— Показывайте, что вам там надо подписывать.
Калишер протянул текст заявления.
— Максвелл все-таки подписал?
— Возможно, видоизменил подпись, но это уже не имеет значения.
— И о Кларке я была лучшего мнения.
— Он поступил как патриот.
— Возможно.
— Прошу вас.— Калишер протянул вечное перо.
— Спасибо. Но одно небольшое условие
— Какое?
— Мне хотелось бы сказать вам одному.
— Станьте за дверью, не входите без моего приказа,— скомандовал Калишер солдатам.— Мадемуазель не опасна.— Он дождался, когда оба часовых вышли, и вопросительно посмотрел на нее.
— Моя телеграмма об Астахове должна быть первой.
— Боже мой,— устало протянул Калишер.— Как вы все одинаковы. Только что этого добивался Mopp. И вы тоже хотите поссорить меня с вашими коллегами?
— Я возмещу вам эту потерю.
— Чем?
— Скажем, своим особо хорошим отношением.
Калишер встал со стула, подошел к Катлен, поцеловал ей руку.
— Как же мое условие?— спросила она.
— Хорошо, подписывайте.
— Но вам ничего не стоит дать обещание и не выполнить!
— Так же, как и вам,— улыбнулся Калишер.
Катлен встала и обняла Калишера.
— Я не требую немедленной оплаты,— усмехнулся он,— я люблю, когда у меня есть должники.
— А я обожаю отдавать долги сразу.
— К сожалению, через минуту я должен идти на радиостанцию. Подпишите...
— О, у нас есть целая минута!..
Максвелл к Кларк у окна в холле смотрели на другую сторону улицы, где находилась радиостанция,— ждали выхода Фараджа.
— Что же он не выходит?— прошептал Максвелл.— Неужели задержится?
Стенные часы показали ровно 8.45.
И тут же в подъезде радиостанции показался Фарадж. Несколько секунд постоял в нерешительности, посмотрел на противоположную сторону улицы, сюда — на отель «Лунный свет», покачал головой, видимо, сетуя, что Калишера до сих пор нет. Даже хотел было вернуться на радиостанцию — сделал несколько шагов назад, по направлению к двери. Но, взглянув на часы, махнул рукой и полез в «джип», не посмел ослушаться приказа. Шофер дал газ, к, оставив за собой облако пыли, «джип» с Фараджем и четырьмя американскими охранниками исчез.
Часовой подал сигнал Игорю. Тот взглянул на дверь, за которой лежал отец, как бы прощаясь с ним, и стал подниматься по лестнице на второй этаж.
— Вы мне понравились сразу! — горячо говорила Катлен Калишеру.— Ум, обаяние, хитрость! О, лисья хитрость! Как ловко вы обвели всех. Астахов! Это же находка гения! —Катлен засмеялась.— Я поверила! Честное слово! Все поверили!
Калишер был польщен, Катлен говорила так искренне, так открыто. Калишер любил открытый разговор, когда можно было его себе позволить.
Победа была в его руках, и сейчас можно было себе позволить многое. Катлен умница — догадалась об Астахове. Но ведь только в конце партии, когда всход предрешен. Молодчина, она проигрывает спортивно — искренне восхищена ходами противника. И он решил доставить ей приятное.
— Вы знаете, ведь находкой с признанием Астахова я обязан вам,— скромно сказал он.
— Мне?! — Катлен была действительно удивлена.
— Помните, вы сказали: он у нас м у з ы к а н т. Ну, когда он заиграл на кларнете. А музыкант на языке разведки — это радист. А оркестр — шпионская сеть. Так что все очень просто...
— Боже мой, от одного случайного слова!.. Питер, вы... Я никогда еще не встречала такого мужчины... Я чувствую мускулатуру вашего ума... Питер...— Она приблизилась к нему вплотную.
— Катлен... Я разыщу нас в Нью-Йорке...
— В Нью-Йорке... В Нью-Йорке все может быть по-другому,— сказала Катлен с досадой.— Вы же психолог, вы понимаете это.
— Понимаю. понимаю...— бормотал Калишер.— Проклятая работа! Ну почему я не могу принадлежать самому себе...
Он обнял Катлен, но вдруг увидал на своей же руке — часы.
— Нет,— сказал он,—мне надо идти.