Тяжелые, частые удары обрушились на дверь квартиры.
Было 5 часов 10 минут.
— Одну секунду, — крикнул я. — Сейчас открою.
— Извините, товарищ майор, опять я к вам заявился ни свет ни заря. Можно было, конечно, по телефону, но тогда вас разбудили бы еще раньше. Да вы могли и не услышать телефонного звонка.
Миша Долгов, шофер нашего отдела, переминался с ноги на ногу на лестничной площадке. Он очень стеснялся, как будто именно ему принадлежала идея поднять меня с постели в пять утра. Дело в том, что за последнюю неделю он производил эту операцию уже в третий раз, и каждый раз почему-то очень смущался.
— Подожди меня внизу минут пять, — крикнул я ему, уже стоя под душем. На еду времени, как всегда, не оставалось. Но это меня мало трогало. Не дождавшись лифта, я спустился по лестнице с седьмого этажа.
От управления до моего дома небольшое расстояние, и «Волга», ожидавшая меня у подъезда, еще не успела прогреться. Было очень холодно, и «дворники» скрипели по обледеневшему стеклу. Дежуривший в ночь инспектор уголовного розыска Сергей Березов, сидевший на переднем сиденье рядом с шофером, приветственно подмигнул мне и продолжал упрямо вызывать по радиотелефону: «Саранск, Саранск ответьте Рыбинску». Когда Саранск наконец ответил, Березов прокричал в трубку:
— Позвоните Смелову, пусть спускается, мы заедем за ним.
Уже через десять минут на Новороссийской улице к нам подсел Смелов, третий член нашей оперативной группы, застегивая на ходу пальто и что-то яростно дожевывая.
— Ну вот, собралось наконец все сонное царство, — проворчал Березов, — теперь можно и о деле поговорить. Это не рядовой случай и, видимо, не ограбление. У убитого в кармане пиджака остались 216 рублей, а на руке японские часы.
— Ты сказал «убитый»? — перебил я Березова.
— Да, характер повреждений не оставляет сомнений в этом. Но о повреждениях потом. У убитого не оказалось при себе никаких документов. Конечно, он мог забыть их дома или намеренно не взял с собой, но мне кажется, что отсутствие документов скорее всего свидетельствует о том, что ему помогли умереть. Убийца всегда заинтересован в том, чтобы осложнить нам установление личности убитого. Потерпевший был обнаружен час назад водителем второго автобусного парка, который шел на работу и буквально споткнулся о труп. Водитель там, на месте, проявил инициативу, искал я кармане потерпевшего паспорт, думая, что он пьяный, начал его тормошить в темноте, а потом увидел кровь и вызвал «скорую».
Ну а врач «скорой» сообщил нам в управление. Вот и все, друзья мои, если не считать очков, которые при падении тела отлетели в сторону метра на полтора. В общем, не густо. Так что, если наши места за семейным столом в новогоднюю ночь будут пустовать, я не удивлюсь.
Капитан Березов излишним оптимизмом не отличался. Впрочем, это не мешало ему искать истину до тех пор, пока оставалась хоть малейшая надежда и даже когда ее практически не оставалось. Молодые сотрудники, которых он отчитывал за недостаточно обоснованные и скоропалительные решения, побаивались его. Сам он много раз проверял свои выводы. Если Березов ошибался, он мужественно признавался в этом. В общем, несмотря на его пессимизм и постоянное брюзжание, я предпочитал работать именно с ним.
До Нового года оставалось еще полторы недели. Срок в общем-то не такой уж маленький, если иметь в виду среднюю продолжительность раскрытия нами преступлений. Но и перспектива, которой пугал нас Березов, меня, честно говоря, не слишком огорчала. Все в конце концов зависит от привычки. Я так редко провожу праздники в семейном кругу, что сумел убедить и себя и своих близких в том, что праздники — понятие в общем-то условное. Пятого января тоже можно отметить Новый год или, скажем, двенадцатого марта — Международный женский день. Важно в принципе не забывать о них, а точная дата значения, по-моему, не имеет, особенно если учесть то весьма важное обстоятельство, что мы, работники милиции, нужны народу в праздничные дни еще больше, чем в будни, я бы сказал, пока нужны. Конечно, времена Леньки Пантелеева, Короля и Ваньки Косого ушли безвозвратно. За пятнадцать лет моей работы в уголовном розыске я смог в этом убедиться.
