Дайшики сел на пятки и озадаченно смотрел то на меня, то на следы. Я тоже приземлил попу и состроил невинное выражение морды.
— Тора-сан, — кашлянул он, оглянувшись вокруг, словно испугался, что кто-то застукает его за разговором с котом. — А вы… Никуда не отлучались?
На «вы» ко мне, со всем уважением. Вот, что значит дрессировка! Я глубокомысленно почесал задней ногой за ухом, а потом снова припустил по дороге. На этот раз Дайшики не стал скрываться и побежал рядом со мной. Типа мы наперегонки. Ух, круто! Интересно, как быстро могут двигаться шиноби? Я притопил, благо, дворец уже показался, а чакры осталось достаточно для рывка.
Тара-ра-ра-та-та, вперёд, коты, назад, олени!
Дайшики отстал, не намного, но в этой гонке я был первым! И он точно не поддавался! В-а-а-а! Как же я крут! Кажется, скорость была около семидесяти километров в час или больше. Обожаю чакру! Вот только…
— Тора-чан! Ты вернулся!
— Сано, жрать! — тут же закруглил я тёплый приём своего улыбающегося от уха до уха няня. — Срочно еды! И воды!
В такие моменты очень удобно, когда человек тебя понимает. Не снижая скорости, я пробежал на кухню и сел возле своих блестящих и вымытых мисок в режиме Хатико. Сано догнал через минуту. Быстренько налил мне воды, и пока я лакал прохладную жидкость, наполнил мои миски. О, да! Дома можно привередничать и есть на выбор!
Курочка! М-м… Мой любимый тофу с кусочками копчёного угря. Омлет… В процессе насыщения вкуснятиной непроизвольно включилась моя мурлыкалка.
После сытного ужина я отправился инспектировать дворец. Вдруг что-то изменилось, пока меня тут не было? Враги государства не дремлют! Блин, спать охота. Ладно, инспекция пока отменяется, надо проведать хозяина. Истосковался по мне, наверное, бедняга.
В кабинет Минорухи я прошмыгнул без труда следом за одним сановником, если судить по одежде.
— Даймё-сама? — удивлённо протянул чиновник и оглянулся.
Да, да, не тебе предназначалась эта улыбка хозяина, который оторвался от бумаг и увидел меня. Ага! Полюбуйтесь, как я вырос и каким красивым стал!
Лапы чистые — мне их Сано протёр, так что я смело запрыгнул на колени Минорухи, чтобы отметить ещё одного своего человека. О, бумажки! Отличное гнёздышко!
И всё же, какая отличная способность активно мыслить во сне! Узнал у Куромару, что он тоже так может. Собаки спят чуть меньше кошек, но и им требуется отдыха дольше, чем длится человеческий сон. Впрочем, мой мохнатый одноглазый друг сказал, что ему приходилось не спать сутками во время военных действий, и потом отсыпаться по сорок восемь часов.
Минорухи иногда меня поглаживал или доставал документы, на которые я лёг. Приходили всякие чиновники, просители. Отчитывались по поводу ущерба, который нанёс сезон карацую. Только рисовым полям хорошо, им дождь на пользу. А так всякие донесения из провинций. То плотину прорвало, то припасы из-за сырости подгнили. Правда, чудится мне, что под шумок дождя эти припасы кое-кому в карман пересыпались. Но проверка, наверное, разберётся. Хозяин определял государственные заказы. И ещё миссии для шиноби, которые должны были делать «в мирных целях». Помочь восстановить всякое или найти пропажу.
Бесконечные доклады превратились в простой бубнёж — ничего интересного, но вдруг я почувствовал сильного ниндзю. Незнакомую чакру, потому что те защитники даймё, которые сидели под потолком, продолжали там сидеть. Я открыл глаза, чтобы посмотреть, что за фрукт пожаловал в гости. Крепкий шиноби лет двадцати с хвостиком. Высокий, черноглазый и темноволосый с парой смешных жидких волосков на подбородке.
