В дверях сильно врезался плечом в косяк, чтобы иметь возможность незаметно разглядеть реакцию подозрительных типов. Они не спускали с Миража взгляда. Теперь он был уверен, что кому-то зачем-то понадобился и не совсем по хорошему поводу, иначе зачем весь этот спектакль с подглядываниями, куда проще было подойти и спросить.
Мираж вышел из бара. На дворе уже была ночь. Над дверью висел фонарь, но за границей его света царила непроглядная темнота. Мираж спрятался за баром, за кустом акации. Не прошло и минуты, как дверь бара хлопнула и послышались голоса. Мираж закрыл глаза и выпустил фантома двойника самого себя. Когда он зажмуривался, то мог видеть мир глазами призрака.
Двое, те самые подозрительные личности, стояли на пороге и мялись, не зная куда идти. И тут под свет фонаря вышел Мираж, совершенно трезвый, сложил руки на груди и вопросительно уставился на них. Мужики замешкались еще сильнее. Если они пытались стяжать лавры профессиональных убийц, то шансов дожить до следующего дела у них не было никаких.
– Варн? – наконец-то решился спросить один из них.
Призрак Миража молчал и продолжал смотреть вопросительно. Один из подозрительных типов резко вынул руку из кармана куртки. В ней оказался пистолет с глушителем. Убийца выстрелил навскидку три раза в призрака, но вместо того, чтобы упасть, Мираж рассеялся, как и положено фантому.
Настоящий Мираж выстрелил в убийцу из-за угла бара и взял на мушку второго. Тому ничего не оставалось, как поднять руки. На шум выбежали люди, и, чтобы Миража не обвинили в нарушении порядка, напарнику убитого пришлось признать, что они первыми решили убить его и взять на себя оплату штрафа за нарушение порядка.
Мираж устроил допрос. Напарника убийцы звали Стендом. История получения такого дурацкого имени не слишком интересовала Миража.
– Кто. Тебя. Нанял? – отделяя каждое слово паузой, спросил Мираж.
– Я не знаю. Нам сделали хорошую предоплату, выдали «волчий» пропуск и обещали заплатить по выполнению задания в два раза больше.
– Волчий пропуск, – Мираж покачал головой.
В некоторых частях Улья «волчьим» пропуском называли особую незаметную метку, вшитую под кожу. Она давала свободу от патрулей «внешников», обозначая ее носителя, как человека на задании в интересах службы. Миража озадачило желание бывших коллег ликвидировать ренегата. Зачем? Оказавшись в Улье, для них он все равно, что умер. Неужели его поступок, спасение мутанта, вызвал брожение умов в отлаженном механизме? Они собирались привезти его труп и показать сослуживцам, дескать, вот что с вами будет за ослушание?
Система – это все. Для некоторых ее адептов, достигших вершин карьеры, любой намек на ее изменение, а тем более на перестройку, подобен смерти, и даже больше. Не для того потрачено столько сил, энергии и лет, чтобы оказаться на вершине того, чего больше нет.
Других причин желать ему смерти Мираж не видел. К своему удивлению, он не расстроился, не впал в еще большую депрессию, наоборот, его существование наполнилось смыслом. Он почувствовал Игру, правила в которой он знает и способен выиграть. Игра наложила на него ограничения в свободе передвижения, свободе быть на публике, заставила следить за своим языком и за теми, кто его слушает. Это было не сложно, это было то же самое, что и на его работе в медицинской службе «внешки». Только теперь работа не смердила рутиной, она источала благовония настоящей Игры, от мыслей о которой у него поднимался уровень адреналина и приятно томилось в груди.
Мираж понял, что больше не хочет жертвовать собой ради других, что это не его путь. Ошибкой было примерять чужую жизнь на себя, и как результат неправильного выбора он чуть не лишился своей. Убийцы-неудачники открыли ему правильную дверь, за которой шла Игра по его правилам.
Первое, что он сделал, это создал группу мотивированных рейдеров, с которыми удалось набить рюкзаки дорогостоящим добром. С ними он бродил от кластера к кластеру, сдавая добро на стабах и попутно формируя сеть информаторов. Из группы рейдеров, поверивших в его удачливость, сформировался костяк людей, беспрекословно веривших Миражу. Это были слепые, но беззаветно преданные исполнители. Такие люди были нужны для выполнения деликатных дел, связанных с «грязной» работой. Информаторы сдавали очередных ищеек, а люди Миража пускали их в расход. Причем, Миражу хотелось сделать это так, чтобы на том конце знали, чьих рук это дело.
В какой-то период времени ищейки исчезли и Мираж было подумал, что он больше не интересен, но затишье было просто необходимо для изменения тактики. На смену ищейкам пришли отряды отмороженных убийц, набранные из отбросов человечества. Кто-то на том конце Игры решил отойти от тактики хирургической эктомии к тактике прихлопывания проблемы обухом топора.
