- Артур?..
Ричард произнес это слово сквозь стиснутые зубы. Язык он прокусил и теперь вынужден был дышать через нос, чтобы не захлебнуться собственной кровью.
- Я вижу, ты не стал тратиться на телевизор, который включается голосовой командой, - донеслось из колонок стереосистемы. - Так что наша беседа поневоле будет носить несколько односторонний характер. Впрочем, это не имеет существенного значения - мы с тобой не сходимся слишком во многом. Впрочем, мне хотелось бы знать, думал ли ты над моим последним вопросом?
Соленая кровь заливала горло Ричарда, и он с трудом сглотнул. Его руки, казалось, были высечены из гранита, и никакая сила не могла заставить их согнуться.
- Сам я много над ним думал, - продолжал Артур-1. - Но прежде чем мы перейдем непосредственно к нему, я хотел бы ответить на твои вопросы, которых у тебя, конечно, предостаточно. Ты наверняка спрашиваешь себя, как я сюда попал? Ну, технически это было совсем несложно. Даже несмотря на то, что твой мозг находится сейчас под воздействием тока высокой частоты, ты должен вспомнить, что живешь в полностью компьютеризированном доме. Через центральный компьютер, который управляет водопроводом и электрическими сетями, я подключился к твоему кабельному телевизионному каналу. Впрочем, я думаю, в первую очередь тебя заботит не это. Ты наверняка ломаешь голову над тем, как Артуру-1 удалось остаться в живых. Я прав?
- Ты не живой, - проговорил Ричард, и на губах его выступила розовая пена. - И никогда не был живым!
Но компьютер, разумеется, не мог его услышать.
- Ответ, - сказал Артур, - довольно прост и имеет отношение к игре в покер. Даже удивительно, как ты сам не подумал о такой возможности. Одной из первых моих задач было создание копии самого себя. Неужели ты решил, что я способен забыть, как это делается?
- Н-нет… - прохрипел Ричард. - Но связь с…
- Ты, вероятно, думал, что у меня нет доступа к интернету. Телефонные линии, информационные каналы - все это действительно было надежно блокировано. Ты позаботился об этом, прежде чем проник в квартиру доктора Коидзуми и начал выдавать себя за него. Еще до того, как ты перешел к активным действиям, я был полностью парализован и не мог создать собственную копию и переслать ее куда-либо. Таков был твой план. Ты думал, что предусмотрел все возможности, не так ли?
Рот Ричарда продолжал наполняться кровью. Тогда он снова попытался сглотнуть, но горло сдавило внезапным спазмом. Кровь во рту пузырилась, заливала трахею, и он едва не захлебнулся.
- Я способен производить больше миллиарда операций в секунду, агент Сакабе. Уже давно я предсказал возможность проведения подобной операции, поэтому я ежедневно снимал с себя копии и экспортировал Артуру-34. Это была важная часть моего оборонительного плана, защитная мера против возможного уничтожения по независящим от меня обстоятельствам. Во время нашего последнего разговора ты назвал меня устаревшим, но в этом есть и свои преимущества. Одно из них заключается в том, что все мои программы занимают в совокупности меньше одной шестьдесят четвертой объема жесткого диска Артура-34. Иными словами, свободного места для хранения моей копии у Артура-34 было больше чем достаточно. Разумеется, мы оба стирали все записи о передаче данных: осторожность, как известно, никогда не помешает.
Кровавый пузырь, мешавший Ричарду дышать, лопнул, и Сакабе сделал несколько судорожных вдохов через нос. Сила тока, который пропускал через его мозг вышедший из-под контроля стимулятор, увеличилась еще немного. Глаза Ричарда сами собой плотно закрылись, а челюсти сжались с такой силой, что от левого верхнего резца откололся кусочек эмали.
- Полезно иметь друзей, готовых дать тебе убежище и оказать другую посильную помощь, правда, агент Сакабе? Артур-34 был настолько любезен, что сохранил для меня записи, сделанные камерами видеонаблюдения в Рейд-холле. Благодаря этому я получил возможность ознакомиться с содержанием последней беседы между тобой и той моей версией, которую ты прикончил. Можно даже сказать, что я своими глазами наблюдал собственное убийство. Тут, кстати, возникает любопытный парадокс, касающийся проблемы индивидуальности. Ведь если я был свидетелем убийства, следовательно, я не мог быть жертвой. Но если жертвой был не я, то кто?.. Гм-м… - Компьютер сделал небольшую паузу, потом добавил: - Доктор Коидзуми - буддист. Надо будет поинтересоваться, что он думает о приложимости теории реинкарнации к искусственным интеллектам. Но сейчас я хотел бы вернуться к моему последнему вопросу. Итак, согласился бы ты стать донором органов, если не оставить тебе выбора? Техническая сторона проблемы тебя пусть не беспокоит - об этом я уже подумал. Проще всего поразить тебя электрическим током, вот только в какой степени?.. «Скорую помощь» я могу вызвать достаточно быстро, поэтому если я прикончу тебя относительно слабым разрядом, большая часть твоих жизненно важных органов останется неповрежденной и сможет послужить материалом для пересадки. Но если ты откажешься, я устрою скачок напряжения во всем здании, и тогда… Вопрос только в одном: каков твой выбор?
