— Я рада, что здесь вы относитесь ко мне по-другому, — сказала она своим глубоким контральто. — Извините, я на одну минуту. — И вышла из комнаты.
Отметив ее быстрые, грациозные движения, он загасил сигарету в медной пепельнице, откинулся на мягкую подушку в кресле и забросил руки за голову, стараясь ослабить давление тугой повязки на грудную клетку.
Вернувшись через несколько секунд, Эдна сняла шейкер с каминной полки и разлила коктейли в круглые тяжелые медные кубки.
— Перед вашим приходом я успела приготовить «Сайдкар», — похвасталась она, вручая Шейну один из кубков.
Он поднял густые брови и с удивлением переспросил:
— «Сайдкар»?
— Да, кажется, этот коктейль сейчас становится самым модным. — Вернувшись на свое место, Эдна взяла бокал, стоявший на краешке стола возле ее кресла. — Я многое знаю о вас, Майкл Шейн, — интригующе сообщила она, растягивая первые буквы его имени.
— Неужели? Польщен. — Он отхлебнул из своего кубка.
— А не следовало бы! — весело парировала Эдна. — Ну как? — Она кивнула на кубок.
— Ничуть не хуже того коктейля, который я и сам бы приготовил.
— Хотите сказать, что это наивысший обряд посвящения? — смеясь, спросила она.
— Если это то, что я думаю, вы правы. И что же вы знаете обо мне? — с любопытством спросил Шейн.
— Вы крутой, безжалостный и расчетливый. Ведете расследования так, как считаете нужным, и получаете гонорары, доводя до сумасшествия своих коллег из полицейского управления. — Эдна подавила смешок, глаза ее улыбались.
— Разве? Впрочем, то, что вы знаете… Но в глубине души я простодушный младенец, — пробормотал Шейн, несколько озадаченный таким выпадом.
— Вы воспринимаете это как сарказм, — спокойно возразила она. — Однако это правда. Ваши жесткость и неуступчивость лежат на поверхности.
— Меня подвергают психоанализу?
— Виноват во всем мой упорядоченный ум. Почти все утро я посвятила чтению вырезок из старых газет, в которых упоминалось о вас.
— Гм… я потрясен! — мечтательно произнес Шейн. Затем допил коктейль и поставил кубок на стол.
— Этого вовсе не требуется. Видите ли, мне кое-что от вас нужно. Поэтому я просто изучала ваш характер в поисках наилучшего подхода.
— Вы неплохо начали с помощью этих коктейлей.
Поднявшись, Эдна принесла шейкер и наполнила его кубок. Взглянув на девушку, Шейн с удивлением заметил, что ее щеки вспыхнули.
— Не собираюсь отрицать, что я рассчитывала на них. — Улыбаясь, Эдна кивнула на шейкер и поставила его на стол возле кресла, в котором сидел Шейн. Она еще больше разрумянилась, линия ее горла была нежной, по-девичьи трогательной, а под элегантным пиджаком отчетливо обрисовывались заманчивые округлости груди.
— Вы слишком стремительны, — сказал Шейн. — Боюсь, я должен буду отклонить ваше предложение, и тогда вы больше не нальете мне коктейля. Мне придется уехать, а не хочется. Так не хочется уезжать! У вас хорошо здесь. Я давно уже не испытывал такого чувства покоя.
Эдна снова уселась на свое место и, перекинув ногу на ногу, обхватила руками колено.
— Не думаю, что вы отклоните мое предложение, так как я собираюсь выдвинуть убедительные аргументы, — уверенно возразила она.
— Все-таки вы удивительно прямолинейны для адвоката, — заметил детектив.
— Это потому, что я изучила вас и считаю, что всякие хитрости и уловки только вызвали бы ваше раздражение.
Шейн вздохнул.
— Умные женщины пугают меня.
— Нет, они вас не пугают. Это всего лишь поза, Майкл. Вы можете говорить со мной так же прямо, как и я.
— Мог бы, если бы вы не сидели так далеко от меня.
Эдна окинула его пристальным взглядом.
— Я полагаю, мы могли бы вести себя как деловые люди… быть объективными… беспристрастными, — заключила она со вздохом.
— Лжете, — проворчал Шейн. — И так не думаете. Вы не были безразличны ко мне, когда мы встретились с вами утром в вашей конторе.
Дыхание ее участилось.
— Вы странный человек, — прошептала она, опустив глаза.
— Вовсе нет, — резко возразил он. — Мы здесь одни. Вы сами это устроили. И не стали бы делать этого, если бы ожидали объективности и беспристрастности от нашей беседы.
Краска залила лицо Эдны. Сосредоточенно она принялась разглядывать кубок, зажатый в руке, и наконец пробормотала:
— А теперь я вас боюсь.
— Вы боитесь сами себя, — грубо отрезал детектив. — Вот сейчас ощущаете внутреннюю дрожь. И боитесь этого.
— Может быть.
Шейн, болезненно морщась, выпростал перевязанный торс из глубокого сиденья и, вторично осушив кубок, потребовал:
— Что вам, собственно, нужно от меня?
Она допила свой коктейль и, невозмутимо поглядывая на него, ответила: