– Пфф, пожалуйста. Сложно было, конечно, но я, то есть мы, смогли.
– Ты видела, кто напал на стаб? – спросил Рэб.
– Видела. Они приезжали к нам раньше. Угрожали, но мы вроде бы договорились. А вы ушли в город со Штормом?
– Ага, они и там нас достали. Мы только и остались, – сообщил Квазирог. – Покрошили в капусту. Председателю кочан срубили и к рукам прибили, садисты, а на правлении написали, что Мираж прощает все, кроме предательства.
– Предательства? Я не понимаю? – Варвара попыталась поднять руку, но скривилась от боли.
– Что не понимаешь? Может у них с Председателем были какие-то договоренности? – предположил Квазирог.
– Не было никаких договоренностей. Все, что происходило в Колхозе, шло через меня. Это я была настоящим Председателем.
– В смысле, ты? – Квазирог подумал, что женщина еще до конца не оклемалась и несет несуразицу.
– Я умею управлять людьми. Я делаю так, чтобы они исполняли мою волю, не подозревая об этом, – Варвара говорила медленно, чтобы смысл ее слов успевал доходить.
– Я понял, – Рэб хлопнул по рулю. – Это теплое прикосновение к затылку твоих рук дело, в смысле, мыслей, тьфу, заговорился. Это ты прикасалась к моему затылку тогда, в стабе, и сегодня?
– Я, – тихо призналась Варвара.
Нельзя было сказать, что пленники обрадовались друг другу, скорее наоборот. Мэршу прицепили с краю, чтобы ей можно было пользоваться ширмочкой, когда приспичит. Дизель сокрушался по поводу того, что стаб остался почти без присмотра. Одна надежда была на Скорняка, который к этому времени уже должен был восстановиться, и Крофт, способную распознать опасность задолго до того, как она приблизиться к скалистым стенам поселка.
– Нас на Ломтя поймали, – признался Череп, чувствуя за собой вину за то, что не распознал подмену. – А где он, кстати?
– Исчез. Сидел с нами на одной веревке, а ночью исчез. Никто не видел как, – Петля прикрылся от жаркого солнца рукой. – Когда они догадаются поставить навес?
– А вам уже сказали, ради чего коптитесь? – спросила Мэрша, обращаясь к Дизелю.
– Нет. Каждый день у нас один и тот же распорядок дня. С утра помыли нас, под нами, накормили, потом обед, вечером мойка и ужин, потом крепкий сон и опять, все сначала.
– Зачем? – удивилась Мэрша.
– Может, вас ждали? – предположил Шаткий Тростник.
– Как там дочка? – не в тему спросил Дизель.
– Как, как? Расстроилась, конечно. Сильно привязана она к тебе, Дизель, – Мэрша задумалась. – Кому мы помешали? Жили, никого не трогали.
– Вон, Дизель считает, что в Улье нельзя так жить, типа, система создана так, чтобы всегда была движуха. Представьте, если все будут жить изолированно, как мы, то скоро в Улье с его регулярными копированиями, наступит перенаселение.
– Логично, – согласился Булкин. – Тогда взяли бы и потравили нас газом, ночью. К чему это представление? – он потряс наручниками.
– Рэба, если помните, тоже ведь не убили, а могли бы, – напомнила Мэрша про загадочное исчезновение сооснователя «Затерянного мира».
– Рэб-то был не человеком, квазом, да еще и выросшим до элитника. Его могли на опыты взять, исследовать, вскрыть, трепанацию сделать.
– Сам ты Булкин, кваз, – обиделась за Рэба Мэрша. – Я за наше скотское отношение к нему до сих пор простить себя не могу. Послушали людей, а они его мизинца не стоили. Что этот кривобокий Коп для нас сделал? Бучу поднял, разделил людей, да и сдох потом, как последний трус.
– Я не знал Рэба, только по рассказам, – оправдался Булкин.
– Вот и не комментируй, чего не знаешь, – строго приказал Дизель.
В нем еще жила память о тех временах, когда стаб охранялся Рэбом. Крофт часто признавалась, что аура Рэба оберегает его от опасностей, и что ей спокойно, когда он рядом. Дизель верил дочери наполовину, но все же после исчезновения Рэба ощутил, как пропало ощущение родительского покровительства, а вместо него появилось холодное чувство сиротства.
– Ломоть, перед тем, как исчезнуть, сказал, что здесь есть человек с большим опытом. Он не просто сенс, а настоящий менталист, – перевел тему Шаткий Тростник, – Петлю вырубил, когда он попытался наручники отстегнуть.
– Я думала о том, что те, кто нас пленил, давно в Улье, либо это охотники на скребберов, съевшие не по одной белой жемчужине.
– Скребберов? – переспросил Череп. – Их кто-нибудь видел вообще?
– И, слава Богу, что не видел. Для многих, это последнее в жизни, что они видят.
– Я думаю, что все эти истории, про охотников на скребберов, – легенды Улья, красивые и героические, – Дизель считал, что в человеческой природе слагать легенды, имеющие мало общего с действительностью.
– О, пожрать несут, – оголодавший Немец увидел человека с солдатским термосом, идущего в их сторону.
– Смотри, термос-то побольше дали, – заметил Петля.
В этот раз их накормили холодной окрошкой, в которой чувствовался привкус живца. Булкин, неуклюже, из-за наручников, но все равно быстрее всех доел свою порцию и откинулся назад с довольным видом.
– Блин, я всего несколько часов на привязи, а уже рад еде, как собака.
– Полай, может добавки принесут? – предложил ему Репей.
– Нет, я лучше предложу им свои услуги пекаря, видели, какой у них клеклый хлеб? А я могу такой испечь, м–м–м, люди сами косяками к ним попрут и ловить не надо будет.
– У–у–у, натура предательская, – Репей расставил растопыренные пальцы и направил их в сторону Булкина, словно собирался придушить его. – Скрипач Булкин не нужен.
Неожиданно подпрыгнул Череп, будто его ударило током.
– Ты чего? – удивился Дизель.
– По мозгам резануло, – он потер виски, – ух, жестко.
– Походу к вам, психам тут неравнодушны, – под «психами» Петля понимал всех, кому Улей подарил ментальные способности. – Глядишь, ночью…, – он осекся и уперся в критичный взгляд Дизеля. – Глядишь, ночью к Ломтю переведут, в комфортабельный номер, – Петля попытался выкрутиться. – Не, мы же не знаем, где Ломоть? Чего вы сразу о плохом?