Клер записала обе фамилии, поблагодарила еще и повесила трубку. Первый номер не отвечал, что было вполне естественно 26 декабря. Но по второму она дозвонилась.
— Я бы хотела, чтобы это было сделано сегодня, — сказала Клер, предварительно объяснив, в чем дело.
— Как далеко поселок от Лиона?
— Около пятидесяти километров.
— Хорошо, встретимся у въезда в поселок... Я приеду с химиком, с которым обычно работаю; он эксперт в суде. Он привезет стерильные бутылочки и все необходимое... Не скрою, что эта поездка будет стоить довольно дорого.
— Да, знаю, — ответила Клер, не колеблясь.
Она подумала, что мать одолжит ей немного денег до конца января, и осуществление ее навязчивой идеи не отразится на жизни Стефана.
— Мы сможем действовать только на участке, который принадлежит вам, — сказал судебный исполнитель. — Разве что получим согласие других лиц...
Как глупо было ссориться с Пишю! Он один мог бы помочь ей. Но стал бы он это делать, если, как думала Клер, совесть его нечиста?
— Я займусь этим, — пообещала она на всякий случай.
— Отлично... Мы сейчас перезвоним вам для проверки. Случается, нам звонят разные шутники...
Клер повесила трубку. Вскоре телефон зазвонил, и она подтвердила свое согласие. Оставалось лишь найти нынешних домовладельцев поселка.
Направляясь во второй половине дня в Гийоз, Клер размышляла о том, что ей повезло. Вначале она позвонила Пишю и извинилась в банальных выражениях. С безразличием, граничащим с презрением, он дал согласие на то, чтобы судебный исполнитель взял пробу воды и на участке, принадлежавшем его отцу. Кроме того, он дал Клер адрес Ронди: мадам Ронди была дочерью Гийоме.
Клер попала к ним в разгар обеда. Она была убеждена, что Ронди ничего не поняли из ее объяснений, но их согласие она получила.
Однако она была неприятно удивлена, увидев на перекрестке вновь появившиеся надписи, которые гласили, что дорога дальше перекрыта. На обочине у въезда в Гийоз стояло несколько автомобилей.
К Клер направился молодой человек в бархатном костюме, которого она приняла за журналиста.
— Я метр Ровери, судебный исполнитель... Вы мадам Давьер? Боюсь, что нам не удастся выполнить работу.
Вновь Клер увидела жандармов. Их было значительно больше, чем раньше.
— Следователь из Бурга приказал закрыть доступ в поселок до тех пор, пока эксперты не составят детальную опись и не дадут предварительную оценку...
— Никак нельзя туда попасть? Даже родственникам погибших?
— Нет, совершенно невозможно.
Он смотрел на нее с подчеркнутой симпатией, которая раздражала Клер.
— Сожалею, — сказала она. — Но счет вы мне пришлите.
— Все, что я могу, это констатировать, что нас лишили возможности выполнить работу.
— Как вам угодно, — прошептала Клер.
— Так моя поездка окажется не напрасной, — произнес он непринужденно.
Клер совершенно упала духом. Она могла лишь сожалеть, что вела все телефонные разговоры из квартиры своей матери. Еще одна глупость. Теперь у нее были все основания верить, что телефон прослушивается.
Женису Монтелье удалось ловко избежать расспросов о том, как он провел рождество. Мирей едва взглянула на него.
— Прошу прощения за тот вечер, — сказал он, — но я не мог освободиться. Надо бы на днях сходить куда-нибудь вместе вечером, — предложил Женис, чтобы искупить вину.
— Сожалею, но мой муж возвращается сегодня...
Однако Мирой не могла долго дуться.
— Берегитесь, — тихо проговорила она. — Против вас что-то затевают.
Затем она отошла и завела разговор с коллегой, а Женис, не имея возможности ждать, отправился в юридический отдел.
— Для вас ничего нет, — заявила ему секретарша начальника отдела.
Женису не слишком понравился ее торжествующий тон. Секретарша люто ненавидела Жениса, а он понятия не имел, по какой причине. Мелкие служебные дрязги всегда принимали в ВРН преувеличенные размеры. Психолог стал бы утверждать, что виновата в этом нечистая совесть служащих, занимающихся такого рода работой.
— Ну что ж, отдохну, — сказал Женис, улыбаясь во весь рот.
— Возможно, отдыхать придется дольше, чем вы думаете, — бросила секретарша, выходя из комнаты.
Сначала Мирей, а теперь эта? Что-то тут было не так. Придя в общую комнату, Женис увидел, что его коллеги появляются нагруженные, как мулы, папками с делами.
— Вижу, для вас отдых не предвидится!
Но на него лишь бросали равнодушные взгляды. Все были погружены в изучение бумаг. Скоро Женис оказался в одиночестве. Он испытывал некоторое беспокойство, курил сигарету за сигаретой, пока не зазвонил телефон и его не пригласили к патрону.
Дардье более чем когда-либо выглядел суровым воином.
— Отдайте мне формуляр, подписанный мадам Давьер, и техталон на ее машину.
Несколько секунд Женис ошалело молчал.
— Не пытайтесь ни отрицать, ни искать объяснений.