— Прибыл по Вашему указанию, даймё-сама, — сделал низкий поклон незнакомец.
— Да, один из моих шугонин джуниши уходит на пенсию, мне порекомендовали тебя вместо Табуро-сана, — сказал Минорухи.
В руках хозяин держал листок с личным делом этого ниндзя, если судить по фотке в углу и нескольким знакомым по аниме диаграммам. Уже хорошо, что цифры тут нормальные. Кажется, у этого парня много высокоранговых миссий: сорок восемь «В», двадцать две «А» и четыре «S». Похоже, он крут.
— Буду рад служить вам, даймё-сама! — браво отрапортовал крутышка.
— Я тоже рад, что меня будет защищать сын Хокаге, — кивнул Минорухи. — Иди, располагайся и познакомься с остальными.
Так… Что-то я не догнал. Сын Хокаге? Какой, блин, хокаге? Наруто у Кушины единственный отпрыск… А… Пи…лять! Этого чувака без бороды и банданы не признать нифига! Это же Сарутоби Асума — сынок «старой обезьяны»!
Это «ж-ж-ж» неспроста!
Серьёзно, сколько шансов из ста, что сынок экс-хокаге, безбородый Асума, появился тут сам по себе? Да ни в жизнь не поверю, что он тут мимо проходил и решил «а дай как я стану защитником даймё». Тем более, что Минорухи сказал, что эту «обезьяну в мешке» ему «порекомендовали»!
Ух, враги государства не дремлют, теперь как мне дремать-то?! Срочно проведать казарму защитников! Смешно их зовут — «шугонины» — если в речь вслушиваться. На русский лад получается, что будто бы от слова «шугать», такие сленговые пугальщики.
«Казарма» — это, конечно, очень громко сказано. Местные живут в более комфортных условиях, чем в армии. У них что-то вроде общего двухэтажного дома. На втором этаже двенадцать спаленок типа монастырских келий, а на первом просто свободное место, где они и едят, и медитируют, и тренируются, а иногда и в местные азартные игры режутся. Если Сейто-сан не видит. Это у них главный. Дядька серьёзный, вечно хмурый, брови такие выразительные, почти как у Рока Ли, которого я так и не увидел, и голос у Сейто-сана такой — ух! Как скажет, так тоже пожелаешь быстро со всеми в ряд построиться. Муштрует их и воспитывает. А как не воспитывать, если там таких, как Дайшики, половина?! Малолетки. Нет, ничего не говорю, они сражаются и тренируются на уровне, но, насколько я понял, клановых шиноби часто приглашают на шугонинскую должность лет в тринадцать-пятнадцать. И «контракт» у них годков на десять. По крайней мере, насколько я помню из разговоров в казарме. Табуро-сан, на замену которому как бы отправлен Асума, служил у даймё двенадцать лет, и ему всего-то двадцать пять.
Сейчас в казарме половина тех, кто не переступил восемнадцатилетний рубеж, включая Дайшики, тому я когда-то чуток больше на вид дал, потому что не представлял местных реалий, и что такие дети могут даймё защищать. А он оказался всего на полтора года старше Сано. Для меня шоком было, когда я узнал, что мой человеческий сенсей — Кобо-сан — отметил ни много ни мало — девятнадцатилетие! Может, они все из себя крутые шиноби, но в каких-то бытовых вещах и жизненных ситуациях некоторые ещё такие дети. Отсюда и ещё более странно появление такого «старого» Асумы. Ему же явно глубоко за двадцать, он по местным меркам уже шиноби в возрасте. И в том смысле, что его не воспитать на лояльность даймё. Это уже человек со сформированной психикой и убеждениями. Во — какой я умный! Не зря мамины книжки-то читал! Да и странно менять его на Табуро-сана, которому немногим больше, чем Асуме.
