— Нет! Я не украл, нет! Это мои деньги!
И доверительно:
— Мои! Я в лотерею выиграл…
Продавец иронически пожал плечами.
Новый приступ гнева охватил Беппино:
— Я не плут какой-нибудь!.. Я зарабатываю… Я хорошо зарабатываю… Да поскорее, я спешу.
Он начал покупать всё подряд, слепо. Шелковые рубашки, дорогие галстуки, кальсоны, пижамы.
Пижама, по мнению Беппино, была верхом элегантности. У себя в каморке, под самой крышей огромного грязного дома, населенного беднотой, он хранил одну, старую, с оторванным карманом, которую ему один отставной сержант подарил.
Минуты бежали.
— Скорее, мне еще много покупок сделать надо! Готовое платье у вас есть?
— Нет.
— Так заверните, я тороплюсь.
— Куда послать-то?
Беппино хотел было дать адрес. Но подумал, что если все эти вещи принесут на дом, его тайна раскроется, мать будет требовать денег, пойдет заваруха. Он решился:
— Заберу с собой. Сейчас такси найму.
Выбежал, бросился на стоянку напротив, договорился с шофером, вбежал снова в магазин, схватил пакеты.
— Где тут поблизости готовое платье есть? — спросил, как утопающий, видя, что последние минуты уплывают.
Продавец указал, и Беппино уплатил на бегу, крупным билетом, пренебрегая мелочью сдачи, которую кассирша испуганно совала ему. И понесся в другой магазин, за углом. Наталкивался на людей, вызвал то же удивление, что в первом магазине, победил то же недоверие, навыбирал шикарной одежды.
— Какой девиз сегодня игрался? — спросил, улыбаясь, продавец.
— Лошадь! — сказал Беппино, ясно представив себе эту бестелесную лошадь, которая обрела теперь плоть и принадлежит ему безраздельно на всю жизнь.
Перемерив все костюмы, он выбрал три.
— Надо немного ушить. Когда прислать-то?
— Мне они нужны сейчас же.
— Но они плохо сидят…
— Неважно… — сказал Беппино, подавленный новыми препятствиями. Он никогда не представлял себе, что костюм еще должен как-то «сидеть».
Продавец настаивал, Беппино согласился наконец взять сейчас один костюм, а остальные два оставить до завтра. И тут же надел на старую грязную рубаху кричаще-клетчатый пиджак. Вышел, когда магазин уже закрывался, сел в свое такси, но зная, куда ехать.
Домой он решил не возвращаться. Гардероб у него теперь был, как у наследного принца. В пачке выигранных денег не хватало тысячи пятисот…
— В отель!..
Машина помчалась вверх по проспекту Сан-Жуан, остановилась у дверей шикарного отеля. Беп-пино вышел и замер у этих дверей, не решаясь войти. Так повторилось еще с тремя отелями. Наконец он решил остановиться в какой-нибудь маленькой гостинице, попроще, например, на улице Мауа. По дороге он подумал, что надо бы известить мать, по то она будет волноваться. Велел шоферу поворачивать в сторону Бом Ретиро, оставил машину на углу, вскарабкался на свой чердак.
Дона Ассунта раздувала угли в жаровне из керосинового бидона.
— Мама, я на танцы иду. Не жди меня.
Привыкшая к независимому характеру старшего сына, самостоятельно зарабатывающего на хлеб, старуха не обернулась.
— Не возвращайся поздно…
— Я останусь ночевать у Луиджи.
Дона Ассунта подняла голову, хотела прибавить еще какое-то напутствие и вылупила глаза в изумлении.
Беппино задрожал внутри своего нового наряда.
— Это еще что такое?!
— Я… я в лотерею выиграл…
— Голодранец! Что ты себе позволяешь?! В лотерею выигрывать! А деньги?! Прожрал, да?.. Сколько выиграл?
Беппино колебался:
— Три… триста…
— И все это на ветер пустил?
— Нет… Сто только…
Дона Ассунта запричитала. Она трудится, не разгибая спины, всю жизнь на детей положила, а сын кутит, с пути сбивается. Она потребовала деньги. Беппино посчастливилось вытащить из кармана несколько билетов помельче. Он протянул старухе: