— И в театр сходим, — пообещал старшина. — Давненько я не был в театре. Правда, не так давно был одном, да там такое представление было! В зале — фашисты, на сцене — мы. Фашистов мы вышибли, на том спектакль и закончился.
— Вы что, в морской пехоте служили? — высказал догадку Фрол.
— В морской пехоте.
— Не у полковника Липатова? — поинтересовался Девяткин.
— Нет. Я куниковец.
— Ку-ни-ко-вец? — протянул Фрол не то с уважением, не то с недоверием. — А как же вы, товарищ старшина… воевали, воевали, высаживались на Малую землю и вдруг в Нахимовское пошли? — спросил Фрол. — Проштрафились или как?
— А вы, Живцов, проштрафились или как? — отразил нападение Протасов.
— Зачем проштрафился? Начальство командировало.
— Ну и меня начальство. А раз начальство прикажет — надо выполнять без рассуждений, не так ли? Больше вопросов нет?
— Нету, — буркнул Фрол.
— Ну что же? Тогда — спать. Утро вечера мудренее. И старшина принялся раздеваться.
В первые дни, пока не начались занятия, все были взбудоражены. Мы привыкли к свободной жизни, а тут часовой стоял у ворот и другой — в подъезде. Умывались мы под присмотром Протасова, с ним ходили на завтрак, и он, ведя нас по коридорам в строю, командовал: «Четче ногу! Ать, два!» За завтраком он следил, чтобы все было съедено. На прогулку во двор мы тоже ходили с Протасовым. Флотские вспоминали корабли, бои, своих взрослых товарищей, с которыми жили на равную ногу, были на «ты» и не обязаны были вставать, когда те к ним обращались. Ребята, явившиеся из дому, скучали по родителям, бабушкам, по приятелям, оставшимся там, далеко. Другие вздыхали по вольной жизни, забыв, что эта «вольная жизнь» была очень неприглядной.
Вечером Фрол, пользуясь кратковременным отсутствием старшины, занимался «воспитанием» новичков.
— А ну-ка, идите сюда. Будем играть в «морской словарь».
— А что это за «морской словарь»?
— Я называю «комната», ты отвечаешь: «кубрик». Ответишь правильно — меня щелкнешь по носу, не ответишь — я тебя. Идет?
Фрол позвал:
— Бунчиков!
Вова спросил опасливо:
— Чего тебе?
— Не «чего тебе», а «есть Бунчиков» надо отвечать. Подставляй нос!
Вова заработал крепкий щелчок. Глаза его наполнились слезами, а нос покраснел, словно от укуса осы.
— И в театр сходим, — пообещал старшина. — Давненько я не был в театре. Правда, не так давно был одном, да там такое представление было! В зале — фашисты, на сцене — мы. Фашистов мы вышибли, на том спектакль и закончился.
— Вы что, в морской пехоте служили? — высказал догадку Фрол.
— В морской пехоте.
— Не у полковника Липатова? — поинтересовался Девяткин.
— Нет. Я куниковец.
— Ку-ни-ко-вец? — протянул Фрол не то с уважением, не то с недоверием. — А как же вы, товарищ старшина… воевали, воевали, высаживались на Малую землю и вдруг в Нахимовское пошли? — спросил Фрол. — Проштрафились или как?
— А вы, Живцов, проштрафились или как? — отразил нападение Протасов.
— Зачем проштрафился? Начальство командировало.
— Ну и меня начальство. А раз начальство прикажет — надо выполнять без рассуждений, не так ли? Больше вопросов нет?
— Нету, — буркнул Фрол.
— Ну что же? Тогда — спать. Утро вечера мудренее. И старшина принялся раздеваться.
В первые дни, пока не начались занятия, все были взбудоражены. Мы привыкли к свободной жизни, а тут часовой стоял у ворот и другой — в подъезде. Умывались мы под присмотром Протасова, с ним ходили на завтрак, и он, ведя нас по коридорам в строю, командовал: «Четче ногу! Ать, два!» За завтраком он следил, чтобы все было съедено. На прогулку во двор мы тоже ходили с Протасовым. Флотские вспоминали корабли, бои, своих взрослых товарищей, с которыми жили на равную ногу, были на «ты» и не обязаны были вставать, когда те к ним обращались. Ребята, явившиеся из дому, скучали по родителям, бабушкам, по приятелям, оставшимся там, далеко. Другие вздыхали по вольной жизни, забыв, что эта «вольная жизнь» была очень неприглядной.
Вечером Фрол, пользуясь кратковременным отсутствием старшины, занимался «воспитанием» новичков.
— А ну-ка, идите сюда. Будем играть в «морской словарь».
— А что это за «морской словарь»?
— Я называю «комната», ты отвечаешь: «кубрик». Ответишь правильно — меня щелкнешь по носу, не ответишь — я тебя. Идет?
Фрол позвал:
— Бунчиков!
Вова спросил опасливо:
— Чего тебе?
— Не «чего тебе», а «есть Бунчиков» надо отвечать. Подставляй нос!
Вова заработал крепкий щелчок. Глаза его наполнились слезами, а нос покраснел, словно от укуса осы.