Разведка в казарме немного прояснила ситуёвину. Оказалось, что Табуро чем-то заболел серьёзным, а до следующего экзамена на чуунина, на которых традиционно даймё выбирает шиноби для службы в шугонинах, ещё полгода. Асума — сильный, сын экс-Хокаге, дзёнин и бла-бла-бла, вроде как «шиноби на замену», впрочем, если они сработаются, то его полугодовой контракт могут продлить. Ой, не нравится мне это! Чует моё кошачье сердце, что всё не так просто. Да и что за болезнь у Табуро? Чем он за два месяца моего отсутствия этаким заболел? Вроде бы всё у него в порядке было, и чакра нормальная, и запах. Если человек чем-то болеет, в том смысле, что у него первая стадия и симптомов пока нет, его запах меняется. Мне об этом рассказал Тон-Тон, а потом я и сам это заметил на примере Наруто. Тот когда выздоровел, снова стал нормально пахнуть — собой, а когда болел — то по-другому чуть-чуть. Свин сказал, что ещё и каждая болезнь по-своему ароматная либо вонючая, он с медиками давно — научился отличать. Поросёнок-диагност, ага. В принципе, чисто логически можно это понять. Какие-нибудь бактерии выделяют разные вещества, которые в индивидуальный аромат вмешиваются. Я же, например, каким-то образом знаю, что у кота, который в Конохе по соседству жил, с желудком проблемы. Если подумать, то такой ацетоновый привкус у его запаха.
В общем, с Асумой понятно, что ничего не понятно. И с этим типом надо держать ухо востро. Впору пожалеть, что я не умею делать теневых клонов. Впрочем, у меня есть союзники.
Я ещё понаблюдал, как Асума технично травит анекдоты малолеткам, явно втираясь в доверие, и направился к «келье» Кобо-сана. Поскрёбся из вежливости, а потом, не дождавшись ответа, зашёл к нему сам. Вообще открывать раздвижные двери удобнее, чем европейские распашные. Тем более у них такая штука есть снизу, видимо, чтобы, как в фильмах показывают, сел на коленки, отодвинул перед гостями и пропустил. А для меня, получается — вцепился когтями и потянул на себя, проник в щель, раз не открыли.
Кобо был на месте и спал на тонком матрасике. Эх… А вот так если подумать, я его лица никогда не видел. В своей маске и своеобразной одежде мне он казался стариком. Странно знать, что этот парень практически твой ровесник. Если посчитать мои человеческие и кошачьи года.
Хм… А это шанс. Дрыхнет он крепко, вроде. Эх, знаю — любопытство кошку погубило, но… Интересно же, что это за Учиха!
Я ткнулся ему в лицо, обнюхивая, и лизнул открытую скулу, типа кот же. Кобо-сан не проснулся и промычал что-то, точнее, чьё-то имя. Я продолжил лизьгать его, отвлекая — язык-то шершавый, как наждак, а сам коготком маску-тряпицу потянул. Удачно. Хе-хе.
Лицо, правда, молодое. Нос немного широковат, обычные губы, никаких тебе родимых пятен, шрамов или родинок, которые бы следовало скрывать, в целом — обычный парень, довольно симпатичный, но не сказать, что какой-то неземной красавец или урод.
Видимо, почувствовав мой взгляд, он открыл глаза, посмотрев как всегда красными шаринганами.
— Здрасте, — я скорчил самую невинную морду лица. А чего, я ничего…
— А у вас тут маска упала, — добавил и сразу замурлыкал на всякий пожарный.
Кобо-сан подозрительно посмотрел на меня и снова натянул эту жуть на лицо.
— Тора-чан, что-то случилось? — серьёзно спросил меня мой человеческий учитель.
Я кивнул и преданно посмотрел ему в глаза, показывая, что кивал я не просто так. Печально, но с ним придётся как с чукчей разговаривать, потому что всех моих кошачьих переливов он вряд ли поймёт.
— Опасность. Плохой человек, — немного прогнал я, но лучше перебдеть, чем недобдеть!
Кобо сморщил лоб, видимо, напрягая извилины.
— Враг? — переспросил он.