– Фигуры были из золота, инкрустированные драгоценными камнями. Одному человеку было не под силу поднять весь комплект.
– О,– удивленно выдохнул Дортмундер. – Вот это шахматный набор.
– Вот именно. Он стоил миллионы. В военных беспорядках и с суматохой во время революции никто даже не догадывался о существовании этого набора, который был упакован в деревянный ящик.
– Это хорошо,– подметил Дортмундер.
– Многие ребята из этих экспедиционных войск,– продолжал мистер Хэмлоу,– были из Огайо и Миссури, поэтому они заключили соглашение. Они договорились забрать этот шахматный набор с собой в Штаты и продать их, чтобы осуществить их давнишнюю мечту – открыть сеть радио станций по всему Среднему Западу. Если бы они так и сделали, они бы обеспечили себе жизнь до самой смерти.
– Ух,– сказал Дортмундер, подметив это коварное «если».
– Сержант Нортвуд,– говорил мистер Хэмлоу,– забрал себе доску из слоновой кости и черного дерева. Один парень забрал коробочку из тика, где хранились фигуры. Остальные, в том числе и мой отец, забрали по четыре фигуры каждый, чтобы безопасно провести контрабанду.
– Звучит неплохо,– согласился Дортмундер.
– Уже в Штатах,– продолжал рассказ мистер Хэмлоу,– солдаты того взвода встретились с бывшим сержантом Нортвудом в Чикаго, и каждый отдал ему свою часть ворованного, чтобы тот продал это все, и у них были бы деньги, которые им были нужны.
– Ага,– поддакнул Дортмундер.
– Больше они никогда не видели ни Нортвуда, ни шахматного набора.
– А знаете,– выдал свое умозаключение Дортмундер,– я предвидел такой конец.
– Они его искали, очень долго искали,– вздохнул мистер Хэмлоу. – С каждым годом их становилось все меньше и меньше. В конечном счете остались только мой отец и три его друга. Они рассказали всю историю своим сыновьям, и когда мы выросли, семь сыновей, в свободное от рабочей суеты и семейной жизни время мы также продолжали искать Нортвуда и этот шахматный набор. Но и нам не удалось их найти.
Мистер Хэмлоу пожал плечами, хотя больше это походило на судороги.
– А следующее поколение уже таким не интересуется,– вздохнул он. – Это древняя история. Двое парней из моего поколения все еще живы, но ни один из нас не в состоянии продолжить поиски.
Деликатно, насколько это было возможно, Дортмундер высказал свое предположение:
- Скорее всего, этого сержанта Нортвуда уже даже нет в живых.
– Зато есть шахматный набор,– напомнил мистер Хэмлоу. – Ребята хотели назвать свою компанию «Шахматный Король Бродкастинг». Один из них даже нарисовал очень красивый логотип.
– Ага,– снова поддакнул Дортмундер, очень надеясь, что мистер Хэмлоу не станет ему показывать этот логотип.
Он и не стал. Вместо этого он опустил голову, мутные глаза теперь стали стеклянными.
– Я богатый человек,– сказал он. – Я тут не ради денег. У этих парней отобрали мечту.
– Да, я понял,– согласился Дортмундер.
– А теперь, по счастливой случайности,– подытожил мистер Хэмлоу,– если я доживу, то смогу все исправить.
– Вы знаете, где находится шахматный набор,– предположил Дортмундер.
– Возможно,– уклончиво ответил мистер Хэмлоу, откинулся на спинку своего кресла и сложил свои куриные лапки на животу. – А теперь,– сменил он тему,– давайте поговорим о вас. Как, говорите, вас зовут?
– Диддамс,– ответил Дортмундер и вздрогнул, ведь это было его самое нелюбимое вымышленное имя, которое всегда вырывалось наружу очень не вовремя, как и синдром Туретта.
Мистер Хэмлоу вытаращился на него.
– Диддамс?
– Уэльское имя.
– Ох.
Эппик спокойно пояснил:
– Джон время от времени использует разные подставные имена, эдакая специфика его работы.
Может ли тыква на медицинском мяче выглядеть раздраженной? Да.
– Понимаю,– коротко ответил мистер Хэмлоу. – Значит на данный момент известно одно – этого джентльмена не зовут Диддамс.
– Скорее всего это и не уэльское имя,– предупредил Эппик.
– Но меня точно зовут Джон,– напомнил Дортмундер.
Эппик улыбнулся в ответ и кивнул.
– Это правда. Похоже на мое. Тебя когда-нибудь звали Джонни?
– Нет,– ответил Дортмундер.
– В этом вся суть,– уверял его Эппик. – Ты же видел на моей визитке. Джон Эппик не принесло бы мне столько пользы.
– Мда, понимаю,– кивнул Дортмундер.
– Конечно, понимаешь. Джонни Эппик. Звучит, как стремление к чему-то. Как Джонни Гитар.
– Ага.
– Джонни Кул. Джонни Холидэй. Джонни Трабл.