— За мошенничество. Нет, правда! Он не виноват был в принципе. В принципе, его менты под… ставили…
Несет, ох несет Юльку. Огурчиков мрачно оборачивается. Рыжая нервно обмахивается его фуражкой.
— Нет, ну так ведь бывает? Согласитесь… Вот моя мама говорит… О, черт! Мама! Овчарка!
Юля нещадно бьет себя по бедру. Раздается хлопок ладони о плотно облегающую ткань. Огурчиков вздрагивает.
— Толкайте, родной, толкайте! Начальница у меня строгая очень! Уволит меня старая грымза! Ну и правильно, настоящие феи не работают…
Огурчиков уже подкатил «гольф» к обочине и вытер рукавом пот.
— Тоже мне, фея, — огрызнулся он, отнимая у Юли свою фуражку.
Юля внимательно смотрит на него.
— Не веришь, сержант?
Борюсик давно укатил, а Соня, еще немного подумав над сметой, заперла тяжелую дверь и вышла на берег озерца, вокруг которого строились новые дворцы, возникали терема и возводились бастионы. Бросив сумку на кучу опавших листьев, она застегивает ботинки. В бездонной сумке раздается мелодия канкана — звонит мобильный телефон. Соня роется в недрах баула и никак не может его отыскать. На ступеньки Борюсикова недостроенного крыльца летят два пирожка и остаток пирожного в промасленной бумаге, контракты, фотографии, прокладка, цветные карандаши, презерватив, журнал «Салон», книга «Кулинарные рецепты Кремля», пухлый ежедневник и бесконечное количество бумажек, бумаг и бумажечек, сложенных всеми возможными способами — от корабликов до журавликов: с телефонами, адресами, расчетами… Наконец мобильник найден. От радости Соня орет:
— Да, да, да! Я здесь, говорите, говорите…
Из трубки доносится спокойный голос Юли:
— Софа, я сломалась.
А она и вправду спокойна и дружелюбно машет Огурчикову, который теперь разруливает гигантскую пробку в самом центре города.
Соня пытается втиснуть свой скарб обратно в сумочку:
— Я тоже.
Юля заливается соловьем:
— Я должна была писателю Семенову смокинг отвезти. В гостиницу ехала. Машина прямо на площади Восстания сломалась…
Юля бьет ногой по колесу машины, а в Озерках ветер угрожающе шелестит Сониными бумажками и вот-вот начнет разносить их по округе. Она нелепо подпрыгивает, пытаясь поймать их.
— Ю! Погода дрянь! Ветер просто шквальный. У меня вещи взбунтовались, бумажки разлетаются.
— Это Нонка наколдовала. А я тут такое шоу устроила, чтобы мент помог машину оттащить. Надо меня на буксир, что ли…
Ветер. Рекламный щит грохочет над головой. Еще порыв, и его сорвет с опоры и пронесет над площадью. Дай бог, чтоб никого не убило. Юля зябко поводит плечами и ныряет в салон автомобиля, а Соня, приподнявшись на цыпочки, пытается схватить контракт, присевший, как белая птица, на ветку дерева.
— За мошенничество. Нет, правда! Он не виноват был в принципе. В принципе, его менты под… ставили…
Несет, ох несет Юльку. Огурчиков мрачно оборачивается. Рыжая нервно обмахивается его фуражкой.
— Нет, ну так ведь бывает? Согласитесь… Вот моя мама говорит… О, черт! Мама! Овчарка!
Юля нещадно бьет себя по бедру. Раздается хлопок ладони о плотно облегающую ткань. Огурчиков вздрагивает.
— Толкайте, родной, толкайте! Начальница у меня строгая очень! Уволит меня старая грымза! Ну и правильно, настоящие феи не работают…
Огурчиков уже подкатил «гольф» к обочине и вытер рукавом пот.
— Тоже мне, фея, — огрызнулся он, отнимая у Юли свою фуражку.
Юля внимательно смотрит на него.
— Не веришь, сержант?
Борюсик давно укатил, а Соня, еще немного подумав над сметой, заперла тяжелую дверь и вышла на берег озерца, вокруг которого строились новые дворцы, возникали терема и возводились бастионы. Бросив сумку на кучу опавших листьев, она застегивает ботинки. В бездонной сумке раздается мелодия канкана — звонит мобильный телефон. Соня роется в недрах баула и никак не может его отыскать. На ступеньки Борюсикова недостроенного крыльца летят два пирожка и остаток пирожного в промасленной бумаге, контракты, фотографии, прокладка, цветные карандаши, презерватив, журнал «Салон», книга «Кулинарные рецепты Кремля», пухлый ежедневник и бесконечное количество бумажек, бумаг и бумажечек, сложенных всеми возможными способами — от корабликов до журавликов: с телефонами, адресами, расчетами… Наконец мобильник найден. От радости Соня орет:
— Да, да, да! Я здесь, говорите, говорите…
Из трубки доносится спокойный голос Юли:
— Софа, я сломалась.
А она и вправду спокойна и дружелюбно машет Огурчикову, который теперь разруливает гигантскую пробку в самом центре города.
Соня пытается втиснуть свой скарб обратно в сумочку:
— Я тоже.
Юля заливается соловьем:
— Я должна была писателю Семенову смокинг отвезти. В гостиницу ехала. Машина прямо на площади Восстания сломалась…
Юля бьет ногой по колесу машины, а в Озерках ветер угрожающе шелестит Сониными бумажками и вот-вот начнет разносить их по округе. Она нелепо подпрыгивает, пытаясь поймать их.
— Ю! Погода дрянь! Ветер просто шквальный. У меня вещи взбунтовались, бумажки разлетаются.
— Это Нонка наколдовала. А я тут такое шоу устроила, чтобы мент помог машину оттащить. Надо меня на буксир, что ли…
Ветер. Рекламный щит грохочет над головой. Еще порыв, и его сорвет с опоры и пронесет над площадью. Дай бог, чтоб никого не убило. Юля зябко поводит плечами и ныряет в салон автомобиля, а Соня, приподнявшись на цыпочки, пытается схватить контракт, присевший, как белая птица, на ветку дерева.