Преступления, к сожалению, пока совершаются. Кражи, драки, пусть не с кастетами и финскими ножами, еще происходят. Перочинным ножом тоже можно убить человека, а ведь его не изымешь из продажи. Милицейская статистика учитывает все: сколько пьяных подобрано на улице, сколько и где совершено карманных краж, когда более напряженная обстановка — летом или осенью, утром или вечером. Статистика выявляет наши просчеты, позволяет наилучшим образом маневрировать нашими силами. Именно статистика утверждает, что подавляющее количество преступлений совершается людьми в пьяном виде, но и объектом преступного посягательства чаще других становятся пьяные люди. Излишнее количество алкоголя в организме делает людей более агрессивными, не контролирующими свои поступки.
…Скрипнули тормоза. Мы вышли из машины. И сразу же от стены дома отделился и шагнул к нам сержант из местного отделения милиции.
Уже сейчас, не дожидаясь наступления Нового года, он вполне мог выступать в роли Деда Мороза — шинель, шапка, сапоги, перчатки его были густо покрыты снегом, густые брови светились хрусталиками инея.
— Охраняю место происшествия, товарищ майор, — обратился он ко мне. — Я на всякий случай взял у дворника брезент и накрыл его. — Он показал рукой на распростертое на земле тело. — Снег, видите, какой. Но его уже, к сожалению, тормошили до моего прихода, так что картина, сами убедитесь, будет не совсем точная.
За нами с интервалом минуты в три подошел, мигая синим глазом, управленческий «газик» с экспертом криминалистом и врачом. Сообща мы приступили обычной процедуре осмотра…
В помещении жилконторы негде было повернуться. Конечно, можно было вернуться в управление и там подвести первые итоги, но не хотелось терять даже пол часа на дорогу, тем более что кое-какие шаги следовало предпринять сразу, по горячим следам, и имени здесь, в районе убийства. Как бы подчеркивая неординарность происшествия, на наше совещание приехал заместитель начальника управления. Раскручивая на столе стеклянную пепельницу, он повернулся ко мне:
— Докладывай, Игорь Павлович.
— Ну что ж, — сказал я, — если я что-нибудь упущу, надеюсь, меня поправят. Все присутствующие вроде бы в курсе. Итак, труп был обнаружен в три часа сорок минут ночи водителем автобуса примерно в трехстах метрах отсюда. Смерть констатировал врач скорой помощи. Личность установить на месте не удалось. Возраст около тридцати пяти лет. Одет в хорошие, добротные вещи. В кармане остались деньги, на руке — часы. Повреждения, обнаруженные при беглом предварительном осмотре: два ножевых ранения в левую половину груди, одно — в живот. Ширина лезвия — два сантиметра, лезвие тонкое, с обушком с одной стороны. Вот, пожалуй, и все, о чем мы сейчас конкретно знаем.
— Не густо, что и говорить, — успел пессимистически, в своей обычной манере, вставить Березов.
— Да, и никаких предварительных предложений у нас пока еще, естественно, нет.
Пепельница на столе щетинилась окурками.
— Прекратите курить, — сказал заместитель начальника управления. — Ведь никто из вас сегодня еще толком не поел. К тому же курение отвлекает. Всем здесь, конечно, ясно, что главная и первоочередная задача — установление личности потерпевшего. Без этого мы вряд ли найдем убийцу. Все вы здесь, безусловно, помните дело Свиридова. Сколько мы мучились тогда, устанавливая личность убитого? Два месяца. А убийцу потом разыскали за два часа. Так что с этого и начнем.
