– Все в выигрыше, – повторил он.
– Если только мы не станем делать слишком больших и смелых шагов, иначе весь мир объединится против нас.
– Джарлакс уже много веков балансирует на грани, – ответил Энтрери. – Пока не свалился.
Шарлотта хотела что-то ответить, но все-таки придержала язык. Однако Энтрери этого было достаточно: весь разговор он затеял лишь для того, чтобы женщина хоть на миг перестала контролировать себя и проявила истинные чувства. Она чуть было не произнесла, что все эти долгие века у Джарлакса не было Креншинибона, и значит, тот впервые был в подчинении у кого-либо.
– Ничего не говори о наших опасениях Рай’ги и Киммуриэлю, – потребовал Энтрери. – Они и так напуганы, а тот, кто боится, пусть это даже дроу, может наделать непоправимых ошибок. Мы будем наблюдать со стороны – может, удастся как-то выйти сухими из воды, если начнется междоусобная война.
Шарлотта кивнула и поняла, что на этом разговор окончен. Женщина встала и вышла из комнаты.
Энтрери не поверил ей ни на йоту. Он-то был уверен, что Шарлотта тотчас же донесет Рай’ги и Киммуриэлю, надеясь извлечь из этого какую-нибудь выгоду для себя. Но ради этого все и затевалось. Энтрери вынудил Шарлотту проявить себя, показать, на чьей она стороне в этом хитросплетении интриг. Само собой, оброненное им замечание о том, что им вдвоем удастся выбраться, когда станет слишком жарко, женщина восприняла как пустую болтовню, потому что неплохо знала убийцу и понимала, что меньше всего он будет печься о ее участи, когда надумает сбежать от Бреган Д'эрт. Скорее он недрогнувшей рукой всадит ей кинжал в спину, как и всем прежним своим «союзникам», от Талана Белмера до крысиного оборотня Рассистера.
Энтрери подумал, что Рай’ги, Киммуриэль и Шарлотта, вероятно, правы, думая, что Креншинибон плохо влияет на хитрого главаря наемников, заманивая его на дорогу, которая приведет к крушению планов Бреган Д’эрт на поверхности. Энтрери это, понятное дело, мало беспокоило: он был бы только рад, если бы темные эльфы убрались восвояси. Гораздо больше убийцу волновало то, как будут развиваться его взаимоотношения с руководителями, банды. Рай’ги и Киммуриэль ненавидели его лютой ненавистью, не только из-за того, что ему не посчастливилось родиться дроу, а еще и потому, что мастерство Энтрери и его умение выживать в самых жестоких обстоятельствах их пугали. Он вполне ясно представлял, что его ждет, лишись он покровительства Джарлакса. Заполучив Коготь Шарона, грозу всех магов и псиоников, Артемис Энтрери слегка было приободрился, но меч сам по себе не давал ему никаких преимуществ в открытом бою с дроу. А если эта парочка приберет к рукам всю Бреган Д’эрт, то, располагая силами в сотни великолепно вымуштрованных темных эльфов…
Об этом ему даже думать не хотелось.
Единственное, в чем не было никаких сомнений: его гибель последует тотчас за свержением Джарлакса.
Киммуриэль с некоторым трепетом продвигался по туннелям под Даллабадом. Все-таки он шел на встречу с хасцаккином, иллитидом, а они все непредсказуемы и смертельно опасны. И все же он отправился один и даже Рай'ги не признался, куда идет.
Есть вещи, понятные только псионикам.
За крутым поворотом он наткнулся на поджидавшего его урода с похожей на луковицу головой, который спокойно сидел в нише на камне. Несмотря на то, что глаза Яраскрика были закрыты, Киммуриэль знал, что тот не спит, чувствуя исходящую от него энергию.
«Похоже, я правильно сделал, что стал на сторону Бреган Д'эрт», – обратился к нему иллитид.
«Дроу сильнее людей», – согласился темный эльф, настраиваясь на его волну.
«Сильнее этих людей», – поправил Яраскрик.
Киммуриэль поблагодарил поклоном, решив, что тема исчерпана, но Яраскрик не думал останавливаться.
«Сильнее Корина Сулеза, – продолжал иллитид. – Мания обладания одним магическим предметом сделала его ущербным».
Тут Киммуриэль понял, что связывало проницателя разума и жалкого владельца оазиса Даллабад. А иначе, зачем существу, обладавшему таким могуществом, столь бездарно тратить свое время?
«Тебя послали изучить волшебный меч и перчатку», – предположил он.
«Мы хотим понимать все, что мешает проявлению нашей силы, – с готовностью признал Яраскрик. – Но нет вещей, чье могущество беспредельно. И эти оказались не так сильны, как надеялся Корин Сулез, иначе захват не состоялся бы».
«Мы это тоже поняли», – подтвердил дроу.
«Я все равно собирался расстаться с Корином Сулезом», – сказал Яраскрик.
Это означало, что иллитид – а эти существа считались самыми дотошными на свете – полагал, что узнал о перчатке и мече все, что только возможно.
«Человек по имени Артемис Энтрери прибрал к рукам и перчатку, и Коготь Шарона», – сказал дроу.
«Само собой, это и было его целью, – ответил иллитид. – Он боится тебя, и правильно делает. У тебя сильная воля, Киммуриэль из Дома Облодра».
Дроу снова поклонился.
«Меч по имени Коготь Шарона следует уважать, а еще больше – перчатку, которую его владелец носит на правой руке. С их помощью он может обратить против тебя твою же силу, если не будешь осторожен».
Киммуриэль заверил его, что за Артемисом Энтрери и его опасным оружием будут наблюдать неусыпно.
«А ты больше не будешь следить за этими предметами?» – спросил он иллитида.
«Наверное, нет».
«А может, Бреган Д'эрт найдет для тебя возможность проявить твой выдающийся талант?» – предложил дроу.
Он думал, будет нетрудно уговорить Джарлакса все устроить. В Подземье темные эльфы нередко заключали соглашения с иллитидами.
Яраскрик умолк на долгое время, и умный дроу понял, что это значит.
– У тебя есть предложение получше? – усмехнувшись, спросил он вслух.
«Мне лучше оставаться в стороне, и никто из Бреган Д'эрт, кроме Киммуриэля Облодры, не будет знать обо мне», – веско заявил Яраскрик.
Киммуриэль сначала не понял и решил, было, что Яраскрик опасается, что банда станет на сторону Энтрери, если между ним и иллитидом вдруг назреет противостояние, и стал, было разуверять его, но проницатель разума передал ему необычайно четкий образ хрустальной башни, сверкающей над кронами пальм оазиса Даллабад.
– Башня? – вслух спросил Киммуриэль. – Но ведь она всего лишь порождение Креншинибона.
«Креншинибон», – повторил иллитид, и дроу ощутил в одном этом слове волнение и величайшее почтение.
«Это вещь, – пояснил дроу. – Новая игрушка Джарлакса».
«Неверно, – последовал ответ Яраскрика. – Он нечто гораздо большее, как ты и сам начал подозревать».
Киммуриэль сощурил горевшие красным огнем глаза, сосредоточенно внимая мыслям иллитида и чувствуя, что получит подтверждение своим и Рай'ги опасениям.
«Я не могу проникнуть в мысли Джарлакса, – продолжал иллитид. – У него есть защита».
«Да, повязка. Она преграждает доступ к его разуму чародеям, жрецам и псионикам».