Мы направились к ближайшему перекрестку. Ни у меня, ни у Паркера спичек не оказалось, но мой спутник согнулся и нащупал вырезанную на камне надпись. Я тоже наклонился, и мы попытались ее прочесть. В таком глупом положении нас и обнаружил вынырнувший из тумана полисмен Райли.
— Что за чертовщина? — резонно заметил Райли.
— Это вы, Райли! — воскликнул я. — Слава Богу!
— Кто вы? — резко спросил он.
— Друг мистера Дрю, — пояснил я. — Я был у него, когда вы недавно заходили туда и проверяли, все ли в порядке.
— Да, конечно, — подтвердил он. — Вы сидели в библиотеке.
— Совершенно верно… Райли… Мистер Дрю убит.
— Убит? Не может быть! Я ведь только что с ним разговаривал.
Я рассказал ему, что произошло после его разговора с Дрю, и повторил свой неправдоподобный рассказ о том, что предпринял после того, как обнаружил преступление. Он никак не отозвался в ответ.
— А вы? — обратился он к Паркеру.
— Я встретил этого молодого человека случайно, — объяснил Паркер. — Я как раз шел к мистеру Дрю, куда меня пригласили на обед, и заблудился в тумане.
Райли покачал головой.
— Должен сказать, что оба ваших рассказа кажутся мне сомнительными, — заметил он. — Давайте вернемся в дом. А вы, парни, следуйте за мной… Хотя нет. Это я ляпнул, не подумавши. Идите впереди.
Он указал дубинкой направление, и мы послушно двинулись в путь. Райли тяжело ступал за нами по пятам. Должно быть, мы оказались далеко от дома, потому что нам пришлось шагать довольно долго, миновав несколько перекрестков, где раздавались осторожные гудки автомобилей. Наконец Райли привел нас к дому Дрю, и мы поднялись по ступенькам. Дверь оказалась не заперта.
Вся жизнь дома в эти минуты, видимо, сосредоточилась в большом холле, куда мы вошли в сопровождении Райли. Карлотта Дрю лежала на спине слева на большой кушетке, с удовольствием предаваясь легкой истерике, а Мэри-Уилл наклонилась над ней, держа в руке флакончик с нюхательной солью. Маленькая старушка с добрым лицом, очевидно, служанка, тихо плакала у лестницы. Едва мы зашли, из столовой торопливо вышел Ханг Чинчанг, чье лицо не выражало никаких эмоций.
— Мэри-Уилл, — мягко сказал я.
Она подняла голову и взглянула на меня. В глазах у нее стоял ужас, но при виде меня он сменился облегчением.
— Вы вернулись, — произнесла она так, словно это ее удивило. — Ах, я так рада, что вы вернулись.
В ту минуту я не в полной мере осознал значение ее слов. Карлотта Дрю при виде доктора Паркера села и перестала механически демонстрировать свое горе. Возможно, она вспомнила, что слезы вредны даже для самого тщательного макияжа.
— Так в чем дело? — рявкнул Райли. — Миссис Мак-Шейн… — обратился он к служанке.
— Бедняга! — сквозь слезы проговорила миссис Мак-Шейн. — Он там… В столовой…
— Кто-нибудь звонил в участок?
— Конечно, — ответила старушка, которая не потеряла деловитости даже при таком шоке. — Я туда позвонила.
— Значит, они пришлют детектива, — сказал Райли. — Никому не уходить… Это понятно?
Он прошел в комнату, где случилась трагедия и все еще горели розовые свечи. Торопливо подойдя к Мэри-Уилл, я снова начал рассказывать о своих приключениях с того момента, как обнаружил труп миллионера. Во время рассказа я заметил, что она смотрит на меня как-то странно. Мое сердце упало. Неужели даже Мэри-Уилл сомневается в моей правдивости?
В холл вернулся Райли.
— Трудно понять, миссис Мак-Шейн, — сказал он. — Мистер Дрю был добрым человеком, вы сами это знаете. Сколько раз в холодные ночи он приглашал меня промочить горло… И вот на тебе!
Раздался резкий стук в дверь, и в холл вошел человек, закутанный в просторное пальто. Следом появились два полисмена в форме. При виде шедшего впереди Райли подтянулся.
— Сержант Барнс, вы здесь нужны, — уважительно произнес он.
— Да!
Голос детектива сержанта Барнса прозвучал резко, бодро и жизнерадостно в этом доме смутных теней и воспоминаний о далеком прошлом. Он снял пальто и шляпу и бросил их на стул. Передо мною предстал хладнокровный, стремительный человечек маленького роста, с лысой головой, неприятным взглядом, привыкший все делать безотлагательно.
— Генри Дрю? — рявкнул он.
Райли кивнул.
— В столовой… Минут сорок назад, — сообщил он.
— Майерс! — обратился детектив Барнс к одному из полисменов. — Берите парадный вход. Мерфи! Черный ход за вами… — оба полисмена отправились на свои посты. Барнс постоял, оглядывая комнату. — У Дрю есть сын. Марк Дрю, юрист спортивного клуба «Атлетик». Не вижу его здесь.
— Он направляется сюда, сэр, — доложила миссис Мак-Шейн. — Я позвонила ему. Конечно, я сразу же вспомнила о нем, хотя сама не знаю почему. Ведь за пять лет ноги его не было в этом доме…
— Ладно, — отрезал детектив. Он все еще изучал странную группку: неподвижный, насмешливо улыбающийся Паркер; слегка потрясенная смертью, которой, несомненно, так долго ждала, Карлотта Дрю; юная, наивная и очаровательная Мэри-Уилл; старая ирландка с еще не высохшими слезами на щеках; желтокожий китаец, невозмутимо, как старая лошадь, стоящий у лестницы. И, наконец, он взглянул на меня, чей враг наконец-то мирно лежал под пятьюдесятью свечами.
— До завершения расследования дом никому не покидать, — объявил сержант. — Вы, Райли, оставайтесь здесь и следите за этим.
— Есть, сэр, — ответил Райли и обвел нас суровым взглядом. Сержант Барнс проследовал в столовую.
«Просто маленькая веселая вечеринка… Чтобы в нашем старом доме стало светлее… Чтобы снова наладить дружеские отношения». Мне вдруг вспомнились эти слова, произнесенные миллионером, когда мы ехали в его машине по городу. Как не похожа эта вечеринка на ту, которую Генри Дрю планировал! Все молчали. Под присмотром Райли каждый погрузился в невеселые размышления. Тишину нарушал только один звук: голос времени, воплотившийся в часах, которые все еще тикали свою вечную угрозу.
Мэри-Уилл сидела меньше чем в трех футах от меня, но я ощущал, что она отдалилась на многие мили. Похоже, между нами внезапно возникла преграда. Девушка лишь изредка поглядывала на меня, и когда она это делала, ее взгляд мне не нравился. Я обрадовался, когда тишину прорезал громкий трезвон дверного колокольчика.
Миссис Мак-Шейн открыла дверь, и вошел бодрый обаятельный мужчина лет сорока пяти. Первые же слова старушки представили его.
— Ох, мистер Марк! — воскликнула она. — Ваш бедный отец!
Значит, это был Марк Дрю. В его глазах я не заметил злой, расчетливой хитрости, в отличие от отца он окинул комнату прямым открытым взглядом. Лицо у него было приятное, а морщинки свидетельствовали о том, что он часто улыбается. Неудивительно, что его дорожки с коварным отцом когда-то разошлись.