— Для того, чтобы опорожнить стакан коктейля или жидкого чая, не нужно быть силачом, — примирительно пробормотал Кит. — Неужели вы не понимаете, дядюшка, что времена переменились. И кроме того, меня неправильно воспитывали. Моя бедная глупая мать…
Дядю передернуло.
— … судя по вашим рассказам, слишком меня баловала: держала в хлопочках и так далее… А если бы я, мальчишкой, участвовал в тех достойных мужчины забавах, за которые вы так ратуете… Скажите, почему вы никогда не брали меня; с собой? Хол и Робби ездили с вами и на Сьерры, и в Мексику…
— Ты уж слишком смахивал на лорда Фаунтлероя.
— Сами виноваты, дядюшка, — вы и моя бедная… э-э… мать. Где же я мог закалиться? Ведь меня считали неженкой. Что же мне оставалось, кроме гравюр, картинок да вееров? Моя ли вина, что мне никогда не приходилось работать в поте лица своего?
Джон Беллью с нескрываемым негодованием смотрел на Кита. Легкомыслие этого неженки выводило его из себя.
— Я опять собираюсь отправиться в путешествие, достойное мужчины, как ты выразился. Могу пригласить и тебя.
— Несколько запоздалое приглашение… Куда это?
— Хол и Роберт едут в Клондайк. Я провожу их через перевал и спущусь с ними к озерам, потом обратно.
Кит не дал ему договорить. Он вскочил со стула и схватил дядюшку за руку.
— Спаситель мой! — воскликнул он.
Джон Беллью отнесся недоверчиво к этому восклицанию. Он не ожидал, что его приглашение будет принято.
— Ты это серьезно? — спросил он.
— Когда мы отправляемся?
— Это очень трудное путешествие. Ты нам будешь обузой.
— Нет! Я буду работать! Я научился работать с тех пор, как сделался помощником редактора…
— Все берут с собой запасов на целый год. Народу будет такое множество, что индейцев-носильщиков нехватит. Ходу и Роберту придется самим тащить свою поклажу. Я затем и отправляюсь с ними, чтобы помочь им. Если ты поедешь, тебе тоже придется таскать тяжести.
— Вот увидите!
— Ты не умеешь упаковывать тюки.
— Когда мы отправляемся?
— Завтра.
— Пожалуйста, не воображайте, дядюшка, что меня наставила на путь истинный ваша проповедь, — сказал Кит, прощаясь. — Мне просто нужно удрать отсюда куда угодно, лишь бы подальше от О’Хара.
— Кто такой О’Хара? Японец?
— Нет; он ирландец, рабовладелец и мой лучший друг. Он редактор и издатель и, вообще, заправила в «Волне». Его слово — закон.
Ночью Кит Беллью настрочил О’Хара записку.
«Я уезжаю всего на несколько недель, — писал он. — Принаймите какого-нибудь писаку, который докончит за меня последнюю авантюрную повесть. Прошу прощенья, милый друг, но этого требует мое здоровье. Когда вернусь, налягу на работу с удвоенным усердием».
Через несколько дней Кит Беллью высадился на взбудораженный Дайский берег, заваленный тысячепудовыми пожитками тысяч людей. Огромная масса багажа и продовольствия грудами выбрасывалась на берег с пароходов и медленно текла с побережья в Дайскую долину и через Чилькут. Волок был в 28 миль, и перетащить багаж можно было только на спине. Индейцы-носильщики, взвинтившие цены за переноску багажа с восьми центов за фунт до сорока, были завалены работой. Их нехватало, и всем было ясно, что большинство путешественников не успеет перебраться через перевал до наступления зимы.
Самым неопытным из новичков был Кит. У него, как и у сотен других, к патронташу был прицеплен большой револьвер. Этот револьвер навязал ему дядюшка, помнивший былые годы беззакония. Но Кит был настроен романтически. Он был очарован кипением и блеском потока золотоискателей и смотрел на его движение глазами художника. Он не принимал его всерьез. «Я не у себя на похоронах!» — говорил он на пароходе. Он считал эту поездку каникулярным развлечением. Заглянуть за перевал, понюхать чем пахнет — и домой!
Дядюшка, Робб и Хол сидели на песке, дожидаясь, когда выгрузят их багаж, а Кит пошел вдоль берега к старой фактории. Он не задирал носа, хотя подметил, что в этом повинны были многие, имеющие револьвер. Рослый шестифутовый индеец прошел мимо Кита, неся необыкновенных размеров тюк. Кит последовал за индейцем, восхищенный его великолепными икрами, грацией и легкостью его движений. Индеец сбросил кладь на весы у дверей фактории, и Кит присоединился к толпе золотоискателей, одобрительно глазевших на силача; оказалось, что кладь весила сто двадцать фунтов; эта цифра благоговейно передавалась из уст в уста. Кит решил, что ему не поднять такую тяжесть, а уж не снести и подавно.
— Несешь на озеро Линдермана, дружище? — спросил Кит.
Индеец, надувшись от гордости, пробурчал что-то в подтверждение.
— И сколько взял за переноску?
— Пятьдесят долларов.
Кит замолчал. Его внимание привлекла молодая девушка, стоявшая в дверях. Она была одета не так, как большинство женщин, сошедших с парохода: ни короткой юбки, ни панталон. На ней было обыкновенное дорожное платье, какое надела бы любая женщина. Кита поразило полное соответствие ее со средой; казалось, она была неотъемлемой частью всего окружающего. Кроме того, она была молода и красива. Он не мог отвести взора от ее свежего яркого лица и так долго и пристально смотрел на нее, что она почувствовала его взгляд, и темные с длинными ресницами глаза спокойно встретились с его глазами. Рассмотрев его лицо, она перевела насмешливый взор на револьвер. Потом их глаза снова встретились, и Кит прочел в ее взгляде веселую насмешку. Он вздрогнул, как от удара. Девушка обратилась к мужчине, стоявшему рядом с ней, и глазами указала на Кита. Мужчина оглядел его с той же веселой насмешкой.
— Чечако, — произнесла девушка.
Мужчина, в дешевых шароварах и рваной шерстяной куртке, очень похожий на бродягу, сухо улыбнулся, и Кит почувствовал себя оскорбленным, сам не понимая почему.
«Во всяком случае, она на редкость красива», — решил Кит, глядя вслед уходящим мужчине и девушке. Кит обратил внимание на ее грациозную, походку и подумал, что узнает эту походку и через тысячу лет.
— Заметили этого человека с девушкой? — возбужденно спросил Кита сосед. — Знаете, кто он такой?
Кит отрицательно покачал головой.
— Карибу Чарли. Мне его только что показали. Ему здорово повезло на Клондайке. Местный старожил. Пробыл на Юконе лет двенадцать. Только что оттуда.
— Что значит чечако? — спросил Кит.
— Вы, например, чечако, я — тоже, — был ответ.
— Может быть, но мне все же не ясно, что означает слово чечако?
— Новичок.