— Не общалась. Разве что в магазин сходит разок в неделю да раз в месяц на почту за пенсией...
— Но пенсии обычно приносят домой. Участковый пожал плечами.
— После гибели Цветовой в ее доме никто из посторонних не был?
— Дом опечатали. Я постоянно туда наведывался, но никто этим строением не интересовался. Соседи обходили его стороной, как заколдованное болото. Правда, жизнь подсказывает, что бесхозное строение обычно как магнит притягивает разных темных людишек. И если прозеваешь, может стать заразным источником — притоном.
«Отсюда следует, — размышлял Данишев, — что преступники рыли в подвале глубокие ямы в то время, как над ними в петле висела, повешенная ими, хозяйка дома Цветова. Это надо иметь изуверское нутро, людоедское хладнокровие. И так они рылись в подвале, судя по объему выкопанной земли, не менее двух дней».
От участкового Данишев направился на почту.
Светловолосая молодая женщина с симпатичными ямочками на щеках не торопясь, обстоятельно ответила на его вопросы. Оказалось — потерпевшая Цветова сама просила оставлять пенсию на почте, за которой аккуратно являлась. Писем ей никто не присылал, газет не выписывала. И вообще из работников почты дома у нее никто не бывал.
Опрос соседей подтвердил, что Цветова ни с кем не общалась. Ее уединению от окружающего мира, в том числе от любопытных вездесущих мальчишек, помогал огромный волкодав, который после смерти хозяйки куда-то запропастился.
После обеда Данишев доложил начальнику райотдела милиции капитану Минаеву о том, что ему пришлось применить оружие в доме Цветовой, и приготовил было для доклада свой план расследования.
Капитан резко отодвинул от себя стакан с чаем (пил черный чай от головной боли) и поспешно встал со стула.
— Что за мерзавцы крутятся вокруг этого дома? — Минаев прошелся вокруг стола. — Неужели одни и те же лица?
Он хлебнул чаю, помассировал затылок и сел на стул. Немного подумав, взял у Данишева исписанные листки, внимательно просмотрел план расследования.
— Для начала очень даже неплохо. — Минаев встал и спросил: — А вы не усматриваете противоречия между вашей точкой зрения о том, что преступники завладели ценностями, и тем, что вас кто-то пытался заживо захоронить в подвале дома Цветовой? Напрашивается вопрос: зачем преступникам мешать осмотру подвала, если уже там нет ценностей? Какой смысл препятствовать вашей работе? Это ведь весьма рискованно.
— Я думал над этим, товарищ капитан; не исключаю того, что преступник этим шагом решил еще больше запутать следствие. Допускаю, это могло быть сделано и по каким-то иным соображениям.
— То есть?
— Могло быть разногласие между преступниками. Иначе говоря, несогласованность между собой. А может — раздор...
— А вы, Назип Гатаулович, случайно, не усматриваете связь между убийством Цветовой и покушением на Аушеву?
Лейтенант пожал плечами:
— Пока не вижу, что их объединяет.
— К сожалению, я тоже пока ничего определенного сказать не могу. По делу Аушевой необходим следственный эксперимент: мне представляется странным поведение преступника. Свои сомнения в деталях высказал следователю Нуркаеву. Так что будем ждать результатов этого эксперимента.
Капитан отпил глоток чая и надолго задумался.
— Ну, а теперь по вашему плану расследования. — И словно по телеграфу пошли четкие, лаконичные фразы: — Первое. Преступников было трое, а не двое. Третий был сторожем-информатором. Поэтому и исчезали преступники. Второе. Ценности найдены. Это подтверждает степень и характер раскопок. В доме Цветовой подвал перекопан лишь наполовину. Им ничего не мешало перекопать весь подвал. Третье. Преступники узнали о расследовании. Источником информации для них служит: свежевыкопанная могила Цветовой либо периодическое наблюдение за ее домом. Четвертое. Один из преступников — местный житель. Доказательства: прекрасная ориентация, основанная на знании прошлых событий — вокруг дома богача Аршева; использование маски при раскопках — боязнь быть узнанным. Преступник из близкого окружения Цветовой — он бы без взлома не попал к ней в дом.
Телефонный звонок прервал размышления капитана. И Данишев тотчас же вернулся из мысленного экскурса в область сравнения и полностью сосредоточился на материалах следствия.
Начальник райотдела милиции, закончив разговор, спросил Назипа:
— Как, возражения есть по моим уточнениям?
— Пожалуй, нет.
Минаев утвердительно покачал головой:
— Ну и хорошо. Какие оперативно-розыскные меры намерены предпринять в самое ближайшее время?
— Составить фоторобот блондина. Проверить; не приезжий ли кто-нибудь из них? Преступник, возможно, проживал в гостинице. Расколки велись недолго, правда, с перерывами. Где-то ведь они должны были остановиться.
Лейтенант вытащил из кармана свои записи и заглянул в них:
— Кроме того, надо дать запрос: не был ли кто задержан за продажу золотых изделий и прочих драгоценностей с августа прошлого года.
Данишев убрал бумажку и посмотрел на капитана:
— Вообще-то, у меня все. Но хотелось бы вас попросить, чтоб присмотрели за домом.
Минаев согласился с предложениями следователя и подчеркнул о необходимости проверки лиц, уволившихся и выехавших в конце июля и в первой половине августа прошлого года.
Капитан встал из-за стола и несколько раз прошелся вдоль окон.
— Вы, Назип Гатаулович, упустили одну важную деталь. Это упущение уже тянет на солидную ошибку.
Данишев напрягся.
— Вы измерили и срисовали отпечаток обуви неизвестного, но почему вы остановились на полпути и не сделали срочную проверку: кто был в это время в вашем доме! Я имею в виду мужчин. Это мужская обувь: сорок третий размер ботинок. Похоже — рабочая обувь. Ограничили бы число подозреваемых лиц. Сами подумайте, лучшего места откуда можно наблюдать за домом Цветовой, чем ваш дом, не найти. И мне кажется, что именно из вашего подъезда следили за вами. Я этот дом, его расположение хорошо знаю. Это доказывает и след, оставленный на заборе.
Минаев сел на стул и внимательно, словно стараясь прочесть его мысли, посмотрел на лейтенанта и поинтересовался материалом о нанесении тяжких телесных повреждений Гавашеву. Узнав, что Данишев еще не был у него в больнице и не допросил потерпевшего, капитан нахмурился.
— Приучитесь одновременно, как говорится, пахать и сеять. Время можете упустить. Свежесть впечатлений дотерпевшего исчезает с каждым днем, детали забываются. Правило: «время — друг мой, время — враг мой», имейте виду, распространяется и на работу следователя. То, что мы ведем расследование и шаг за шагом приближаемся цели, — время работает на нас. А то, что свидетели начинают забывать увиденное и услышанное, исчезают постепенно улики и доказательства и так далее, — в этом случае время работает против нас. Иначе говоря, оно наш враг. Прошу только, Назип Гатаулович, не расценивать мои слова как школярские поучения.
Уже прощаясь, начальник райотдела милиции подбадривающе заметил:
— Начали неплохо. И думать умеете. Ну, а опыт, как и седина, появится с годами.
Администратор гостиницы «Заря», маленькая худая женщина, посмотрев на удостоверение Данишева, сухо произнесла:
— Я подготовила карточки проживавших в прошлом году в июле — августе. Но в следующий раз, пожалуйста, предупреждайте хотя бы за день.