За отрядом Миража следовала слава самой успешной группы рейдеров в округе, что в итоге выдавало ее местонахождение. Сдав крупную партию хабара, мобильные группы охотников получали сигнал и пытались сесть на след отряду. Поначалу Мираж считал, что с ними пытаются свести счеты конкуренты, но после одного беспричинного зверства, учиненного якобы его людьми в недавно покинутом ими стабе, Мираж решил взять «языка».
В небольшом лесочке на пустом кластере отряд перехватил дозорный автомобиль. Публика в нем находилась колоритная, и без предварительных расспросов их уголовное прошлое было очевидным. От «партаков» со значениями до отсутствия всех передних зубов и характерной уголовной речи. Господа из остановленного автомобиля не испугались и сразу начали качать права, мешая свой жаргон с отборным матом, апеллируя к каким-то именам, о которых в этих местах никто не слышал.
Боевой настрой уголовников испарился после того, как одному из них, самому дерзкому, срубили кисть, которой он пытался неосторожно размахивать. После этого признания потекли из их уст сладким елеем. Те, кто затеяли охоту на Миража, решили сделать так, чтобы у него земля горела под ногами. Отряды муров и прочей швали, помимо охоты на его отряд, пытались выдать свои зверства за зверства людей Миража. После такой антирекламы ему и впрямь пришлось бы уносить ноги куда подальше.
Ставки в Игре поднялись, как и количество задействованных в ней людей. Большинству была отведена роль статистов, отыгрывающих ее помимо своей воли. Мираж не смирился с ролью жертвы и решил дать бой, пока что «шестеркам», но в будущем он желал дотянуться до горла тех, кто лично решил устроить на него охоту.
Его так сильно увлекло противостояние, что он начал забывать о том, что ждет возвращения Рэба, человека, кардинально изменившего его мировоззрение и судьбу. По части мировоззрения влияние Рэба уже не было таким актуальным потому, что оно изменилось кардинально еще раз. Теперь Мираж понял, что он лидер, но лидер другого склада, он вождь, организовывающий и ведущий людей к цели, его цели. Ему нравилось манипулировать сознанием людей, подчинять и видеть послушание. Когда он предпринимал попытки построить равноправное общество, такого беспрекословного подчинения не было. Но когда началась Игра, все встало на свои места. Ради целей, которые вроде бы были интересны только Миражу, народ подчинялся и шел на риск.
В тот день, когда подгрузился оренбургский кластер из времени и пространства, в котором жил Рэб, Мираж находился далеко, увлеченный собственной Игрой. Когда-то он мечтал находиться рядом во время подгрузки и броситься искать старого друга сразу после того, как кластер копируется в Улей. Теперь все, на что он сподобился, это через доверенных лиц устроить небольшую зачистку окрестностей от лишних мутантов, да выслать кортеж для встречи.
Вне зоны своего влияния слава о Мираже расходилась сомнительная и чем дальше, тем более кровавой она была. Народ в Улье и так каждую секунду жил в смертельном страхе и ему не хотелось терпеть еще одну причину бояться. Кортеж, отправленный Миражом, сгинул по дороге, так и не успев к перезагрузке кластера с Рэбом.
Мэрше пришлось возглавить отряд, отправившийся на поиски группы Дизеля. Они ушли на разведку, проверить слухи насчет каких-то непонятных групп, появившихся в суточном переходе от «Затерянного мира» и не вернулись к назначенной дате. В последнее время в стабе и так все шло наперекосяк. Поселок разделился на две группы. Те, что пришли с Рэбом и те, что появились позже, на почве непримиримых разногласий разошлись в противоположные концы стаба. Новенькие, жители Андорры, не смогли сломать языковой барьер и свой менталитет. Ветераны, чувствующие себя хозяевами стаба в большей степени, считали их поведение высокомерным.
После разделения каждая часть стаба занялась своим обеспечением самостоятельно. Дизель и Скорняк, усилив свои умения и наработав еще больше опыта, считались просто ультимативными охотниками. Дизель развил свое умение ночного зрения до совершенства. Скорняк обрел необычный навык маскировать себя и товарищей рядом с собой. И зрительно, и на слух, и даже обоняние мутантов не могло уловить присутствия людей. Только Скорняка хватало не больше, чем на пару минут. Крофт, дочка Дизеля, превратила свое умение в колдовство, выворачивая сущность людей наизнанку.
Только Скорняк лежал на вытяжке после того, как чуть не попал в перезагрузку стен кластера. Ему пришлось срочно прыгать вниз со скалы. Хорошо, что в поселке имелись врачи, догадавшиеся правильно срастить кости Скорняка, иначе быстро схватывающаяся костная ткань могла превратить его в Квазимодо. Дизель пропал неизвестно где, оставив людям ощущение сиротства. Мэрша хотела перешагнуть гордость и обратиться за помощью ко второй половине стаба, но через Дюйм узнала, что у тех дела идут не намного лучше. Самостоятельная охота сильно проредила их ряды. В итоге, Мэрше пришлось собирать отряд и отправляться на поиски Дизеля, попутно набивая споранами рюкзаки.
Впереди отряда шел неплохой сенс Черепашка, до жизни в Улье забулдыга, врун и просто непутевый человек. Он прибился, чуть живой, когда Дизель ходил за оружием. Выдержал два дня после загрузки кластера в лесополосе, думая, что помер и находится в аду за свои провинности. После того, как его приняли, он начал меняться в лучшую сторону, а когда обрел удачный дар, пользующийся спросом в рейдах, то и совсем изменился.
Черепашка был вооружен «Винторезом», на случай бесшумной ликвидации помех. Он шел впереди метрах в двухстах от основной группы. В центре шла Мэрша, вооруженная старым «Калашниковым» с самодельным глушителем, за ней Репей и Немец тащили один «Утес» на двоих. Без крупнокалиберного оружия в походе было никак нельзя. Замыкал группу Булкин, бывший пекарь, с СВД.
Группа шла по следам Дизеля и остановилась только там, где была ночная стоянка его группы. До сего момента никаких подозрительных следов замечено не было. Ни гильз, ни крови, красной или черной, ничего подозрительного. Только спрятанные под камнями упаковки еды и другие следы человеческого присутствия.
Пустые кластеры создали вокруг «Затерянного мира» идеальную полосу отчуждения, изолировав стаб от лишнего внимания. Поэтому любое проявление активности в его окрестностях выглядело подозрительным. У Мэрши было два варианта, либо кто-то решил занять их стаб, либо кто-то снова явился свести с ними счеты. После подозрительного исчезновения Рэба, явно не по своей воле, из-за найденных в его пещере газовых гранат, стаб больше не считался секретным. Исчезновение группы Дизеля могло быть звеном одной цепочки чьих-то интересов. Ни мотивацию, ни смысл их Мэрша понять не могла. Для нее Улей был простым миром из мутантов и людей, убивающих друг друга по необходимости. Иные поводы для конфликтов между людьми Мэрша считала производными неуемной человеческой натуры, которой мало власти, мало вещей, мало прочего.
Отряд спокойно переночевал. Во время своей смены Булкин слышал вдалеке рев крупного мутанта, с той стороны, откуда они пришли. По карте загрузок, он мог двигаться в сторону кластера с аэропортом, до обновления которого оставалось меньше суток. Да и не пугали мутанты, они не способны были устроить ловушку, в которой погиб бы весь отряд Дизеля. Нутром Мэрша чувствовала, что появился враг из числа людей, иначе зачем было организовывать поиски тех, кого точно не вернуть.
Отряд миновал долину, в которой когда-то были разбиты силы Ордена Тиамат, мечтающего о реванше. Черепашка не заметил ничего подозрительного, поэтому, пошли по центру, не таясь. Однако, на выходе из долины сенс дал предупредительный знак и долго сидел, замерев среди камней. Мэрша измаялась в ожидании, не вытерпела и бесшумно подобралась к Черепашке, узнать причину его подозрений.
– Не могу понять, чую что-то.
– Не можешь отличить тварь от человека?
– Не могу, не похоже ни на то, ни на другое.
– Ты чего говоришь-то, у нас, что третья сила появилась?
– А я почем знаю, третья или четвертая? Понимаешь, хоть тварь, хоть человек они неровный сигнал дают, двигаются, думают или не думают наоборот, фон такой получается неравномерный, а сейчас как от техники, ровный вот уже полчаса. Я думаю, тут сенсор какой-то стоит.
– Да? – Мэрша расстроилась. – Мы уже попались ему?
– Думаю, нет, иначе он поменялся бы, если засек.
– Так какого хрена лежать тут, обходить надо, по горам.
Предположения насчет враждебной силы человеческой природы подтвердились. Осталось понять, какого черта им нужны люди, пытающиеся жить сами по себе. Улей был полон кластеров, в которых раз в неделю загружался обновляемый человеческий материал годный хоть на органы, хоть на работы, хоть для всяких изощренных потех. Стоило ли тащиться через горы, чтобы с такими трудами добыть себе кучку народа, способную защитить себя. Мэрша поверила в то, что за Рэбом и его товарищами тянулась какая-то история, о которой она не знала. Судя по тому, что она никак не могла их отпустить, история была важной.
Через полдня пути по каменистым горам Черепашка снова подал сигнал тревоги. На этот раз они находились на самом виду, на отроге скалы, по которому собирались перейти перевал. Выбрать другой путь означало серьезно задержаться, а этот маршрут был известным и безопасным, до сего момента.
– Что делать? – Мэрша оглядела неприступные стены гор слева и справа.
– Вертаться, – предложил Булкин.