— Ну, если это не для посторонних ушей, говори сейчас.
Рамир мгновение потупился, потом поднял решительный взгляд и напоследок оправдался:
— Она правда передала его, — и, потянув Шавну на себя, тронул ее губы своими.
Сложно сказать, кого это прикосновение сковало сильнее. Шавна напряглась, и Рамир чувствовал ладонями, как сжались все ее мышцы. Секунды убегали безжалостно, а мужчина так и не мог ни отстраниться, ни решиться шагнуть дальше.
Шавна тихонько выдохнула, улыбаясь прямо в этот целомудренный поцелуй, и попыталась отодвинуться. Только тогда будто что-то проснулось в Рамире, он перехватил инициативу и углубил поцелуй, придержав Шавну за затылок. Молодая женщина не сопротивлялась, отвечая с готовностью и приязнью. Но спустя какое-то время все-таки мягко положила Рамиру на грудь ладони, и тот, повинуясь почти невесомому жесту, отступил, заглядывая в глаза с необъяснимым чувством.
Шавна сделала глубокий вдох.
— Ну, не думаю, что Бану передала его именно так.
Рамир, усмехнувшись, окончательно отпустил женщину, глянул себе в ноги и поднял голову:
— Прости, я увлекся немного.
Шавна закусила губу.
— Ты всегда увлекался, — в ее голосе не было упрека, одна лишь печаль.
— Я причинил тебе вред, — Рамир оглядел Шавну всю, с головы до ног, потом уставился на горло. Да, однажды в дороге с очередного задания, когда она попыталась отказать ему, Рамир, заламывая ей руки, оставил на них набухшие кровоподтеки; едва не задушив, изуродовал женскую шею глубокими багряными пятнами. Его не отрезвили тогда ни мольбы, ни звонкая и жгучая, как аданийский красный перец пощечина. Только привкус ее крови из прокушенной губы — в собственном рту.
— Ты мог причинить еще больший, если бы не остановился вовремя.
— Прости, — искренне повинился Рамир, опуская голову. Нет смысла вспоминать, что был пьян. Он и тогда не искал себе оправданий. Скот.
Рамир вздрогнул, когда подбородка коснулись теплые женские пальцы. Повинуясь ненавязчивому жесту, мужчина поднял голову и посмотрел женщине в глаза.
— Я простила тебя куда раньше, чем ты вернулся.
Рамир пропустил выдох, чувствуя, как на дно души упало зерно надежды.
— Скажи, — он взял ее руку в свою, — если бы не тот случай, если бы я был более терпелив и не пытался насильно перейти границы дружбы, у меня был бы шанс?
— Да, — не кривя душой, отозвалась Шавна. Рамир шагнул чуть ближе, прижимая ладонь женщины к груди. Нет слаще мига, чем тот, когда многолетние надежды сбываются.
— А сейчас? Сейчас есть?
Шавна чуть шевельнула пальцами под мужской ладонью, высвободилась, провела по груди. Потом убрала руку и сделала шаг назад:
— Тебя не было пять лет, Рамир. Если в тебе еще не все умерло ко мне — это просто фантазии. От настоящих чувств за такой срок ничего не остается.
Рамир качнул головой, сжав опустевшую ладонь в кулак.
— Только настоящие чувства и могут пережить такой срок, Шавна.
Женщина на миг отвела глаза, подбирая ответ.
— В любом случае, — размеренно проговорила она, — мне жаль.
— У тебя кто-то есть? — быстро смекнул мужчина. Шавна качнула головой: Ион.
— Ион? Ты… ты про того лысого бугая, который учился у Тиглата? — неожиданный прилив сил вызвенил мужской голос от возмущения.
Шавна в ответ хмыкнула:
— Он, конечно, не красавец, но не надо так уж прям.
Рамир не изменился в лице и обеспокоенно спросил:
— Он не обижает тебя?
Шавна тихонько засмеялась: нет.
— Тогда… может позволишь остаться рядом с тобой на правах друга?
Сможешь ли ты держаться лишь этих прав? — вопрос так и застрял у Шавны в горле, стоило взглянуть Рамиру в глаза. Сможет. Что-то его переменило. Вот только к чему такая жертва? Он что думает, Шавна со временем оценит подобный бессмысленный жест?
Женщина прикрыла глаза: такое лучше не говорить вслух.
— Да. Пожалуй, друг — это можно. В конце концов, — будто напоминая себе, продолжила Шавна, — было время, когда мы и впрямь дружили: ты, я, Астароше и Бану.
— Он, поди, тоже все еще любит ее.
— Аст? Трудно сказать, мы не касаемся таких тем.
— Уверен, — оскалился Рамир. — За Клинками Праматери, во всяком случае, наших поколений, известна привычка привязываться почему-то только к таким же, как мы сами, женщинам, и почему-то надолго.
— Скудоумие? — поиздевалась Шавна.
— Болезнь, — хмыкнул Рамир.
— Гор тоже все еще не остыл к Бансабире?
Рамир только махнул рукой, и стало очевидно, что он уже едва соображает и еле стоит на ногах.