Тело и раковина улитки-дракона по-прежнему загораживали проход к воротам.
— Если мы попытаемся протиснуться между стенами и драконом, то почти наверняка попадем в ловушку. Давай перелезем прямо по нему.
— Тогда вперед! — воскликнул Аран.
— Да, вперед. Только помни, что он может оказаться где угодно.
Маг разбежался и быстро вскарабкался по раковине дракона. Аран старался не отставать. «В его святилище», — сказал дракон. И эти слова запали Арану в душу. Карабкаясь по гигантской раковине, он представлял себе, как Холмотвор надежно укрылся в подземелье, в башне или в одном из укромных уголков огромного замка. Аран и Маг будут с боем прокладывать себе дорогу через все препятствия, которые выдумает их враг, а он сам из тайника станет следить за ними, испытывая их силу.
Арану вновь вспомнились ужасные легенды о битвах чародеев… Он был страшно голоден. И это наполняло его такой силой, могуществом, какие он не испытывал многие годы. Ноги стремительно несли тело, которое вдруг стало легким, как пушинка. И в тот момент, когда он достиг вершины раковины, Маг, стоявший уже там, вдруг в ужасе отпрянул.
В следующую секунду Аран увидел причину этого испуга. По деревянному настилу моста к ним приближалась толпа вооруженных, облаченных в доспехи скелетов. Аран вскрикнул и выхватил меч. Но как можно убить скелет?
Маг прокричал какие-то странные слова на языке Гильдии. Скелеты жутко взвыли. Будто смерч подхватил их, поднял и швырнул вперед. Они таяли на глазах, рассыпались подобно дыму на ветру. Обернувшись, Аран увидел, как остатки этого «дыма» исчезают в спине Мага.
Маг стоял к нему спиной и что-то бормотал скороговоркой. Аран огляделся. Тут-то он и увидел Чародея — тот появился на дальнем конце двора и, размахивая руками, выкрикивал какие-то заклинания.
Через мгновение Маг закончил свои заклятия. Аран обернулся, чтобы предупредить его, но было уже поздно. Маг мгновенно состарился, кожа обтянула кости. На лице его застыло недоумение, изо рта посыпались камешки, да нет, не камешки, а чернеющие на глазах зубы, глаза закрылись, и он начал медленно оседать.
Аран подхватил его (ощущение было такое, словно он держал мешок с костями) и осторожно уложил на широкой спине улитки-дракона. Дыхание Мага походило скорее на сдавленный хрип — жить ему осталось недолго.
— Аран-торговец! — раздался голос.
— Что ты с ним сделал? — Аран выпрямился и посмотрел вниз на Холмотвора. Тот был одет в темное платье, сандалии и остроконечную шляпу. На перевязи, свисающей с плеча, висел огромный, едва не до самой земли меч в ножнах.
— Именно об этом и я хотел поговорить с тобой. Я открыл заклинание, которое действует подобно Магическому Кругу. Но только непосредственно, направленно. Ясно?
— Я тебя понимаю.
— Если говорить яснее, я лишил его магической силы, и это мгновенно сделало его двухсотдвадцатишестилетним старцем. Думаю, теперь я победил. Но осталось решить, оставлять в живых тебя или нет. Ты представляешь, что с тобой сделают мои заклинания?
— И все же расскажи, — попросил Аран, хотя сам все прекрасно знал. — Только сначала скажи, откуда ты узнал о моей беде?
— Это очень просто. Я спрашивал о тебе у разных чародеев, после того как понял, что ты мой враг. Ты, должно быть, обращался ко многим колдунам в надежде, что кто-нибудь из них сумеет вынуть злополучный кинжал из твоего сердца.
— Их было около дюжины. Да что толку-то! Так что же?
— Живи с миром. Иди, и никогда не возвращайся сюда.
— Позволь мне забрать с собой Мага.
— Он мой враг.
— Он мой друг. Я не могу бросить его здесь.
— Бери, так и быть.
Аран шел сгорбившись. Ему сорок восемь лет, а горечь поражения словно выжгла из души и тела все силы, всю магическую мощь, наполнявшую его перед боем. Однако Маг, даже превратившийся в высохшего старичка, хрипящего от изнеможения, был не так уж легок. Аран раздумывал, как бы стащить хрупкое и беспомощное тело вниз.
