И действительно, открылась внутренняя дверь, и появился Максимилиан собственной персоной – высокий старик с тяжелой челюстью и редкими седыми волосами. Из-под темного расстегнутого жилета виднелась белая рубашка, вся в пятнах из-за постоянного общения с подержанными автомобилями. В течение долгого времени Макс курил сигары, и даже теперь, когда он бросил это занятие, то продолжал выглядеть как завзятый курильщик: призрак сигары, казалось, неотступно сопровождает его. Пожевав в уголке рта несуществующую сигару, он осмотрелся, затем уставился на Дортмундера и произнес:
– Надо же, а я думал, ко мне пожаловал сам Джон Д. Рокфеллер.
– Он умер,– просветил его Дортмундер.
– Серьезно? Ну вот, рухнули мои надежды заработать пару баксов. Что тебе нужно?
– Я оставил здесь тачку прошлой ночью.
– А, эту.– Макс печально покачал головой, словно доктор, собирающийся сообщить семье печальные новости.– Очень жаль. Симпатичная тачка, но ты обратил внимание, как она дергается при езде?
– Нет.
– Ребята в гараже, конечно, постараются что-нибудь сделать, но это будет сложно.
Дортмундер ждал.
– Только ради нашей старой дружбы,– вздохнул Макс,– я, так и быть, возьму ее у тебя.
– Не стоит, Макс.
– Что?
– Не хочу создавать тебе проблемы, прикрываясь нашей дружбой.– (Харриет бросила печатать и с любопытством стала прислушиваться).– Я буду потом об этом сожалеть. Давай я заберу ее и с извинениями верну владельцу.
– О чем ты говоришь? Я уверен, что мои ребята починят ее.
– Это всегда будет стоять между нами, Макс. Это будет на моей совести. Просто верни мне ключи, и я навсегда уведу эту тачку из твоей жизни.
– Джон, что с тобой? – Макс нахмурился.– Ты торгуешься?
– Вовсе нет, Макс. Просто мне очень жаль, что я взвалил на тебя эту проблему.
– Джон,– в голосе Макса проскользнула нотка отчаяния,– возможно, эта тачка чего-то и стоит – Я понимаю – на запчасти. Я найду парня, который разберет ее и, возможно, смогу заработать на этом хоть пару баксов. Ключи у Харриет?
Макс отступил на несколько шагов, оглядел Дортмундера с ног до головы, решил, что лучше сменить тему, и спросил:
– Как тебе погода?
– Идеальная для урожая зерновых,– поделился Дортмундер и повторил.– Ключи у Харриет?
– Ты уже познакомился с ее племянником?
– Да. Так ключи у него?
– Я дам тебе за тачку тысячу двести!
Дортмундер, который планировал выручить не более пятисот долларов, грустно произнес:
– Не понимаю, как я смогу обмануть тебя, Макс.
Губы Макса непрерывно дергались, жуя призрачную сигару.
– Тысяча триста пятьдесят, и ни цента больше!
– Ну если ты так настаиваешь, Макс,– развел руками Дортмундер.
Макс с ненавистью посмотрел на него и процедил:
– Никуда не уходи.
– Я буду здесь,– заверил Дортмундер.
Макс вернулся в свой кабинет, Харриет продолжила печатать, а племянник открыл номер «Популярной механики».
– Харриет, не могла бы ты вызвать мне такси? – попросил Дортмундер.
– Сам себе вызывай,– пробурчал под нос племянник.
– Конечно, Джон,– кивнула Харриет.
Пока она звонила, вернулся Макс со старым конвертом из-под телефонного счета, набитом наличными, который ом сунул в руку Дортмундера со словами:
– В следующий раз приезжай в ясную погоду. Дождь плохо на тебя действует.
После чего удалился в кабинет, посасывая воображаемую сигару.
В ожидании такси Дортмундер полистал «Популярную механику». Уже позже, когда он ехал через малонаселенные пригороды Квинса, до него дошло, что он стряс с «Подержанных легковушек Максимилиана» значительно больше, чем когда-либо прежде. Не потому ли, что по иронии судьбы Макса звали так же, как и того парня, который спер кольцо удачи Мэй, и это оказалось своеобразной местью всем Максам на свете? Или ему, наконец, повезло?
Это было восхитительное ощущение. Прежде он не мог похвастаться тем, что является любимчиком Фортуны, и теперь в полной мере наслаждался этим. На восемь с половиной сотен больше ожидаемого – надо же!
В своей, как предполагалось, пустой квартире (Мэй была на работе в супермаркете) он обнаружил Энди Келпа, направляющегося из кухни в гостиную с банкой пива в одной руке и стаканом апельсинового сока – в другой.
– Привет, Джон! – поздоровался он.– Где был?
Дортмундер задумчиво посмотрел на дверь квартиры и спросил: