Он слегка щурил воспаленные глаза. Борис искоса взглянул на Елену Павловну: «Может быть, вам угодно и над Водовозовым посмеяться — прошу вас, попробуйте».
— Ну, раз ты не хочешь спать, — сказал Берестов, — то давайте хоть закусим.
Он достал из шкафа бутылку водки и газетный сверток, на всю комнату запахший чесноком, когда его развернули: там лежал кусок колбасы. Это было невиданное угощение.
— Пир по случаю победы, — сказал Денис Петрович. — Пьете? — спросил он у Елены Павловны.
— Пью, — холодно сказала она.
Тут уж Борис чуть заметно, но все-таки заметно, улыбнулся. «Врешь ты, мать моя, — подумал он, — боишься ты ее, этой водки». Но Елена Павловна никакого внимания на его усмешку не обратила. Она решительно взяла рюмку и опрокинула в рот. Борис мог бы поклясться, что дух у нее захватило, а по позвоночнику прошла дрожь, однако лицо ее осталось бесстрастным, ничего не скажешь. «Вот идол», — подумал он.
— А ты? — спросил Денис Петрович Водовозова.
— Да нет, — ответил тот.
— Что так?
— Во хмелю я нехорош, — усмехнувшись, сказал Павел Михайлович.
— Что ж, давайте тогда обсудим план действий.
Однако с обсуждением им пришлось подождать — послышались шаги хозяйки.
— Спрячь колбасу, — лениво заметил Водовозов, — она на запах ползет.
Елена Павловна немедля повернула свое кресло так, что оказалась совершенно скрытой за его высокой спинкой. В дверь просунулась голова Анны Федоровны.
— Приятно кушать, — пожелала она, улыбаясь (ну и челюсть!). — Самоварчика не нужно?
— Спасибо, — ответил Берестов, выжидая томительную паузу, не допускавшую Анну Федоровну продвинуться дальше. — Нам ничего не нужно.
Анна Федоровна скрылась, шаги ее затихли.
— А, ч-ч-чертова баба! — сказал Водовозов. — Брось ты, Денис Петрович, эту квартиру. Точно тебе говорю.
— Что она может знать? Здесь ничего не слышно, я сам проверял. Итак, план действий… Положение в поселке стало нетерпимым. Бандиты держат его в руках, словно никакой советской власти и на свете нет.
Они не оставили улик. Конечно, рано или поздно они их оставят, однако это может произойти не рано, а поздно. Словом: у нас нет пока ни единой нити. Столб был украден со двора у дяди Сени, председателя поссовета. Эта самая тетя Паша держится — не подступись. Наездник Нестеров — таинственная личность, оказывается, работает спецом-кавалеристом. Осторожен и хитер. Наблюдения за ними не дали пока ничего. А главное — ничего не дала наша засада на дороге.
И вдруг заговорила Елена Павловна:
— Но ведь ваших ребят в поселке каждая собака знает. Эдак можно целый месяц сидеть.
— А как им было знать, когда они приходят, а когда нет.
— Да их хотя бы на станции узнают.
— Они не мальчики — со станции приходить, — хмуро заметил Борис и взглянул на Водовозова.
Тот кивнул.
«Видите, Елена Павловна, мне, а не вам кивнул Водовозов, со мной он, а не с вами».
— Я знаю ваш план, Елена Павловна, — вступил Берестов, — и сейчас расскажу о нем товарищам. Елена Павловна предлагает…
— Это не я предлагаю, — быстро сказала Елена Павловна, — это губрозыск предлагает.
Положительно, эта девушка нравилась Борису все меньше и меньше.
— Губрозыск или нет, — улыбаясь заговорил Берестов, — только я хорошо вижу, что этот план вам очень хочется осуществить. Вот, товарищи, этот план. Леночка сама хочет пройти ночью по дороге с узлами-чемоданами, переодетая и, конечно, вооруженная. Бандиты ее, конечно, остановят, и она сможет их задержать. Леночка считает это самым разумным, поскольку ее никто не знает не только в поселке, но и во всем городе. Расчет ее построен на том, что бандиты ночью никогда не стреляют, но действуют ножом. Следовательно, на ее стороне преимущество неожиданности и огнестрельного оружия. Одинокая девушка на дороге, приезжая, не вызовет подозрений. Таков план Леночки.
— Только условие, — так же быстро сказала Леночка, — никаких засад в мою пользу. Я должна пройти одна.
У Бориса этот план вызвал раздражение.
— Что же вы собираетесь делать?
— Уж что-нибудь, наверно, сделаю. Если их будет немного, один-двое, — задержу. Если побольше — во всяком случае, увижу в лицо. Если надо — буду стрелять. В тот раз у Камышовки мне стрелять не пришлось.
«Ого», — подумал Борис. Ему, конечно, очень бы хотелось знать, что произошло «в тот раз у Камышовки», но он не спросил, чтобы не терять достоинства.
— А если их будет трое?
— А по трое они не ходят. Особенно теперь, когда им нечего бояться.
Это было уже прямое оскорбление.
— Они убьют вас.
— Как-нибудь!
— Ну, Денис Петрович, я пошел, — сказал вдруг Водовозов.
Он поднялся, и все невольно загляделись на то, как красиво и статно выпрямляется его фигура, как отходят назад плечи, как ровно становятся ноги в грязных сапогах.
Борис покосился на Леночку. Та тоже смотрела на Водовозова с явным одобрением.