И тут Холмотвор запел! Аран оглянулся и увидел лишь последнее движение, В следующее мгновение заклятие пало на него. На секунду Арану показалось, будто он вновь видит стеклянный кинжал, торчащий из груди. И тут же боль пронзила его! Словно внутри лопнули миллионы туго натянутых струн, шея стала выгибаться, череп сплющиваться, ноги вытянулись, глаза потеряли цветное видение, нос стал расти, а губы растянулись, открывая оскал клыков.
Никогда еще перевоплощение не происходило с ним так быстро, никогда не было таким полным. Сознание Арана затуманилось. Настоящий волк неуклюже скатился с огромной раковины дракона во внутренний двор замка. Он подскочил и, перекувырнувшись, встал на лапы и зарычал. Потом, напружинившись, направился к чародею.
Холмотвор был поражен не меньше самого Арана. Он начал торопливо произносить слова обратного заклинания и говорил все быстрее и быстрее.
Аран был уже на расстоянии одного прыжка, когда чародей закончил заклинание. Но на этот раз оно не подействовало. А Холмотвор не успел отскочить вовремя: волк прыгнул, и челюсти его сомкнулись на горле врага.
И вновь кошмар… То, что происходило раньше, скорее походило теперь на сладкую дрему.
Холмотвор должен был умереть сразу: из разорванной сонной артерии фонтаном хлестала кровь, из горла вырывались леденящие душу булькающие звуки, но… Чародей выхватил меч и кинулся в бои.
Волк снова бросился вперед и, рванув противника клыками, отскочил с воем: меч Холмотвора пронзил его сердце. Но рана мгновенно затянулась, чему Аран даже не удивился. Он отступил и снова прыгнул. И опять меч чародея пронзил его. Аран отскочил на безопасное расстояние…
Это продолжалось снова и снова. Кровь из ран чародея уже не текла, ее просто не осталось, но сам он был жив и продолжал сражаться. Аран нападал, стараясь увернуться от ответного удара, > каждый раз меч настигал его. И после каждого прыжка в пасти волка оставался кусок плоти Холмотвора.
Он должен победить! Ничего иного ему не остается! Раны волка мгновенно затягивались, раны чародея оставались и их становилось все больше. Аран обдирал мясо с костей чародея. Он ни о чем не думал. Им двигало лишь звериное чутье. Снова и снова наскакивал Аран на Холмотвора, загоняя его на скользкие гладкие плиты, туда, где было уже пролито около пяти кварт крови. Четыре лапы волка надежнее двух человеческих ног. То же звериное чутье подсказывало Арану, что чародея надо отрезать от замка, не дать ему уйти из дворика. А тот так хотел этого! Видно, где-то в замке у чародея запрятано лечебное снадобье или колдовствское зелье. Но Аран не даст врагу уйти!
Должно быть, чародей что-то сделал с собой, что не давало ему возможность умереть. Может быть, он и сам уже пожалел об этом. Аран-волк безжалостно терзал его. Холмотвор опустился на колени, ноги его были ободраны до костей волчьими зубами. А Аран подходил все ближе и ближе, сужая круги и выдерживая разящие удары чародея.
Кошмар! Но Аран-Миротворец ошибался.
Если Аран — торговец коврами — мог так неистово биться, обдирая живую плоть с умирающего и принимая удары меча, если он мог так сражаться за кого-то, за нечто…
Значит, ни исчезновение магии в мире, ни что-либо другое не в силах заставить людей прекратить войны. Они будут сражаться камнями и мечами, всем, что найдут и изобретут, будут сражаться, пока на земле существует род человеческий.
Темная пелена в голове Арана вдруг исчезла, должно быть, это вызвано очередным ударом меча. Мана, заключенная в острие, заменила ту, что вытянуло из Арана страшное заклятие Холмотвора.
Аран неожиданно понял, что меч сражается сам по себе.
От Холмотвора осталась лишь груда костей с лохмотьями окровавленной плоти. Возможно, он не был мертв, но двигаться не мог. Меч двигался сам по себе, будто привязанный к ободранной до самых костей руке колдуна, держа Арана на расстоянии.
Аран скользнул мимо меча, схватил рукоять зубами и вырвал оружие из обрубка руки, в котором еще сохранилась жизнь и сила. Рука дернулась, стараясь удержать меч, но сил уже не было…
Аран должен был снова принять человеческий облик, чтобы взобраться на раковину дракона. Маг был еще жив, но дыхание его походило скорее на слабое дуновение ветра. Аран положил меч Чародея поперек тела Мага и стал ждать.
Маг молодел на глазах. Он выглядел старше, чем раньше, но уже не умирал. Когда он стал походить на семидесятилетнего старика, глаза его открылись.