- Никогда! И плевать я хотел на пророчество. Ты - моя! Из-под земли достану, где бы ни пряталась, - прорычал он, притягивая ближе сопротивляющуюся Ларисинью.
- Обойдешься, наследник. Я сделаю все, чтобы этого избежать, - бормотала девушка, обреченно осознавая, что близость дракона накаляет все ее тело в невыносимой потребности плавиться и желать этого.
От жестокой несправедливости хотелось кричать, умоляя избавить от ненужных чувств к недостойному дракону. Все неправильно и против нее. Почему? Прокусила губу до крови и прорычала:
- Как же я презираю всех вас - наглых, эгоистичных драконов, распоряжающихся чужими судьбами. Ненавижу!
- Вспомнила о своем отце? Плевать на него, сам его не выношу и еле сдерживаю желание вызвать властелина на поединок, но не смей ненавидеть меня. Не сопротивляйся нашим отношениям! - рявкнул дракон, приходя в восторг от изысканного запаха нежной лаванды. Мужчина не мог спокойно находиться вблизи наследницы, его рвало на части от желания прикоснуться к ней, но он боялся, что не сможет сдержать желание, если подчинится инстинктам.
- Не могу! Ты такой же, как и он. Хочешь посадить в клетку, выпустив из другой, прикрываясь благими целями. Вы все - подлые лицемеры!
Чем больше девушка сопротивлялась, тем сильнее прижималась к мощному громадному телу, выгибаясь от безумной сладости этих прикосновений. Ларисинья задрожала, проклиная себя, и, услышав громкое рычание, посмотрела в темные безумные глаза мужчины.
- Нет! - выдохнула драконица, ударяя кулаком в его грудь, но Конер даже не почувствовал, накрывая манящие губы страстным поцелуем.
Истинный восторг. Чувственное наслаждение сквозь безумие, разрывающееся на тысячу мелких осколков, дрожью прошедших по мужчине и девушке. Горячие руки, невыносимые ласки... животные инстинкты брали верх.
Мужчина сжимал в сильных объятьях ледяную красавицу, сходя с ума от мучительного, безудержного желания. Мимолетная мысль, что еще немного и ничто не сможет остановить его, отрезвила. Конер замер, не желая видеть презрение и обвинение в глазах Ларисиньи, когда она сможет разумно думать.
Наследник оторвался от сладких губ, пахнущих спелой земляникой, и прижал дрожащую драконицу к своей груди, не давая ей двигаться.
Леденящий холодок прошел по разгоряченным телам, напоминая о реальности. Как только Ларисинья очнулась от сладостной неги, горько застонала и попыталась вырваться.
- Не дергайся, не дразни, - прорычал Конер, судорожно втянув в себя воздух, чтобы не реагировать на близость.
- Сволочь, - выдохнула девушка.
- Нет, твоя пара. Истинная.
- Глупости. Этого не может быть, - в ужасе прохрипела златовласка, с силой сжимая ткань рубахи на мускулистой груди, желая причинить боль.
- Может, любимая. Я знаю, уверен. Мой зверь подсказывает мне.
- Нет! - прорычала Ларисинья, яростно отталкивая мужчину, но это было бесполезно. - Отпусти меня.
Мужчина медленно убрал руки, продолжая стоять на месте. Увидев, как Ларисинья на ватных ногах отходит от него, дракон попытался успокоить ее:
- Лари, все будет хорошо. Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты была счастлива. У нас не будет так, как у наших родителей.
Ларисинья со слезами на глазах посмотрела на него, а потом отвернулась в сторону, не желая показать своей боли. Успокоившись, посмотрела в темно-зеленые глаза мужчины и тихо проговорила:
- Я не знаю, как жили родители. Мою мать сожгли на костре как колдунью, а отец самодовольно смотрел на казнь. Не представляю, как живут другие семьи и воспитываются молодые драконицы. Я всю жизнь была закрыта в башне как наследница из проклятого пророчества, и отец обрек меня на существование в одиночестве. И знаешь... мне все равно, как у других... Я хочу жить безо всех вас. Мечтаю скрыться...
- Я не дам тебе исчезнуть или скрыться, - процедил мужчина, перебивая девушку и вглядываясь в ее нежные черты, находясь на грани срыва. - Не позволю. Все, что хочешь, но только со мной.
Ларисинья сжала кулаки и вместо рвущихся наружу слов просто смотрела на дракона, чтобы не сказать лишнего. Долгие секунды мужчина и девушка прожигали друг друга взглядом, думая о своем. Через мгновение наследница закрыла глаза и внезапно перекинулась в золотую драконицу с белыми наростами на чешуйчатой коже. Хищница негромко зарычала и метнулась ввысь, направляясь ко дворцу золотой гильдии.
