Паром причалил. Ростик неуверенно сошёл на землю. Он на мгновение потерял Кешу из виду и очень испугался. Ростику вдруг покачалось, что он заболевает и что у него поднимается температура.
Но вот оп увидел Кешу, Кеша быстро приближался к берегу, ровно перебирал лапами и изредка лакал речную воду. Потом он коснулся лапами дна и пошёл в воде. Выбрался на берег, передёрнул шкуркой, отряхнулся.
Ростик погладил мокрую собачью шерсть. Кеша вильнул хвостом и улыбнулся.
У берега лежали две большие лодки, кверху чёрными, просмоленными спинами. Белый козлёнок с маленькими бубенчиками под подбородком щипал траву.
Берег поднимался отлого. К посёлку от реки вела разъезженная песчаная дорога. У дороги рос старый тополь-осокорь, недалеко от кого стояла купа бузинных кустов. Листья и ягоды у бузины поседели от дорожной пыли, которую тучами поднимали машины и телеги.
Ростик и Кеша двинулись вверх по дороге. Кешина густая шерсть быстро высыхала на солнышке, мокрые слипшиеся лохмы расправлялись.
- Нам далеко идти? - спросил Ростик.
- Близко, - сказал Кеша, радуясь скорой встрече с Глебом.
Идти по улице посёлка было весело. Сирени-то, сирени! В городе такого не увидишь. Белая, лиловая, розовая, простая, махровая, она залила все сады и палисадники. Гроздья сирени горделиво покачивались на ветру:
- Полюбуйтесь-ка нами! Мы красивые, мы махровые, мы персидские…
А из-за другого забора поднимались ветки, усыпанные белыми цветами:
- А мы белые, изящные, светлые, прозрачные, душистые…
Возле каждой калитки стояла маленькая лавочка. Ростику на такой лавочке очень хотелось тихо посидеть, поглядеть в небо и немножко поболтать ногами. Только некогда, потому что Кеша торопится. Обгонит Ростика, а потом оглянется:
- Идёшь?
«Какой умный, какой симпатичный пёс Кеша, - думает Ростик. - Вот сейчас придём к этому самому деду, позовут Глеба… - Но тут какая-то нерадостная мысль шевельнулась у Ростика: - А хорошо бы ты, Кеша, был моей собакой! - Этого Ростик не сказал и даже не подумал - это у него так почувствовалось внутри. - Одно ухо рыжее, и хвостик рыжий, и рыжее пятно па белом боку… Интересно, что за человек этот Глеб?»
- Глеб хороший, - сказал Кеша, точно угадав его сомнения.
Ростик ничего не возразил, молча перепрыгнул через канаву. Теперь они шли по узенькой улочке. Тротуаров на этой улочке не было. Ростик и Кеша шагали посередине, по теплой и мягкой, мелко размолотой пыли, оставляя в ней аккуратные следы.
Вдруг из-за угла вывернула рыжая корова. Следом за ней посыпались овцы, потом пошли ещё коровы, коровы, коровы… Они заполнили улочку, шли, задевая заборы палисадников раздутыми боками, и от этого возникали какие-то шершавые звуки. Слышались выстрелы пастушьего кнута, окрики, мычание, блеяние.
Проходившая мимо Ростика чёрная корова с белой метиной на лбу остановилась, уставилась на него, нагнула голову и нацелилась своим единственным рогом. Второй был у неё обломан, и от этого она казалась Ростику особенно грозной. Он забрался на лавочку, стоял неподвижно, держась за штакетник и, не сводя глаз с чёрной коровы. Но она только мотнула головой и, повернувшись, пошла вслед за остальными.
Постепенно коровий поток стал редеть. Шествие замыкал пастух, который больше не стрелял кнутом, а просто перекинул его через плечо. Кнут волочился за ним в пыли, как длинный и тонкий хвост. Ростик слез на землю.
Дорога была совершенно испорчена, изрыта следами копыт и зашлёпана коровьими лепёшками. У противоположного забора качалась обломанная ветка сирени.
А Кеша где? Кеши нигде не было! Ростик позвал. Кеша не откликнулся.
- Кеша! Кеша! Кеша!
Тихо.
Ростик добежал до угла, Ростик вернулся.
- Кеша! Кеша! Кеша!
Где же он? Ушёл со стадом? Зачем? Забежал в какой-нибудь двор? Почему не возвращается?
Скрипнула калитка. Кеша? Нет, не Кеша.
Из калитки выглянула старая-престарая бабушка:
- Иван! Ванюшка!.. Сынок, ты Ванюшки не видал?
- Нет, - сказал Ростик. - А Кеша к вам не заходил? - спросил он с надеждой.
- Какой? Шуранин, что ль? Так он не Кеша, он Паша.
- Я Пашу не знаю. Кеша - собака.
- И точно, он как собака… - сказала бабушка, видимо за что-то сердясь на Шураниного Пашу. - Сынок, иди пособи-ка мне! Подержи бидончик. Керосину нальём. Руки-то у меня дрожат. Ванюшку кликала - нейдёт Ванюшка.
Поглядев через плечо, не появился ли Кеша, Ростик вошёл вслед за бабушкой на двор. На крыльце стоял керогаз. Рядом бидон с керосином. Бабушка сняла приделанный к керогазу жестяной бочонок, отвинтила крышку:
- Вот налей-ка, руки у меня что-то дрожать стали. Корову-то ещё доить могу, а вот налить - расплёскиваю.
Ростик поднял бидон. Он был полный, тяжёлый. Ростик даже слегка покачнулся. В жестяной бочонок полилась широкая керосиновая струя. Немного плеснулось Ростику в сандалик.
- Спасибо, сынок, - сказала бабушка, завинчивая крышку. - Молочка хочешь?
Ростик поспешно отказался и выбежал за калитку. А вдруг Кеша его там ждёт? Но нет. Нет! Нет! Что же будет? Кеша без Ростика не сможет поговорить со своим Глебом! А Ростик сам? Он, во-первых, не знает дороги обратно на пристань. А во-вторых, во-вторых… Как же он так вот просто потеряет Кешу, и не поможет ему, и не узнает о нём ничего, и вообще, как же он без Кеши?… Ростик всхлипнул.
- Ты чего тут делаешь, эй? - Это к Ростику подошёл босой мальчик. Выл он какой-то очень уверенный в себе. - Ты чей дачник?
- Я ничей.
- Не дачник?
- Нет.
- А как звать?