось непроницаемым.
Меллори стоял у штурвала «Фоксхантера» и думал о де Бомоне. Он был уверен: что-то произошло, но что именно? Они никогда не встречались прежде – это он знал точно.
Дверь щелкнула и открылась. Вошел Рауль Гийон и склонился над картой, дымя сигаретой:
– Ты что-нибудь понял? Что он за человек?
Меллори пожал плечами:
– Обаятельный, элегантный, даже мягкий, пока не видишь его глаз. Ты сегодня обедаешь с ними?
Гийон тряхнул головой:
– Нет. Приглашен только на коктейль после обеда. Ну как там, на рифе?
Меллори рассказал ему обо всем, что удалось увидеть. Когда он закончил, Гийон кивнул:
– Судя по всему, этот проход под островом вполне может быть гаванью для «Л'Алуэтт».
– Именно это мы и должны выяснить.
– Но как?
– С помощью скутеров. Попробуем пройти срединным проходом, я тебе говорил.
– Прямо в пещеру? Думаешь, нам позволят?
– Посмотрим сегодня ночью. Прогноз хороший, небо ясное. Особых трудностей быть не должно. А до места дойдем на шлюпке. Для начала хватит.
Гийон вздохнул:
– А Легран сказал, что меня ожидает много интересного... Ничего он не знал. Ладно, пока.
Дверь за ним закрылась, и Меллори прибавил скорость. В его голове роились противоречивые мысли. Он думал совсем не об опасностях предстоящего ночного плавания, а о холодных голубых глазах де Бомона и строил догадки о том, что француз смог разглядеть в нем самом.
В высокие створчатые окна дома была видна лужайка, залитая закатным светом, на фоне вечернего неба выделялись темные очертания старых буков, за которыми ровно и тоскливо вздыхало море.
В доме было тепло и уютно, мягкий свет золотил стены, в камине шипели и потрескивали поленья.
В углу стоял рояль, у самого камина – две удобные кушетки, на стенах висели старинные гравюры. Пятеро расположившихся у огня людей негромко разговаривали. Время от времени беседу прерывал смех Фионы Грант, звонкий и мелодичный. Де Бомон и генерал были в смокингах, и элегантный француз чувствовал себя совершенно раскованно.
Фиона, в простом зеленом платье из плотной шелковой материи, сидела на подлокотнике старинного, обитого декоративным тиком кресла. Рядом стоял Гийон. Он курил, положив руку на каминную доску.
Прекрасно скроенный темно-синий костюм выгодно подчеркивал гибкость его фигуры. Гийон наклонился к Фионе и что-то прошептал на ухо. Она засмеялась и встала.
– Мы с Раулем собираемся погулять немного. Хотите с нами?
– А что вы будете делать, если мы согласимся? – спросил ее генерал.
– Как не стыдно. – Она порывисто поцеловала отца и направилась к двери: – Рауль, я надену пальто. На улице прохладно.
Гийон повернулся к де Бомону и улыбнулся:
– Я еще увижу вас до отъезда, полковник?
– Маловероятно. Теперь я рано ложусь спать. Настоятельно рекомендовано врачом.
Гийон протянул руку.
– Тогда всего доброго.
– И не забудьте про портрет, – напомнил де Бомон.
Молодой человек кивком попрощался со всеми остальными и быстро пошел к двери, из-за которой его уже нетерпеливо окликала Фиона.
– Приятный юноша, – сказал генерал, поглядев ему вслед.
– Видимо, Фиона придерживается того же мнения, – заметила Энн. – По крайней мере талантлив, это бесспорно. Перед тем как заняться всерьез живописью, он прослужил несколько лет в армии в Алжире.
– Да, талантлив, – согласился де Бомон. – Ему не составит особого труда сделать себе имя.
Генерал кивнул, и в комнату тут же вошел Джагбир с подносом, уставленным всевозможными напитками.
– Мистер Меллори не появился?