Черный дракон полюбовался своей невестой, предвкушая их будущее, а после ухмыльнулся и перекинулся в гигантского черного дракона с зелеными кольями на голове и крыльях. Огромный зверь взметнулся в небо и, дождавшись, пока его драконица долетела до дворца, направился в сторону территорий черных драконов.
Гильдорг, гильдия золотых драконов
День торжества
Ларисинья стояла на трибуне и не могла сдержать бушующих эмоций. Невероятная мысль, что на празднике объявились настоящие наследники золотой гильдии, повергла ее в шок и доставила неописуемую радость. И это произошло за несколько дней до вынужденной свадьбы с наследником черной гильдии и наступления ее 23-летия. Теперь нечего опасаться, грядущие беды испарились, и справедливость восторжествовала.
Драконица с восхищением смотрела на Алекса, светловолосого сильного оборотня, держащего солодею признания, подтвердившую, что он - повелитель золотой расы, наследник Гарика. Рядом с ним стояла милая приятная девушка с золотыми волосами в сиреневом платье, с нежностью смотревшая на брата. На лице настоящей наследницы отражались безумное удивление и восторг.
В эту секунду Ларисинья с грустью подумала, как, наверное, замечательно и потрясающе иметь близкого человека: брата или сестру. Ей бы очень хотелось, чтобы у нее была настоящая подруга...
Девушка посмотрела в сторону отца, гневно окидывающего всех презрительным, разъяренным взглядом, и послала ему в ответ хищную ухмылку.
«Так ему и нужно за все то зло, что творил со мной из-за своей жадности... А ведь все было напрасной ложью, и я с самого начала не была принцессой из пророчества. Но... столько лет прошло в клетке в угоду жестокому дракону».
На трибуне присутствовал верховный кардинал, наводящий ужас не только своим видом, но и взглядом. И что странно, сильнейший дракон в Гильдорге, беспощадный и бессердечный, с огромной потребностью, неистовой жаждой смотрел на наследницу, недовольно хмуря брови, напоминая хищного коршуна, готового в любой момент к нападению и... защите.
Всех удивила ведьма, заявившая, что сделает гильдию золотых драконов сильнее всех взамен на их защиту. Шаринья вызывала страх и агрессию в толпе, и абсолютно все в ней кричало, что нужно держаться от нее подальше.
Позади черной женщины, немного в стороне стоял мерзкий жестокий котран, на которого все почему-то смотрели с уважением и добротой. На убийцу и беспощадного мага...
«Почему? Почему они не видят его сущность, пропитанную гнилью и жестокостью? Почему не видят черствое сгнившее сердце?» - возмущенно думала Ларисинья, испытывая искреннюю ненависть к этому магу.
Решив, что все теперь будет хорошо, несмотря на то, что затаившиеся враги не дремлют, спокойно вздохнула и пообещала себе направить жизнь совсем по другому пути.
Тарентор молча сидел, окидывая ненавистным презрительным взглядом наследников. Они лишили его трона, ради которого он на многое пошел. Конечно, он бы сам не додумался до убийства брата и его жены, но, тем не менее, в гениальном перевороте он играл важную роль.
Бывший владыка сжал руки в кулаки, рассчитывая в уме, как повернуть все в свою пользу, ведь он умнее молодого и гордого сопляка, считающего себя наследником. А упрямая непослушная дочь поможет ему в этом... На нее у него были грандиозные планы, а теперь... Нужно продумать варианты, как можно выгодней продать Ларисинью, чтобы он не потерял своего положения.
После того, как Алекс закончил речь на трибуне, пожелав всем хорошего празднования, приказал взглядом Тарентору идти с ним на переговоры, шествуя вместе с сестрой внутрь замка. Скрипнув зубами от такого неуважения, немолодой дракон последовал за ними, чувствуя за спиной тяжелый взгляд шариньи и Дарена, предупредившего не говорить лишнего, если хочет жить.
Оказавшись в тронном зале, Алекс посадил Валенсию на удобную софу и подошел к окну, глядя на драконов, веселящихся на площади в его с сестрой честь.
Повернулся лицом к присутствующим, отмечая наглое любопытство и хищный настрой верховного судьи, восторг двоюродной сестры, ухмылку друга, гнев шариньи и ненависть Тарентора. Ухмыльнулся, считая, что все так и должно быть, а потом лениво поинтересовался:
- Что скажешь мне, дядя?
- Я считаю, тут слишком много врагов и непричастных к нашему разговору людей, чтобы мы могли спокойно поговорить, - ехидно выдавил Тарентор, окатывая всех презрением.