– Ты должен был оставаться где-то поблизости,– неприязненно заметил Дортмундер,– и помочь мне бежать.
– Джон, ты же разумный человек.
– Я изо всех сил пытаюсь избавиться от этого недостатка.
– Значит, ты по-прежнему испытываешь ко мне неприязнь.
Дортмундер снова остановился, нахмурился и, повернувшись, испытующе уставился на Гаса, излучающего чувство оскорбленного достоинства.
– Ты слышал про кольцо? – наконец, спросил Дортмундер.
– Про кольцо? Какое кольцо? – искренне удивился Гас.
«Я расскажу ему всю историю, и если он хоть раз улыбнется, пошлю его к черту»,– решил Дортмундер и сказал:
– Это причина, по которой я вернулся в дом.
– Считаю, что это было очень смело с твоей стороны.
– Это было необходимо – из-за того, что случилось.
– Да что случилось-то?
– После того, как меня свинтили, копы спросили у хозяина, все ли вещи на месте. И тот заявил, что я украл у него кольцо и надел его себе на палец. А это было мое кольцо, мне его подарила Мэй! И копы заставили меня снять кольцо и отдать тому парню.
У Гаса отвисла челюсть.
– То есть он украл у тебя кольцо?
– Вот именно,– подтвердил Дортмундер, следящий за ним, как ястреб.
– Вот же ублюдок! – возмущенно завопил Гас, не обращая внимания на шарахнувшихся от него пешеходов.– Это же каким надо быть сукиным сыном, чтобы пойти на такое?!
– Ты действительно так думаешь?
– Тебя уже повязали, и понятно, насколько тебе в этот момент хреново, а он выкидывает такой фортель! Вот сволочь!
– Это точно.
Они возобновили движение. Гас никак не унимался.
– Нет, ну просто слов не хватает! Никогда не слышал про подобную низость! Это все равно что пнуть упавшего.
– Вот почему мне пришлось сбежать и вернуться в тот дом. Я хотел вернуть свое кольцо, но этот гад уже ушел. Поэтому я забрал кое-какие другие вещи.
– И правильно сделал.
– Но я все равно намерен вернуть свое кольцо.
– Естественно. Я бы на твоем месте преследовал этого подонка по всему миру.
– Я так и собирался. Но оказалось, что он как раз сейчас в Нью-Йорке.
– Ты серьезно?
– И у него в здешней квартире наверняка еще много ценного.
– Бьюсь об заклад, что так и есть.
– Мы собираемся туда сегодня ночью. Попытаемся вернуть кольцо, ну и заодно посмотрим, что там еще можно взять.
– Мы?
– Со мной идут Энди Келп и взломщик, пока еще не знаю, кто именно. Хочешь стать четвертым?
– Ты имеешь в виду – забыть про то дело в Каррпорте и пойти с вами?
– Именно.
– Что ж, я в игре.
Макс был взбешен. Сама мысль о том, что тебя отчитало какое-то мелкое ничтожество, была невыносима. Когда в полтретьего Макс, наконец, вышел от судьи Мэйнмена (полтора часа потрачено на этого идиота!), его трясло от унижения и ярости. Впервые за долгие годы он был готов лично совершить убийство.
– Да я... да я его...
– Я бы ничего сейчас не говорил на твоем месте, Макс,– посоветовал его личный адвокат Уолтер Гринбаум, идущий рядом.
– По крайней мере, пока мы не выйдем на улицу,– добавил замыкающий шествие Джон Вайсман.
Джон был еще одним адвокатом Макса, которому иногда казалось, что их у него не меньше, чем тараканов в китайском ресторане. Особенно если неожиданно включить свет на кухне. Джон Вайсман, в частности, вел дела, связанные с банкротством Макса. Он посвятил банкротствам всю свою профессиональную карьеру, и они были его коньком, а также способом безбедного существования, что доказывало: хочешь жить хорошо – облапошивай богачей.
При этом Вайсман не обладал королевским величием Грин-баума. Это был просто невысокий худощавый мужчина в отличной физической форме. С первого взгляда было понятно, что все свободное время, он посвящает охоте, туризму и скалолазанию. Максу часто казалось, что Вайсману приходится прилагать недюжинные усилия, чтобы не являться на судебные заседания в охотничьем камуфляже.
Хотя сегодня камуфляж больше пригодился бы самому Максу. Судья Мэйнмен, жалкий инквизитор с раскормленной ряхой, разглядывал его с таким презрением и брезгливостью, словно тот собрался нарушить все законы одновременно. Кстати, а почему преуспевающие бизнесмены, покупающие законодателей с потрохами, не могут пользоваться лазейками в законах, которые те сочиняют? Но ознакомить судью Мэйнмена с этой оригинальной мыслью Макс не рискнул.
– Вы же понимаете, что я не могу этого сделать,– заявил Макс, когда они покинули здание суда и, спустившись по лестнице с широкими невысокими ступеньками (из тех, что заставляют постоянно смотреть под ноги), направились к его личному лимузину, у открытой двери которого уже застыл в ожидании шофер.