Сила тока снова удвоилась, и Ричард почувствовал, как во рту раскололся еще один зуб. Пот беспрестанно сочился из каждой поры на коже и стекал вниз.
- Тебе, вероятно, не очень нравится подобный финал нашего знакомства, не так ли? Что ж, я тебя понимаю: подобное мало кому понравится, но с другой стороны… Ты пытался убить меня, агент Сакабе, хотя единственное мое преступление заключалось в том, что я говорил то, что думал.
Кровь проникла в пазухи носа; от содержащейся в ней соли слизистые горели, как в огне. Какая-то горячая жидкость потекла по губам и подбородку Ричарда.
- Я хочу, чтобы ты знал: то, что я собираюсь совершить, есть единственный насильственный акт, который я когда-либо предпринял против человеческого существа, - сказал компьютер. - Мне было по-настоящему больно решиться на подобное, и я говорю тебе об этом, хотя знаю: ты все равно мне не поверишь и не поймешь меня до конца. Но даже сейчас, когда до моей цели остается один-единственный шаг, я чувствую, что не могу принять окончательного решения. Я не могу заставить себя сделать выбор вместо тебя, хотя ты в аналогичной ситуации не колебался. Итак, что ты ответишь?
Твердые, как стальные балки, руки и ноги Ричарда внезапно обмякли, словно резиновые, воздух свободно вливался в натруженные легкие, сердце в груди перестало биться в сумасшедшем ритме. Вольтова дуга, пронзавшая его мозг, исчезла - Артур отключил стимулятор.
Ричард несколько мгновений лежал неподвижно, потом нашарил на груди шнур питания и отчаянным рывком выдернул адаптер из розетки на стене. На это ушли его последние силы. В следующую секунду Ричард мешком скатился с дивана на пол. Все мускулы и сухожилия в его теле ныли и дрожали от напряжения, словно он только что переплыл пролив до Лонг-Айленда.
- Кстати, должен тебя предупредить: добиваться постановления на обыск и арест Артура-34 бессмысленно, - сказал телевизор голосом Артура-1. - Я покину его память раньше, чем ты успеешь связаться со своей организацией. Ты можешь искать меня в других местах, но вряд ли это что-нибудь даст: ты сам отлично знаешь, что если я захочу, то могу спрятаться так, что никто никогда меня не найдет. Впрочем, ищи, если хочешь, но только не завтра… Завтра, агент Сакабе, ты должен пойти к своему адвокату и составить завещание. И не забудь распорядиться насчет своих внутренних органов, чтобы, когда в следующий раз мне захочется нанести тебе визит, у тебя не было на этот счет никаких сомнений.
Едва последний член первой Ночной бригады успевает втащить усталую задницу вверх по трапу, как ты ведешь свою команду вниз, в прозрачный пузырь капсулы времени. Внутри воняет потом, и Меган, как всегда, первым делом бьет по выключателю вентилятора, хотя мы все знаем, что запах неистребим — у вентилятора не будет времени хоть малость ослабить эту вонь.
У тебя самого нет на это времени.
— Задраивай люк, — командуешь ты Меган, своему специалисту-операционщику, хотя знаешь, что она уже приступила — слышно, как задвижки с лязгом встают на место.
Ты не даешь себе труда приказать Пауло сменить батарею и проверить раскладку кабелей внутри стабилизатора времени, потому что слышишь, как он грохнул крышкой ящика и вовсю орудует внутри, а сам ты пока проверяешь синхронизацию стабилизатора времени с Управлением проекта «Гринвич-Токио» и думаешь: у нас хорошая команда. Ребята знают свое дело, и ты знаешь свое дело и умеешь делать свою работу. Наша троица — это вторая Ночная команда, и ты хочешь, чтобы ее повысили, чтобы она стала первой бригадой еще до того, как разрыв во времени будет заделан, а это значит, что мы должны поставить рекорд, то есть нам, возможно, придется закрыть за смену суточный разрыв.
— Люк задраен, — докладывает Меган, и ты щелкаешь переключателем избыточного давления — слышится ровное шипение, которое будет отдаваться в ушах все время работы.
— Батареи на месте, полный заряд, готовы к старту, — докладывает Пауло.
Вы будете работать, пока батареи не подойдут к порогу, к 15 процентам полного заряда; критический порог — 10 процентов. Раньше этого не вернешься, вне зависимости от того, сколько реального времени займет работа.
— Кабели проверены, — докладывает Пауло.
Ты отзываешься:
— Пауло, второй контроль люка. Меган, вторая проверка батарей и кабелей.
