– Согласно графику,– подтвердил Уолли.
– Спасибо, Уолли. Теперь моя очередь.
Это уже стало привычкой, ритуалом, приятным инстинктивным движением. Когда Макс разговаривал или размышлял, он непроизвольно крутил на среднем пальце правой руки кольцо грабителя. Прохладное прикосновение к кончикам пальцев, ощущение плоской верхушки с символом «ТЮИ» напоминали о блистательной импровизации, придавали ему новые силы, поощряли на очередные достижения. Как жаль, что эта шутка оказалась слишком удачной, чтобы про нее можно было кому-то рассказать!
Весь понедельник, пока он проводил совещания в британском подразделении «ТЮИ», он постоянно вращал на пальце кольцо.
Он продолжал это делать и вечером, на премьере спектакля Кэмерона Маккензи «Нана: Мюзикл», который посетил в компании с известным светским журналистом по имени Даф. (Конечно, Макс уже видел «Нана» в Нью-Йорке, но получил от оригинальной лондонской версии гораздо большее удовольствие – хотя бы из-за того, что лишний раз убедился, насколько англичане подсознательно презирают французов).
Он по-прежнему крутил кольцо и утром во вторник в номере в «Савое», слушая предложения менеджеров своего газетного концерна в Британии и лишний раз убеждаясь, что независимо от того, как они поработают, сколько конкурсов проведут на страницах газет, о скольких драках футбольных хулиганов и скандалах в королевской семье сообщат, тираж всегда будет ограничен 400 000 идиотов, охочих до дешевых сенсаций. В этот момент вошла его лондонская секретарша мисс Хартрайт и почтительно произнесла:
– Прошу прощения, мистер Фербенкс, но на связи мистер Гринбаум.
Уолтер Гринбаум был личным адвокатом Макса в Нью-Йорке. Он никогда не звонил просто так.
– Я поговорю с ним.– Макс кивнул газетчикам, которые скромно потупились, спрятавшись в раковины мнимой вежливости, и поднял трубку телефона.– Уолтер, разве это не рано для тебя?
Поскольку разница между Нью-Йорком и Лондоном составляла пять часов, в Штатах сейчас было всего шесть утра.
– Очень рано,– раздался неожиданно четкий и близкий голос Уолтера Гринбаума.– Но при этом и слишком поздно. Когда мы сможем поговорить лично?
Это прозвучало тревожно.
– Не знаю, Уолтер,– ответил Макс.– Мне надо быть завтра в «Банке Слоновой Кости» в Найроби. Не думаю, что смогу вернуться в Штаты раньше, чем...
– Я здесь.
Макс моргнул.
– Здесь? Ты в Лондоне?
– Я только что прилетел на «Конкорде». Когда ты освободишься?
Макс понял, что раз уж Уолтер Гринбаум вместо того, чтобы позвонить, отправить факс или просто дождаться его возвращения, бросает все и лично летит в Лондон, то дело серьезно.
– Прямо сейчас,– произнес он, повесил трубку и обратился к газетчикам.– До свиданья.
Уолтер Гринбаум был плотным мужчиной слегка за пятьдесят с большими мешками под глазами, из-за которых он выглядел так, словно в нем сосредоточилась вся земная скорбь. Однажды, когда приятель заметил, что удаление этих мешков – простейшая пластическая операция, он ответил: «Ни за что. Без этих мешков я из адвоката превращусь в истца». И был прав. Мешки придавали каждому его слову значимость, уверяя каждого, что их обладатель видел и пережил все на свете. А говорить он умел, как никто другой.
– Доброе утро, Уолтер.
– Привет, Макс. Кофе? Ты уже позавтракал?
– В прошлые выходные взломали твой дом в Каррпорте на Лонг-Айленде.
«Я слышу об этом впервые»,– напомнил себе Макс. Изображая легкий интерес, он спросил:
– Взлом? Вот что бывает, когда оставляешь дом пустым. Много взяли?
– Серебра и прочих ценностей на четверть миллиона плюс автомобиль.
У Макса отвисла челюсть. Он впал в ступор и не мог даже придумать, что ответить.
Насладившись наступившей тишиной, Уолтер усмехнулся и пояснил:
– Да, Макс. Он вернулся. Сбежал из полиции и вернулся в дом.
– Вернулся? Вернулся?
Что известно Уолтеру?
Они стояли в бело-золотой гостиной, у окна с видом на Темзу, где черные птицы, борясь с ветром, сновали под быстро плывущими высокими облаками. Но сейчас обоим было не до любования пейзажами. Уолтер указал на белый диван со словами:
– Почему бы тебе не присесть, Макс? А то, того и гляди, упадешь.
Макс сел. Уолтер взял за спинку бело-золотой стул и подтащил его к дивану, оставляя следы на белом ковре. Сев перед Максом, словно учитель, опечаленный поведением ученика, он предложил:
– Я – твой адвокат, Макс. Постарайся не врать мне.
Макс, наконец, пришел в себя. Итак, грабитель сбежал от этих копов-растяп, вернулся в дом (за кольцом?), обчистил его и вывез добычу на угнанном автомобиле. В итоге участие Макса в событиях того вечера стало всем известно. Плохо.
– Уолтер, я всегда говорю тебе правду. Если я не хочу тебе о чем-то сообщать, то просто промолчу. Но я никогда не вру.
– Ты был обязан рассказать мне, что собираешься нарушить запрет суда.
– Тогда ты стал бы настаивать, чтобы я этого не делал.
– Кто эта женщина?
– Которая была в Каррпорте? Мисс Сентябрь,– Макс пожал плечами, но тут его вдруг посетила другая ужасная мысль.– Лютеция знает?
– Пока нет.
– Уолтер, моя жена не должна узнать об этом ни сейчас, ни вообще когда-либо. Ты отлично это понимаешь.
– Безусловно. И это вторая причина, по которой мне жаль, что ты не сообщил о своих намерениях, прежде чем осуществить их.