Я не собираюсь вдаваться сейчас в детали и навязывать план действий, к тому же это обязанность старшего группы, — заместитель начальника управления кивнул в мою сторону, — но все-таки позволю себе дать вам совет.
Пообщайтесь с жителями этого микрорайона. Поищите возможных свидетелей в близлежащих домах. Преступление совершено ночью. Просто так по ночам не прогуливаются вдали от дома. Быть может, он возвращался из гостей, из поездки, а может быть, наоборот, отправлялся куда-нибудь ранним рейсом. Правда, отсутствие дорожных принадлежностей эту версию не подтверждает. В общем, посторонний человек в этих краях в такое время маловероятен. Если убитый возвращался из гостей или от любовницы, это должен кто-то подтвердить. Конечно, в последнем варианте добиться честных показаний от женщины будет нелегко, даже если она не замешана в убийстве. Но тут уж вы должны постараться. Техники-смотрители не опознали убитого, но ведь здесь сплошные новостройки, люди еще друг другу не примелькались. Возможна и другая версия — его убили не здесь. Тогда труп должны были на чем-то привезти, а на свежем снегу никаких следов от колес нет. К тому же рядом с телом мы в этом случае не нашли бы очков, они свалились бы с него гораздо раньше.
Когда заместитель начальника управления уехал, мы тут же в жилконторе распределили между собой обязанности. Березов со следователем прокуратуры должен был поехать в морг на вскрытие, я — обойти два близлежащих дома, а на долю инспектора уголовного розыска Смелова досталась, как всегда, информация.
Мы в милиции без информации не могли бы прожить и дня. Преступник совершил свое черное дело, предположим, в Московском районе города, а живет он в другом районе, работает — в третьем. Без контакта между районными отделами внутренних дел, и в первую очередь без постоянного обмена информацией, преступника было бы невозможно поймать. По почерку, по манере поведения правонарушителя, по излюбленным его приемам и методам можно гораздо быстрее и вернее выйти на его след, на его связи. Но для этого необходима хорошо налаженная информация. Совершив злодеяние, преступник, заметая следы, может уехать в другой город, за тысячи километров, Обмен сведениями между милицией отдаленных точек нашей страны тоже, естественно, необходим.
В милиции существует большое количество служб: ГАИ, уголовного розыска, ОБХСС, паспортный отдел, инспекция по делам несовершеннолетних… Взаимная информация между службами и объединение их усилий значительно ускоряют и облегчают борьбу с преступностью. Очень много важных сведений милиция получает от населения. Это и заявления о без вести пропавших, тревожные сигналы, сообщения о подозрительных субъектах и отклики на обращение милиции, показания случайных свидетелей и очевидцев. Все эти сигналы и сведения, вся эта информация, часто решающая судьбу того или иного дела, должны доводиться до всех служб милиции.
Так называемые сводки, которые ежедневно ложатся на стол начальников городской милиции любого ранга, иногда не представляют для них особого практического интереса. Но зато есть уверенность, что и необходимые сведения, без которых невозможно успешно закончить какую-нибудь сложную операцию, тоже не пройдут мимо заинтересованных в них лиц.
Инспектора Смелова не нужно было лишний раз убеждать в важности порученного ему дела. Мы с ним почти одновременно много лет назад пришли на работу в милицию. Он был тогда узкоплечим, нескладным парнишкой, с длинной тонкой шеей.
В первый же месяц своей работы в милиции Смелов обратил на себя внимание начальства и сослуживцев. Получив какое-то несложное задание, он записал его в рабочей тетради, а потом стал заносить в ту же тетрадь все подробности, связанные с порученным делом, и важные, и, казалось бы, совсем незначительные показания свидетелей, результаты вскрытия, телефонные разговоры, какие-то аналогичные случаи из судебной и несудебной практики, даже направление и силу ветра в день выезда на место происшествия. Вполне естественно, что одной тетради ему оказалось мало, и он завел еще три. Окружающим было непонятно, где Смелов находит столько времени для канцелярщины, тем более что и оперативную работу он выполнял добросовестно и в срок. В общем, разговорам и насмешкам не было конца. Смелова сравнивали с Львом Толстым, называли Нестором-летописцем, в шутку интересовались, когда будет объявлена подписка на его труды.
Но однажды следователь, работавший с ним по одному делу, не полистав предварительно его записи, три дня потратил на выяснение уже известных подробностей, выяснил их неточно и сделал неверный вывод, за что получил строгий выговор от начальства. С тех пор к смеловским записям, а заодно и к самому Саше Смелову стали в управлении относиться с большим уважением, ему даже стали подражать. Правда, справедливости ради надо сказать, что так тщательно, скрупулезно, как Смелов, никто вести учет не научился, и в ответственных случаях информация всегда оставалась за ним.
Чтобы выполнить намеченную часть плана по выявлению убитого или убийцы в микрорайоне происшествия, мне предстояло обойти двести пятьдесят квартир. На первый взгляд это лишь вопрос времени. Но так думать может только тот, кто никогда этим не занимался. Лично я предпочел бы преследовать конкретного преступника или вступить с ним в рукопашную схватку, чем сотни раз входить в контакт с людьми, абсолютно разными по возрасту, интеллекту, характеру, задавать им одни и те же вопросы.
Я абсолютно безрезультатно обошел сто пятьдесят квартир.
…Саша Смелов, как всегда, был на высоте.
К вечеру, когда я встретился с ним в управлении, он уже вчерне закончил свою работу — обзвонил все больницы, не поступил ли кто-нибудь в эту ночь или утро со следами ножевых ран, выяснил, сделаны ли в районах заявления о без вести пропавших, изучил информацию управления исправительно-трудовых учреждений, узнал, не находится ли в бегах какой-нибудь опасный преступник, проверил по отпечаткам пальцев, не был ли убитый судим ранее и не числится ли он в нашей картотеке. Объем проделанной им за день работы казался грандиозным и непосильным для одного человека. Но результаты, увы (тут уж Саша Смелов виноват не был), равнялись нулю.
Вечером домой по телефону мне позвонил Березов и рассказал, что убитый был поражен четырьмя ножевыми ударами. Нож, которым убийца наносил удары, имел десятисантиметровое лезвие. Два удара, от которых человек скончался, достигли сердца. Обращало на себя особое внимание и то, что следов борьбы не было. Убитый обладал довольно внушительным телосложением, вообще производил впечатление сильного человека. К тому же он при жизни явно занимался физическим трудом, об этом свидетельствовали характерные мозоли на его руках. И тем не менее ему нанесли четыре ножевые раны. Ответ здесь мог быть только один: нападение было для него неожиданным, может быть, даже со стороны знакомого или нескольких знакомых ему людей. Когда, поблагодарив Березова, я собирался уже положить трубку, он как опытный рассказчик, приберегающий главный эффект на конец, вдруг сказал:
— Да, кстати, у убитого в кармане пиджака оказалась дырка. При первом, беглом осмотре мы не обратили на нее внимания. Так вот, расширив ее, мы обнаружили за подкладкой пару любопытных документов. — Березов сделал паузу, а я на своем конце провода изнывал от нетерпения. — Один из этих документов, — сжалился он наконец надо мной, — железнодорожный билет. Я уже установил, что он с поезда Москва — Таллин, но от станции Бологое. Второй документ — счет из ресторана, правда, неясно какого.
— На бланке счета нет названия ресторана? — быстро спросил я.
— Представьте себе, нет. Верхняя часть счета оборвана, вряд ли, впрочем, специально. Так что, — закончил Березов в своей обычной пессимистической манере, — шансов на раскрытие преступления прибавилось не так уж и много, хотя эти два документа — пожалуй, единственная реальная для нас зацепка.