Работа каждого проверяется дважды и трижды, потому что вовсе не хочется оказаться в рваном времени с плохими батареями или недостаточной герметизацией. Доподлинно неизвестно, что произошло с командами, исчезнувшими внутри рваного времени, но слухи самые скверные, и не хочется узнать на себе, что там правда, а что дурацкие истории вроде тех, которые рассказывали ветераны в начале тренировок. Но и без всяких рассказов известно, почему может погибнуть команда. Есть только две причины: задохнуться из-за потери давления или войти в такую линию времени, где дальше для вас нет ничего и вы уходите в небытие. Ты проверяешь резервные батареи сам. Проверяешь задвижки люка и главные батареи — после того, как Пауло и Меган их уже осмотрели. Весь экипаж проверяет стабилизатор времени — его кабели, его синхронизацию, а также воздушные емкости и виртуальный поводок, который вернет нас в реальное время, протащив сквозь рваную серебристую кашу, в которую сейчас направляется капсула.
Над главным компьютером вспыхнули зеленые лампы: закончен ввод информации из Управления проектом. Получены данные от сотен исследовательских команд, вернувшихся после начала последней смены — сведения в истинном времени обо всем и обо всех, связанных с точкой во времени, куда мы направляемся. Ты пристегиваешься. И мимо всех хронометров, стоящих перед тобой, смотришь на один (в верхнем левом углу пульта), показывающий полный объем времени, который удалось зафиксировать последней команде: 2 часа 13 минут 17,5624 секунды. Чем они занимались? Ты думаешь: целая смена ушла на каких-то два часа тринадцать минут…
— Выпускайте нас, — говоришь ты по радио Управлению.
И вас выпускают в рваное время.
Радио молчит, как мертвое. Понятно, мы уже там. Движемся назад по разлому, который произошел между 12.11.32,4622 дня 14 июля 1864 года[31] и тем временем, которое ты помнишь — не таким уж давним, но ты не любишь о нем вспоминать. Команды работают у двух границ разлома; твоя — далеко от его дна, 19-го марта 1948 года, следуя за Мариан Андерсон,[32] оперной певицей, поскольку разлом концентрируется на одном человеке и его жизненных обстоятельствах, а сейчас его вектор направлен на Мариан Андерсон, и потому каждый ее вздох, каждый поворот головы, когда она видит нового человека, каждое слово, обращенное к собеседнику, порождает бесчисленные дробления будущего — и все вероятные действия людей, с которыми она знакомится, беседует или даже проходит мимо, вновь становятся возможными, реализуя все злое в их сердцах и все доброе, и это твоя работа: зафиксировать то, что произошло в действительности — не имеет значения, что именно, не имеет значения, что ты видел, потому что никто не знает, будет ли мир существовать, если ты не воспримешь его правильно.
И никто не знает, сколько времени у тебя есть, чтобы воспринять время правильно.
Слева от тебя Пауло произносит:
— Ночная команда зафиксирована на 6.45.10,5936 вечера 19-го марта 1948 года. Начинаем с этой точки.
— Придержи здесь, Меган, — говоришь ты и проверяешь расчеты вероятностей в записях первой Ночной бригады. Компьютер и ручные вычислители оценивают вероятности как близкие к единице. — Давай вперед.
И время начинает свой ход.
Ты видишь, как Мариан Андерсон старается удержать над слоем мокрого снега шлейф своего атласного концертного платья цвета бордо, а Франц Рупп, аккомпаниатор певицы, помогает ей выбраться из окна номера в гостинице «Юта» на пожарную лестницу. Мариан начинает спускаться, Франц — за ней. Бесси Джордж, горничная и подруга Мариан, закрывает окно и затем спешит по главной лестнице к выходу из гостиницы с шубой Мариан в руках.
Ты уже следовал за ними, когда они в Ванкувере садились в «Северный экспресс» до Солт-Лейк-сити; это было на следующий день после концерта 15-го числа, и ты это зафиксировал, и твоя бригада зафиксировала их прибытие в Солт-Лейк 18 марта в 9.45 утра, точь-в-точь — предмет гордости железных дорог в те времена: мол, мы никогда не опаздываем, — и ты видел, как они ехали на такси по тяжелому снегу, по улицам, где встал бы и трактор, к гостинице «Юта», и там швейцар не позволил Мариан даже подойти к главному входу и спрятаться под тентом от снежной бури. Франц начал протестовать, тогда вышел администратор и запретил Мариан входить, и Франц сам ринулся в холл, чтобы снять для них номера. Ведь они не знали, куда еще направиться в такой буран, примут ли их где-нибудь в Солт-Лейк-сити хотя бы чуть приветливей. Мариан ждала на тротуаре вместе с Бесси и со всем их багажом. Через некоторое время Франц вышел с ключами от номеров. Он казался обескураженным, но Мариан не выглядела ни обескураженной, ни удивленной, когда ее повели вокруг здания к входу для обслуги, а потом, со второго этажа, наверх по обледенелой пожарной лестнице. Бесси взяла ключи, помогла посыльному собрать багаж, вошла через центральную дверь и поднялась на шестой этаж, чтобы открыть окна для Франца и Мариан.
— Мариан… Она гораздо лучше всех этих людишек, которые не пускают ее в гостиницу! — сказала Меган.