Санчес и я не сводили с нее глаз.
— Это происходит в каком-то особенном месте… — продолжала она. — Погодите, ведь это же на развалинах, на Селестинских развалинах! Там есть одно особое место между двух храмов. Чуть было не запамятовала. — Она подняла на нас глаза. — Вот куда мне нужно: на Селестинские развалины!
Хулия умолкла, и оба — она и Санчес — обратили взгляды на меня.
— Не знаю, — начал я. — Мне было интересно, почему Себастьян и его люди так ополчились на Манускрипт. Я понял, что это вызвано страхом перед идеей о внутренней эволюции человека… Но теперь я просто не знаю, куда ищи… Эти военные направляются сюда… Похоже, Себастьян собирается первым найти Девятое откровение… Не знаю, мне представилось, что я каким-то образом участвую в попытке убедить его не уничтожать Манускрипт.
Я замолчал и мыслями снова обратился к Добсону, а затем вдруг к Девятому откровению. И тут я понял, что откровение прояснит, куда нас, людей, приведет эволюция. Задавшись вопросом, как будут относиться друг к другу люди под влиянием Манускрипта, я получил на него ответ в Восьмом откровении. Теперь логически возникал следующий вопрос: к чему все это приведет, какие изменения произойдут в человеческом обществе? Должно быть, об этом поведает Девятое откровение.
Почему-то казалось, что полученной сейчас вестью можно будет воспользоваться, чтобы уменьшить страх Себастьяна перед сознательной эволюцией… Если он захочет прислушаться.
— И все же я считаю, что кардинала Себастьяна можно переубедить и сделать сторонником Манускрипта! — убежденно заявил я.
— Вы видите себя переубеждающим кардинала? — спросил Санчес.
— Нет… вообще-то нет. Со мной человек, которого Себастьян знает и кто способен говорить с ним на равных.
Когда я произнес эти слова, мы с Хулией одновременно посмотрели на падре Санчеса.
Он попытался улыбнуться и заговорил со смирением:
— Мы с кардиналом Себастьяном уже долго стараемся избежать прямого столкновения из- за Манускрипта. Он всегда стоял выше меня. Он считал меня своим протеже, и, должен признаться, я смотрел на него с пиететом. Но мне кажется, я всегда знал, что до этого дойдет. Когда вы в первый раз заговорили об этом, я понял, что задача переубедить кардинала ляжет на меня. Вся моя жизнь была подготовкой к этому.
Священник пристально посмотрел на нас с Хулией, а потом продолжал:
— Моя мать выступала за реформирование христианства. Она была против того, чтобы спекулировать на чувстве вины и силой обращать людей в веру. Она считала, что к вере должны приходить из любви, а не из страха. Мой отец, с другой стороны, был сторонником строгой дисциплины. Позже он стал священником и, подобно Себастьяну, твердо верил в традиции и власть. Это породило во мне желание работать под началом Церкви, но я всегда искал, как внести в ее жизнь такие изменения, которые подчеркнули бы важность высшего религиозного опыта.
Совладать с Себастьяном — следующий шаг для меня. Мне не хотелось идти на это, но я знаю, что должен ехать в его миссию в Икитосе.
— Я поеду с вами, — заявил я.
Поднявшись рано утром, мы быстро попрощались с Хулией и на мощном внедорожнике — джипе, оснащенном специальными колесами для улучшения проходимости — его одолжил у кого- то падре Санчес — отправились в путь. Дорога на север петляла по густым джунглям и пересекала несколько полноводных рек, как пояснил священник — притоков Амазонки. Чем дальше мы продвигались вперед, тем крупнее становились деревья. Они росли довольно далеко друг от друга. Дорога пошла в гору.
— Похоже на пейзаж в окрестностях Висьенте, — заметил я.
Санчес улыбнулся:
— Мы в полосе колоссальной энергетической заряженности. Ее длина — пятьдесят миль, ширина — двадцать, и она простирается до самых Селестинских развалин. Окружают этот район непроходимые джунгли.
Вдалеке, там, где начинались джунгли, я заметил участок расчищенной земли.
— Что это? — удивился я, указывая на него.
— Так власти представляют себе развитие сельского хозяйства.
На обширном участке вдоль дороги деревья были выкорчеваны бульдозерами и беспорядочно свалены друг на друга. Некоторые стволы были полуобгоревшими. Верхний почвенный слой был размыт, и по оголенной земле, поросшей разнотравьем, бестолково бродило стадо коров. Когда мы проезжали мимо, несколько животных повернули головы в нашу сторону. Заметив еще один участок изрытой бульдозерами земли, я понял, что это «развитие» подбирается к гигантским деревьям, мимо которых мы проезжали.
— Жуткое зрелище, — проговорил я.
— Да уж, — отозвался Санчес. — Даже кардинал Себастьян выступает против этого.
Мне вспомнился Фил. Возможно, он пытался уберечь именно это место. Что с ним сейчас? Тут я снова подумал о Добсоне. По словам Коннора, Добсон собирался встретиться с ним в гостинице. Почему Коннор оказался там, чтобы рассказать мне об этом? Где Добсон сейчас? Его выслали из страны? Посадили в тюрьму? От моего внимания не ускользнуло и то, что образ Добсона ни с того ни с сего возник у меня в сознании в связи с Филом.
— Далеко еще до миссии Себастьяна — спросил я.
— Около часа езды, — ответил Санчес. — Как вы себя чувствуете?
— В каком смысле?
— Я имею в виду уровень вашей энергии.
— Думаю, он высок, — предположил я. — Столько красоты вокруг.
— Как вам показался наш вчерашний разговор втроем?
— По-моему, восхитительно.
— Вам было понятно, что происходило?
— Вы имеете в виду, что в каждом из нас в определенное время начинали бить ключом идеи?
— Да, но в более широком значении.
— Тогда не знаю.
— А я вот раздумывал над этим. К подобному сознательному общению, когда каждый старается выявить в других все самое лучшее, а не стремится к власти над ними, непременно придет в конечном счете весь род человеческий. Только представьте, насколько при этом повысится энергетический уровень каждого и какими гигантскими шагами пойдет эволюция!
— Верно, — подтвердил я, — я как раз пытался представить, какие изменения претерпит человеческая цивилизация по мере всеобщего подъема энергетического уровня.
Священник посмотрел на меня так, словно был поражен точностью моих слов:
— Именно это мне тоже хотелось бы узнать.
Какое-то время мы смотрели друг на друга, и я понял: мы оба ждем, к кому придет следующая мысль. В конце концов Санчес сказал:
— Должно быть, ответ на этот вопрос содержится в Девятом откровении. В нем, по- видимому, объясняется, что произойдет по мере продвижения цивилизации вперед.