— К чему ставить риторические вопросы?
Он чувствовал себя здесь по-домашнему. Сбросил мокрую шинель и повесил ее возле дверей на крючок, сверху нацепил фуражку.
— Пожалуйста, — развел он руками. — Будьте как дома. Раздевайтесь. Садитесь. К вашим услугам. Капитан доктор Либих.
— Ну, а мы — партизаны, — сказал Михаил.
— Стало быть, — капитан нерешительно мял в руке сигарету, — стало быть, вы...
— Стало быть, мы захватили вашу ракетную базу, чтобы уничтожить ее и по заслугам наказать людей, которые обеспечили ее работу, — пришел ему на помощь Михаил.
— Я вас не совсем понимаю, — вежливо проговорил капитан.
Он был высокий, худой и хоть еще совсем не старый, но с большими залысинами на высоком крутом лбу. Михаила удивило, что капитан был в форме немецких инженерных войск, в то время как все здесь, даже железнодорожная прислуга, носили эсэсовские мундиры.
— Скажите, — вместо ответа спросил Михаил, — почему вы не в эсэсовской форме? И пожалуйста, садитесь. Беседа будет долгая.
— Потому что я не эсэсовец, — ответил Либих.
— Позвольте поинтересоваться, почему именно?
— Очевидно, по той же причине, что и доктор Вернер фон Браун.
— Кто такой Вернер фон Браун?
— А вы не знаете? — капитан настороженно взглянул на Михаила. Он понял, что сказал, должно быть, лишнее, но сразу же махнул рукой: его положение трудно было бы ухудшить.— Доктор Вернер фон Браун — главный конструктор нашей ракеты.
— Это какой-нибудь старый ученый?
— Ему двадцать восемь лет. Такого ученого могла дать только немецкая нация. Он с восемнадцати лет работает над ракетами — и вот результат.
— Не кажется ли вам, что вы оскорбляете немецкую нацию? — спросил Скиба.
— То есть?
— Утверждая, что изобретение варварской ракеты — это ее гордость.
— Я сам ученый и хорошо понимаю, что такое ракетная техника. Это завтрашний день нашего прогресса.
— Ракеты, но без взрывчатки, — сказал Михаил.— Наши ученые давно работают над ракетами, Советский Союз их родина. Мы дали миру Циолковского.
— Это верно, но верно и то, что все великие изобретения в цивилизованном мире неразрывно связываются с войной,— вздохнул капитан. — Во время войны все замыкается в кругу практического применения. Кроме того, во время войны мы наблюдаем готовность народа до минимума сократить потребление, пожертвовать львиную долю социального продукта. В результате правительство имеет возможность бросить на ту или иную научную работу наибольшие средства.
— О готовности заменить масло пушками у немецкого народа никто не спрашивал, — заметил Михаил. — Просто Геринг огласил этот лозунг — и все.
— Пусть так. Не станете же вы возражать против очевидного факта, что война всегда была двигателем технического прогресса. Все великие изобретения в цивилизованном мире неразрывно связаны с войной.
— А электричество?
— Ну, может, за исключением электричества.
— А колесо?
— Допустим.
— Компас?
— Китайцы изобрели не только компас, но и порох.
— Ноль в математике?
— Послушайте, — устало проговорил капитан, — очевидно, я ошибаюсь, а вы правы. Но поймите, что мы должны были изобрести эту ракету.
— Почему?!
— Потому что ее изобрели бы русские, американцы, японцы. Если не будешь искать, найдут другие. Ракета изобретена для людей. Для спасения немецкого народа.
— Которому никогда никто не угрожал, — вмешался в разговор Юджин.
Либих повернулся к нему.
— Если бы американцы изобрели ракету, — сказал он,— они уничтожили бы нас за месяц, за неделю.
— Тогда отвечали бы перед всем миром американцы, — твердо ответил Юджин.
— Право всегда на стороне победителя, — Либих засмеялся. — Если доктору фон Брауну удастся сконструировать межконтинентальную ракету, над которой он сейчас работает и мы разрушим Нью-Йорк вслед за Лондоном, тогда увидите, как весь мир склонится перед немецким гением.
— Вы или сумасшедший, или же очень опасный преступник, — сказал Михаил. — Имейте в виду, мы будем вас судить своим партизанским судом, и суд будет справедливый и беспощадный.
— Я только ученый, — развел руками Либих. — За что меня судить?
— Вы служите фашистам.
— С таким же успехом я мог бы служить и англичанам и американцам. Каждый ученый служит тому, кто ему больше платит. Если мы проиграем войну (а это, наверно, так и будет), то вы сами увидите, что и доктор фон Браун, и наши физики, которые добывают в Норвегии тяжелую воду, и ваш покорный слуга, если хотите, — все мы окажемся в другом лагере, потому что разгромленная Германия не будет иметь возможности содержать таких дорогих ученых. Очевидно, мы поедем в Америку — Америка может купить все.
— Что касается меня, то я сделал бы все от меня зависящее, чтобы там вашим духом и не пахло, — пробормотал Юджин.