— Внимание, внимание! Сегодня Малец угощает! Приготовьтесь, кто голодный!..
— Я голодный!.. А я еще голодней!.. Давай, Даник!.. Чем угощаешь? — закричали мальчики.
Даник сидел за партой и только улыбался.
— Чем я тебя угощу? Свежим снегом? Что он выдумал!
И Сивый толкнул своего друга, Саньку Сурновича, в бок: молчи!
— Эй, завтрак несут! Ура!
Из пятого класса — он проходной — вошли дежурные. Рыжий и кудрявый Абраша Цымес, сын кузнеца Рувима, натужившись нес перед собой бачок с горячим кофе. За ним шла, неся две прикрытые салфетками кошелки, Аня Нупревич, по прозванию Коза, бойкая, крикливая девчонка с рубцом на верхней губе.
— Г-гоп! — поставил бачок на стол Абраша.
— Чего налетели? — закричала Коза на ребят. — Не все сразу!..
В школе по недавно заведенному порядку учащимся выдавалось «бесплатное подкрепление». Кружка кофе и ломтик хлеба — всегда одно и то же. Дети чиновников и полицейских относились к этому свысока — брали только кофе и запивали им свои, домашние бутерброды. Им подражали в этом сынки и дочки богатых евреев. Другие ребята, если кому из них мать и давала что-нибудь «с собой», ели, конечно, и свое и школьное. Много было и таких, для кого эта кружка кофе и ломтик хлеба составляли весь их завтрак. Над ними обычно подсмеивались дети чиновников и торговцев.
Насмешки эти всего больше обижали и злили Даника Мальца. Он уже понимал — разговоры об этом шли среди старших, — что «подкрепление» это — ничтожные крохи от тех податей, которыми паны душили трудящийся люд; подачка, брошенная, чтоб заткнуть рты…
— Ну, Абраша, ты свой человек! Полную, брат, наливай!
Абраша любил это дело. С черпаком в левой руке, со списком — в правой (он был левша), веселый рыжий Цымес выкликал фамилии:
— Бурак Люба!
— Есть!
— На, получай на чай. — И он наливал черпаком в подставленную кружку.
— Ян Цивунок!
— Есть!
— На, получай на чай. Онэфатэр Эля! Стефан Чечотка!..
— Есть! Есть! — отвечали вызванные. Получив «на чай», они подходили к Козе, которая выдавала хлеб.
Только все расселись на партах и принялись жевать, как Санька Сурнович опять закричал:
— Внимание!
И тут Даник двумя руками вытащил из-под парты и поднял над головой большую вязку нанизанных на шпагат баранок. Они, казалось, даже светились! Большие, сладкие, по пять гро́шей!..
— Ура! Нех жые! — закричали дети.
— Список давай! Читай, Матейко, по нашему списку! — скомандовал Даник.
Санька стал за стол, достал из кармана сложенный листок из тетрадки и начал читать:
— Янка Цивунок! Бируля Нина! Хана Портной!..
Каждому, кого он называл, Даник протягивал снятую со шпагата большую душистую баранку.
И список и баранки кончились одновременно.
— Ишь какой! Ты, брат, давай всем!..
— Всем не могу! Не хватило.
И вот тогда Чесик Бендзинский, сын коменданта постерунка, вскочил с места и, еще не проглотив мамочкину булку с маслом и сыром, закричал:
— Я знаю! Все знаю!
— Что ты знаешь? Что? — подошел к нему Даник.
— Ну, ну, что ты знаешь? — шагнул к нему и Санька.
— Все знаю! И скажу!
— Что ты скажешь? Кому?
— Пани Марье, кому ж еще!
— Эх ты, лупоглазый!
— Ах ты, хамула! Мало вам всыпали, бунтовщикам!..
— Матейко, Сивый, по морде ему!..
Ребята не заметили, как из учительской вошла в класс и остановилась в самой гуще их воспитательница. Они вдруг услышали ее голос:
— Тише! Что тут у вас? Я говорю — ти-хо!..
Она была не одна — вместе с ней вошел пан Дулемба, которого пятиклассники прозвали Пауком.