Зажигается желтый, и зеленый за ним, и машина трогается с места. Рома покорен неотвратимостью рока. Действительно, за красным вспыхивает желтый, а за ним и зеленый. Это так же верно, как и то, что за весною наступает лето, а там и грибы пойдут. Логика жизни всегда завораживала Рому, и он уже готов был влюбиться в эту странную женщину, залетевшую в кабину его эвакуатора, как сказочная фея.
— Куда едем?
— Вперед, только вперед.
Некоторое время ехали молча. Наконец Рома несмело уточнил:
— А чуть поконкретнее нельзя?
— Угол Невского и Лиговки, аптека.
Ну, аптека — это понятно. Аптека — это ладно. Он почему-то заподозрил, что она потребует чего-то особенного — подбросить до финской границы или протаранить дверь городской тюрьмы. А что? Такая может. Вон как глаза горят. И блузка застегнута не на те пуговицы. А аптека — это понятно, это нормально даже. Едут. Она курит, а он решает, что пора начать беседу.
— Вам плохо?
— А кому сейчас хорошо? — роняет она, выбрасывая окурок в окно.
— Похмелье, что ли?
Соня внимательно глядит на молодого эвакуаторщика: сильные руки, выдающаяся челюсть, шея, как у статуи Геракла в учебнике по истории античности. Ну, в целом с торсом все понятно. Интересно, а как у него с нижней частью? Она имеет в виду, конечно, ноги. Ничего другого, только ноги. Потому что у Геракла были мощные бедра и очень сильные икры. И Сонька представляет эвакуаторщика голым, небрежно привалившимся к какой-нибудь древнегреческой руине. «Черт, опять меня заносит!» — думает Соня. А потом деловито спрашивает:
— Как звать?
— Роман.
— Роман. Так вы, Роман, имеете в виду, что у меня абстинентный синдром? Так нет, милое дитя. Я практически не употребляю алкогольсодержащих напитков. А если выгляжу плохо, то потому, что в объятьях Морфея бываю редкой гостьей.
Рома учился в школе, а потом и в техникум поступил. А то, что бросил, так это не из-за глупости, просто ему не полюбилась геометрия. Но, ей-богу, сейчас он понял немногое.
— Что, никто не обнимает?
Соня задумчиво смотрит на неожиданного своего попутчика.
— Морфей — бог сна у древних греков, — говорит она.
Но Рома явно не интересуется научной подоплекой Сониных слов. Он решил проявить заботу:
— У тебя мужик-то есть? Мужика бы тебе хорошего — и выглядеть будешь супер.
Соня заливисто хохочет. Слова эвакуаторщика полностью совпадают с ее желаниями. Осмелев, он включает радио. «Дым сигарет с ментолом…» — хорошая песня.
— Хорошая песня, — говорит Рома и подпевает: — «А я нашел другую, хоть не люблю, но целую… А когда я ее обнимаю, все равно о тебе вспоминаю…»
Зажигается желтый, и зеленый за ним, и машина трогается с места. Рома покорен неотвратимостью рока. Действительно, за красным вспыхивает желтый, а за ним и зеленый. Это так же верно, как и то, что за весною наступает лето, а там и грибы пойдут. Логика жизни всегда завораживала Рому, и он уже готов был влюбиться в эту странную женщину, залетевшую в кабину его эвакуатора, как сказочная фея.
— Куда едем?
— Вперед, только вперед.
Некоторое время ехали молча. Наконец Рома несмело уточнил:
— А чуть поконкретнее нельзя?
— Угол Невского и Лиговки, аптека.
Ну, аптека — это понятно. Аптека — это ладно. Он почему-то заподозрил, что она потребует чего-то особенного — подбросить до финской границы или протаранить дверь городской тюрьмы. А что? Такая может. Вон как глаза горят. И блузка застегнута не на те пуговицы. А аптека — это понятно, это нормально даже. Едут. Она курит, а он решает, что пора начать беседу.
— Вам плохо?
— А кому сейчас хорошо? — роняет она, выбрасывая окурок в окно.
— Похмелье, что ли?
Соня внимательно глядит на молодого эвакуаторщика: сильные руки, выдающаяся челюсть, шея, как у статуи Геракла в учебнике по истории античности. Ну, в целом с торсом все понятно. Интересно, а как у него с нижней частью? Она имеет в виду, конечно, ноги. Ничего другого, только ноги. Потому что у Геракла были мощные бедра и очень сильные икры. И Сонька представляет эвакуаторщика голым, небрежно привалившимся к какой-нибудь древнегреческой руине. «Черт, опять меня заносит!» — думает Соня. А потом деловито спрашивает:
— Как звать?
— Роман.
— Роман. Так вы, Роман, имеете в виду, что у меня абстинентный синдром? Так нет, милое дитя. Я практически не употребляю алкогольсодержащих напитков. А если выгляжу плохо, то потому, что в объятьях Морфея бываю редкой гостьей.
Рома учился в школе, а потом и в техникум поступил. А то, что бросил, так это не из-за глупости, просто ему не полюбилась геометрия. Но, ей-богу, сейчас он понял немногое.
— Что, никто не обнимает?
Соня задумчиво смотрит на неожиданного своего попутчика.
— Морфей — бог сна у древних греков, — говорит она.
Но Рома явно не интересуется научной подоплекой Сониных слов. Он решил проявить заботу:
— У тебя мужик-то есть? Мужика бы тебе хорошего — и выглядеть будешь супер.
Соня заливисто хохочет. Слова эвакуаторщика полностью совпадают с ее желаниями. Осмелев, он включает радио. «Дым сигарет с ментолом…» — хорошая песня.
— Хорошая песня, — говорит Рома и подпевает: — «А я нашел другую, хоть не люблю, но целую… А когда я ее обнимаю, все равно о тебе вспоминаю…»