«UI> Эта комната — часть театра. Она называется «зеркальная».»
Харуюки какое-то время смотрел на сообщение, а затем повернулся к Утай и тихо спросил:
— Зер… кальная?
«UI> Да. Сейчас покажу. Садись на табуретку.»
Он послушно сделал несколько шагов вперёд и опустился на круглую табуретку. Таинственная мебель оказалась точно перед ним. Утай подошла к ней слева, сняла железный замок, ухватилась за переднюю плиту и раскрыла её справа налево. Затем она раскрыла вторую плиту слева направо и отошла за спину Харуюки.
«А, так это что, дверь?» — подумал было Харуюки, но быстро осознал, что ошибся, когда перед ним вдруг появилось круглое лицо школьника.
Он рефлекторно подпрыгнул, и лицо сделало то же самое. Обоих школьников сзади подхватили маленькие девочки, не дав им упасть.
Такие неуклюжие школьники на дороге не валяются, а значит, это отражение самого Харуюки. Таинственная мебель оказалась огромным трёхстворчатым зеркалом.
Обычно Харуюки не мог выносить своего вида дольше секунды, но сейчас он был так изумлён, что невольно начал всматриваться. Ему никогда ещё не приходилось видеть столь огромного зеркала. По площади оно раз в десять больше ростового, находившегося в комнате его матери. Эти зеркала казались скорее стенами маленькой комнаты.
— …
Харуюки молчал уже десять секунд, как вдруг заметил, что эти зеркала отличались не только размером.
Они были невероятно качественными — стеклянная поверхность казалась немыслимо прозрачной, а находившееся за ней серебряное напыление отражало практически всё. Пожалуй, это зеркало ещё качественнее, чем то, что показывала ему Идзеки Рейна. Оно казалось уже не зеркалом, а дверью в параллельный мир.
«UI> Кабуки и Но различаются во многом, но…» — вдруг появился текст в голографическом окне, одном из немногих вещей, не отражавшихся в зеркале.
«UI> Главное различие состоит в том, что актёр кабуки выступает с накрашенным лицом, в то время как актёр Но носит особые маски.»
Харуюки несколько секунд переваривал написанное, а затем прошептал:
— А-а, ясно… это те самые маски Но, да?..
«UI> Именно они. Когда актёр надевает маску, его сознание сливается с ней. Когда он танцует и поёт, он перестаёт быть самим собой. Чтобы достичь такого состояния, необходимо сильно сконцентрироваться, и это происходит именно в зеркальной. Арита, зеркало перед тобой — граница между двумя мирами.»
— Граница…
Вновь возникло то самое чувство. Он забеспокоился, понимая, что стал близок к пониманию чего-то важного. Сам того не осознавая, он поднялся с табуретки и сделал два шага к зеркалу.
То же самое сделало и его отражение. Затем оно дрогнуло, словно поверхность воды, и Харуюки вдруг увидел в зеркале своё второе воплощение — Сильвер Кроу, аватара в серебряной броне, лицо которого скрывала непрозрачная маска. Харуюки поднял правую руку, и Кроу сделал то же самое. Их пальцы всё приближались и приближались друг к другу, а за мгновение до этого…
Что-то резко потянуло Харуюки назад, и он резко пришёл в себя. Несколько раз моргнув, он вновь посмотрел в зеркало, но там был уже не дуэльный аватар, а его собственное пухлое тело. Обернувшись, он увидел улыбающуюся Утай, державшую его за рубашку. Второй она напечатала:
«UI> Пожалуй, ты увидел достаточно. Об остальном поговорим в моей комнате.»
Покинув «зеркальную», они прошли по лесистому двору в сторону восточного здания.
Пока Харуюки шёл, его пространные мысли уступили место тревоге, начавшей скручивать его живот. Что, если он встретится с семьёй Утай? Как ему представиться? Что он, восьмиклассник, делает рядом с четвероклассницей? В худшем случае, не сдадут ли его в полицию?
Но Утай, похоже, догадалась, какие сцены воображает себе Харуюки.
«UI> Не беспокойся, отца и деда дома нет. Когда начинаются гастроли, они вообще редко дома бывают.»
— Г-гастроли? Театра Но?..
«UI> Именно.»
И только прочитав этот ответ, Харуюки, наконец, осознал.
У них дома театр Но. Её отец и дед, судя по всему, опытные актёры. А значит, сама Синомия Утай разбиралась в Но не просто потому, что где-то о нём читала. Она — ребёнок в семействе потомственных актёров. И её погибший брат, Миррор Маскер, тоже.
Они оба замолчали. Вскоре они дошли до дома, и Утай открыла дверь.
Комната, в которую она провела его, не смогла поразить его благородной деревянной отделкой, но при этом пол застелен японскими татами, что тоже редкость в эти дни. Мебели было немного: низкий письменный стол, комод и полки. Кровати тоже не было, а значит, отходя ко сну, Утай расстилала на татами футон. Харуюки никогда в своей жизни не спал в футоне.
Утай поставила ранец на полку и пригласила Харуюки на подстилку на полу возле стола, после чего со словами «подожди меня немного» (естественно, написанными в чате) вышла. И тут Харуюки вспомнил, что уже много лет не сидел на полу, на котором не было ни единой подушки. Поначалу он попытался сесть прямо, но секунд через десять понял, что больше не выдержит. Он стал ёрзать то влево, то вправо, стараясь перераспределить вес и хоть как-то совладать с болью. К счастью, его мучения продлились лишь около трёх минут, после которых в комнату вернулась Утай с подносом в руках.
Она окинула взглядом страдающего Харуюки, с трудом сдержала улыбку, после чего поставила поднос на стол и взмахнула руками.
«UI> Чувствуй себя как дома.»
— А, ага, спасибо… за гостеприимство… ой-ой-ой…
С трудом переложив под себя затёкшие ноги, он протяжно вздохнул. Утай же села перед ним с другой стороны стола идеально ровно. Не уступали в изящности и движения, с которыми она разлила холодный чай в гранёные стаканы и поправила тарелку с мягкой пастилой.
— С… спасибо, — поблагодарил её Харуюки и попробовал предложенный чай.
Чай оказался заварен явно из настоящих листьев, а затем остужен, поэтому от него отдавало отчётливой горечью и лёгкой сладостью. Наслаждаясь вкусом, не идущим ни в какое сравнение со вкусом чая из пластиковых бутылок, Харуюки осознал ещё кое-что.
Для своих десяти лет Синомия Утай вела себя исключительно невозмутимо, но этот характер в ней воспитала далеко не только судьба бёрст линкера. Она всю жизнь прожила в этом просторном, пропитанном духом Японии особняке, и именно её традиционное воспитание повлияло на внешний вид дуэльного аватара «Ардор Мейден».
Однако, как бы сильно этот дом ни отличался от его квартиры в жилом комплексе на севере Коэндзи, Харуюки не мог не заметить, что их объединяла «тишина». Оба они возвращались домой в одинокую тишину, в дома, где их никто не ждал.
— Э-э… Синомия. А где твоя семья?.. — осторожно поинтересовался Харуюки.
Сделав ещё один глоток чая, Утай застучала по письменному столу.
«UI> Как я уже говорила, мой отец, дед, а также старший брат находятся на гастролях в Киото. Моя мать работает допоздна и вернётся нескоро.»